Научусь тебя любить
Шрифт:
Закрыв глаза, глубоко вздохнула и попыталась успокоиться. Горничная, ответственная за нанесение макияжа, приняла это за добрый знак и потянулась к моему лицу. От прохладного прикосновения я дернулась и открыла глаза. Девушка поспешно отскочила:
– Извините.
Медленно-медленно выдохнув, я постаралась улыбнуться:
– Ничего страшного. Можешь начинать.
А про себя повторяла, что уже буквально через пару часов планы местной королевской семьи на мой счет рухнут, а меня отпустят домой. Ради возвращения в собственный мир можно и потерпеть все это.
Помимо обычного, привычного для меня макияжа, последним штрихом в процессе подготовки невесты стал рисунок на правой стороне лица. Я снова чувствовала то прохладное, щекочущее, слегка маслянистое прикосновение
За полчаса до начала церемонии я была полностью готова - даже все положенные украшения на меня нацепили, - и только тогда Таллана позволила мне взглянуть на себя в зеркало. Увиденное... вызывало двойственные чувства.
С одной стороны, я никогда еще не была такой красивой. И вряд ли буду. С другой же... из зеркала на меня смотрела кукла. Выглядящая чуть более взросло, чем я, более нежная и даже хрупкая, но... какая-то неживая. С той девушкой, что стояла по ту сторону зеркала, у меня не было общих черт. Она была великолепной, незнакомой мне статуэткой.
Все, что я видела в отражении, было именно таким - незнакомым. Даже глаза: большие, выразительные, они казались наивно распахнутыми глазами куклы. Господи, что эти горничные в них закапали, раз они так загадочно блестят? Потребовалось некоторое время, чтобы оторваться и перестать искать в этих глазах ответы на все существующие в мире вопросы.
Впрочем, радости это принесло мало. Лицо выглядело уже, чем есть на самом деле, и это тоже вызывало чувство неловкости. К тому же губы... губы так ярко и провокационно я тоже никогда не красила. Успокаивала только прическа: изящное сооружение из косичек и локонов, наверняка имеющая какое-то тайное значение. Прядь, спускающаяся на плечо, так и манила прикоснуться к ней - и словно бы невзначай скользнуть пальцами по нежной, не прикрытой одеждой коже.
Разочарованная, но в то же время в какой-то мере очарованная увиденным, перевела взгляд на наряд. Сквозь прозрачные рукава нижней рубашки была видна каждая черточка змеившегося по коже рисунка. За ним хотелось следовать; стало почти больно, когда взгляд вдруг споткнулся о серый жемчуг туники, который, впрочем, через секунду так же завладел вниманием. Раньше мне всегда казалось, что серый плохо сочетается с красным. В любом другом случае - возможно, но в этой ситуации... Вышивка вдоль выреза совпадала цветом с камнем, что украшал мое кольцо, и она невольно притягивала взгляд к груди, обтянутой тканью туники и видневшейся лишь слегка. Однако выглядело это почему-то слишком эротично, а потому - смущающе. Я покраснела и решила ради сохранности собственных нервов посмотреть на что-нибудь не столь провоцирующее.
Такового не было. Разрезы на верхней юбке начинались практически от середины бедра, и в них выглядывали шаровары, такие же воздушные и прозрачные, как и нижняя блуза, позволяя увидеть спускающийся до самых пальчиков узор и выставляя на всеобщее обозрение ноги. Обувь представляла собой сандалии на невысоком каблуке: этакое переплетение множества ремешков, непонятным образом удерживающихся на ступнях.
Этот наряд, при всей его мнимой закрытости, оказался чересчур откровенным, призванным соблазнять и околдовывать. Учитывая цветовую гамму - нетрудно догадаться, кого именно. Я снова начала злиться. Ну, знаете!.. Это же форменное издевательство и надо мной, вынужденной появиться перед незнакомыми людьми в подобном одеянии, и над принцем! Не знаю и знать не хочу, как у него при таком-то даре обстоят дела с противоположным полом, но провести весь вечер рядом с соблазнительно одетой куклой без возможности что-либо сделать дальше... я бы такого в качестве наказания и врагу не пожелала. В этом дворце второго принца либо очень сильно любят, либо так же страстно ненавидят.
Девушки, внимательно следившие за мной и наверняка ожидавшие восторженных восклицаний, одним плавным движением отступили на шаг. Даже Таллана передернула плечами, отворачиваясь. Я снова взглянула на собственное отражение.
На миг в глазах вспыхнули красные искры, но это наверняка был лишь отсвет от камней в серьгах, совпадающих по цвету с тем, что сидел на пальце. А даже если и нет... Не желаю об этом думать.– Что это?
– я дотронулась кончиками пальцев до узора на лице. В отличие от той, что вилась по всему телу, эта вязь казалась законченной именно а таком, коротком варианте.
– Имя вашего принца, госпожа, на древнем тиорском, - с легким недоумением ответила девушка, его наносившая. А я...
Я почувствовала себя заклейменной. Мало им того, что меня выдернули из собственного мира в угоду каким-то непонятным верованиям, так еще и роспись на щеке оставили, чтоб никто и не подумал сомневаться в том, кому я принадлежу. Возникло немедленное желание стереть этот рисунок с кожи. Бросив недобрый взгляд на опустившую голову Таллану, отвернулась к окну. За стеклом уже ничего не было видно, и на меня вновь смотрела кукла из зазеркалья с раздражающей вязью на правой стороне лица. Еще раз круто повернувшись, так и замерла посреди комнаты, не зная, что делать и куда смотреть, чтобы не наткнуться взглядом на собственное отражение.
Я понимала, что во все тонкости меня посвящать не будут. Более того - вполне сознательно не торопилась их узнавать, но все же... Сколького мне еще не рассказали о сегодняшнем обряде? О каких неприятных сюрпризах умолчала Таллана, приставленная к невесте принца именно для того, чтобы объяснять? Как много еще осталось того, что я узнаю лишь по ходу вечера и что мне сильно не понравится? Не стоило быть настолько равнодушно-незаинтересованной. Теперь это все мне же и аукается.
– Тиана, пойдемте. Пора.
Идти не хотелось. Проснулась паника, и знакомая мантра "Все получится" уже совсем не помогала успокоиться. Таллана ждала у открытой двери, выжидательно глядя на меня, и я все же сделала первый несмелый шаг. В голове билась мысль: "А если не получится? А если они тебя, наивную дурочку, обманывают?" Стало откровенно страшно.
Охрана, ждавшая в коридоре, смелости не добавила. Чувствовала себя особо опасной заключенной, сопровождаемой на казнь огромным количеством народа, чтобы исключить малейшую вероятность побега. Я настолько ценна для их принца, что меня не рискнули в такой нервный момент оставить одну? Или это для морального подавления, чтобы показать, что деваться мне из-под надзора некуда, и даже не стоит трепыхаться куда-то в сторону? Покосившись на двух стражников, пристроившихся за моей спиной, сглотнула и пошла за теми двумя, что шли передо мной. Нет, все-таки мало это походит на почетный караул. Может быть, для местного жителя такое сопровождение и было бы лестным, меня же оно сильно тревожило.
Идти пришлось довольно долго, проходя многочисленные коридоры, лестницы и даже крытые стеклянные переходы между разными строениями. Кое-где замок казался мрачноватым - в основном там, куда доступ благородным гостям был заказан. Где-то просто поражал роскошью коридоров с огромными окнами, за которыми, к сожалению, ничего нельзя было рассмотреть, шикарными коврами и изумительными расписанными стенами. Случись подобная экскурсия при других обстоятельствах, я бы с удовольствием погуляла по этому дворцу, ловя руками солнце в этих окнах.
Чем дальше мы уходили от частных покоев, запрятанных в глубине замка, тем богаче и ярче становились видимые мне комнаты и тем реже попадались слуги. Последние минуты мы шли по совершенно пустым коридорам, и только в конце пути, у высоких двойных дверей, меня ждали несколько человек, совершенно мне незнакомых.
– Госпожа Тиана, вы выглядите волшебно, - поклонился мне парламентер маленькой делегации, взмахом руки отпустивший стражу. Невысокий, кажется, даже ниже меня ростом, худой, с угловатой фигурой подростка, на мир он смотрел умными темными глазами, цепким взглядом подмечая все, что попадало в поле зрения. Явно не последняя и не самая простая личность в окружении короля и его сыновей. Вот и сейчас он самым внимательным образом оглядел меня, особое внимание уделив выражению лица и глаз, проверяя мою готовность идти навстречу их традициям.