Наука о войне (о социологическом изучении войны)
Шрифт:
Трудно допустить, чтобы блестящая и полная победа, которая была одержана Наполеоном под Аустерлицем, была куплена столь исключительно (большой по своим размерам ценой офицерских потерь (десятая часть всех кровавых потерь). Сомнение в том, что одержание Наполеоном аустерлицкой победы потребовало столь высокой жертвенности офицерского состава, усиливается, если вспомнить, что в 1805 г. французская армия во всех отношениях превосходила армии ее врагов. Нельзя также предполагать, что штурм Праценских высот{38} потребовал от французов больших офицерских потерь. Вследствие всего вышесказанного можно с большим основанием считать, что относительные размеры офицерских потерь французской армии под Аустерлицем не отличаются от таковых в большинстве крупных сражений этой эпохи, а именно, 5–6% общего числа убитых и раненых; эта цифра остается постоянной для французской армии за период от Семилетней войны до новейших времен. Руководствуясь этой средней величиной
Исходя из аналогичного основания, нам кажется, что французские потери в Ваграмском сражении сильно преуменьшены. Хотя и не может быть сомнения в превосходстве командования на французской стороне, но в то же время нужно иметь в виду, что в качественном отношении дравшаяся против •французов австрийская армия не уступала им; храбрость, с которой она дралась, свидетельствуется ее потерями (750 офицеров и 20 000 солдат)…
…Вследствие этого гораздо правдоподобнее определить общую цифру потерь Наполеона под Ваграмом, исходя из положения, что офицерские потери французской армии составляют в среднем 5–6% этой величины. Это приводит нас к 30 000, вместо 23 000.
Иначе обстоит дело с потерями при атаке укрепленной позиции австрийцев под Асперном. Относительная незначительность французских офицерских потерь (2,4 %) никак не вяжется с небывалым упорством боев. Каким образом могло бы случиться, что французское офицерство в сражении, в котором непобедимый до сей поры в полевом бою полководец принужден был к отступлению, проявило меньше геройства, чем в кровавых походах 1805, 1806, 1807 и 1808 гг.? Гораздо правильнее считать, что французские офицерские потери под Асперном не отходят от своего нормального процента (5–6%), а следовательно, считать повторяемую до сей поры общую цифру кровавых потерь в 42 000 сильно преувеличенной. Для того чтобы усомниться в ней, нужно еще обратить внимание на то, что она превосходит половину численности всех сражавшихся под Асперном французских войск, что мало вероятно. Несомненно, что приводя эту цифру, австрийские источники зашли слишком далеко в своем желании прославить победу над Наполеоном и почти удвоили число франц. потерь. Таковые же, как явствует из нашего анализа, не могли быть больше австрийских (23 000).
Из вышеприведенных трех примеров видно, что проверка размеров общих кровавых потерь при помощи коэффициента офицерских потерь оказывает большую помощь для вскрытия истины в вопросе важнейшего количественного измерения результатов боя. Поэтому является чрезвычайно желательным, чтобы труд г-на Мартинена нашел продолжателей и были бы опубликованы списки французских офицерских потерь в войнах с 1643 по 1805 г. и с 1815 по 1896 г. Столь же желательно, чтобы призер г-на Мартинена нашел подражателей в других государствах и в архивах этих последних были произведены подобные же изыскания».
Я привел эту выдержку из вступления к труду Гастона Бодарта, чтобы показать, как велика та работа, которая была им произведена. Несомненно, что она гораздо глубже и полнее, нежели работа Отто Берндта.
Тем с большим вниманием нужно отнестись к выводам Бодарта. Таковых в его труде много, и мы упомянем здесь для иллюстрации лишь о некоторых.
«Проценты кровавых потерь подвергались в течение передних четырех столетий значительным колебаниям и показывают, что до последней войны на Востоке Азии (Русско-японская война 1904–1905) она заметно шли на понижение.
Сравнительное изучение 30 главнейших сражений XVI века показывает, что в среднем кровавые потери измерялись у победителя 10 %, а у побежденного — 40 %. Оно показывает также, что число убитых значительно превышало число раненых, и что весьма мало было число взятых пленных. С начала XVI столетия главную часть армий — французский, итальянской, испанской и венецианской — составляли наемники-профессионалы (швейцарцы, ландскнехты{39}). Бои решались рукопашной схваткой, кончавшейся избиением побежденного. Пощада давалась только рыцарям, людям благородного происхождения или генералам, за которых можно было получить хороший выкуп. Прочий люд беспощадно уничтожался.
Другую причину кровавости (среднее для обеих сторон — 25 %) тогдашних главных боев нужно искать в том, что многие из войн этой эпохи носили религиозный или классовый характер, а такие войны, как известно, всегда более жестоки, нежели войны национальные или расовые. Сражения крестьянских войн (1524–1525) оканчивались большей частью полным истреблением крестьянских ополчений; сражения же и боевые столкновения гугенотских войн во Франции были несравненно более жестокими, нежели войны, ведшиеся в то же время Францией против Испании и Германской империи…
Сравнительное изучение 30 важнейших сражений Тридцатилетней войны (1618–1648){40} дает нам кровавые потери у победителя в 15 %
и у побежденного в 30 %. Одновременно с уменьшением общей кровавости боев, по сравнению с предшествующей эпохой, начинает расти численность пленных.Ведение войны становится еще более гуманным в эпоху Людовика XIV Число захватываемых пленных еще возрастает. Так, например, в сражении у Гогенштедта (13 августа 1704 г.){41} побежденные французы потеряли 15000 убитыми и ранеными и 15000 пленными. Средний процент кровавых потерь в сражениях этой эпохи (1648–1715) измеряется у победителя 11 %, а у побежденного — 23 %.
Во время Северной войны (1700–1721) и войны за польское наследство (1732–1733) {42} этот процент изменяется незначительно. В важнейших же сражениях столь обильной ими эпохи Фридриха II процент кровавых потерь победителя остается около цифры 11 % и лишь уменьшается для побежденных до 17 %. Численность же захватываемых пленных часто превышает численность кровавых потерь (Росбах 5 ноября 1757 г., Лейтен 5 декабря 1757 г.) {43} . Во время войн французской революции (1792–1801) проценты кровавых потерь продолжают падать; они исчисляются у победителя в 9 %, а у побежденных — в 16 %. Но в наполеоновскую эпоху (1805–1815) этот процент повышается и несколько даже превосходит эпоху Людовика XIV Победитель теряет теперь 15 %, а побежденный — 20 %. Столь высокий средний процент кровавых потерь не встречается ни в одну из последующих войн XIX века, даже в северо-американской Гражданской войне. Объяснение высокого процента кровавых потерь в наполеоновских сражениях нужно искать в том, что ни один из полководцев, бывших после него, не смог потребовать от своих войск столь большого боевого напряжения. Этот великий полководец сумел довести боеспособность созданной им французской армии до столь высокого уровня, что она смогла вести чрезвычайно кровавые бои (Аустерлиц — 15,3 %, Ауэрштедт — 25 %, Эйлау — 31,4 % [123] , Асперн — 29 % [124] , Ваграм — 20 %, Альбуэра {44} — 44 % [125] Бородино — 27 % [126] Березина 30 % [127] ).
123
Сражение со спорным результатом. — Примеч. Н.Н.Г.
124
Сражение, проигранное французами. — Примеч. Н.Н.Г
125
Сражение, проигранное французами. — Примеч. Н.Н.Г
126
Сражение со спорным результатом. — Примеч. Н.Н.Г.
127
Сражение, проигранное французами. — Примеч. Н.Н.Г.
…Войны новейшего времени менее кровопролитны, чем наполеоновские. Средние кровавые потери для обеих дравшихся сторон в сражениях Русско-турецкой войны 1828–1829 гг., Русско-польской войны 1830–1831 гг., североамериканской войны 1861–1865 гг., исчисляются в 14 %; такие же потери для сражений в австро-итальянскую войну 1848–1849 гг., так же, как и во время усмирения венгерского восстания{45}, измеряются лишь 4 %; Крымская война (1853–1856) повышает рассматриваемый нами процент до 12 %. В итальянские же войны этот процент опять падает: в 1859 г. он падает до 9.5 %, а в 1866 г. — до 8 %. Франко-прусская война 1870–1871 гг. дает (среднее за 20 сражений) только 7,5 %. Русско-турецкая война 1877–1878 гг. вновь повышает процент до 14 %, в то время как англо-бурская война роняет его до 5 %.
Появившиеся до настоящего времени в печати данные для Русско-японской войны (1904–1905) позволяют с некоторой вероятностью утверждать, что потери победителя в среднем измеряются 12 %, а побежденного — 16 %. Если только что названная нами война на Дальнем Востоке, несмотря на применение несравненно более дальнобойного и более могущественного огнестрельного оружия, и дает, к счастью, меньший относительно размер процента кровавых потерь, чем в эпоху Фридриха II и Людовика XIV, тем не менее она показывает колоссальный рост в современную эпоху абсолютного числа потерь. В Мукденском сражении{46}таковое достигает 140 000, но это обусловливается тем, что и численность участвовавших в сражении людей достигла небывалых размеров (610 000)….»