Наваждение.

Потом Вика надела купальник, и мы спустились к пляжу, который находился прямо у подножия отеля. Несмотря на поздний час, здесь еще были отдыхающие, по большей части парочки, которые привлекала теплая ночь и мерное дыхание моря. Вика сбросила халатик и прыгнула в воду с небольшого камня. Вскоре я потерял ее из виду, и страшно разнервничался. Я ходил по каменистому плату взад–вперед, как нервическая мамаша, потерявшая свое чадо, и ежеминутно смотрел на часы. Вика появилась через 15 минут, мокрая, стройная и красивая. Вода текла с не ручьями, она отжимала волосы, и улыбалась мне. Зубы ее в темноте блестели, как на рекламном ролике.

– Господи! Что за блажь на тебя нашла – плавать в темноте? Я чуть с ума не сошел!

– Не нужно сходить с ума. Я прекрасно плаваю.

– Вижу. – Проворчал я, все еще сердясь. – Где научилась?

– В детстве ходила в секцию по плаванию. Великой спортсменкой не стала, но имею разряд, так что не переживай. Кстати, есть удостоверение дайвера.

– Уж не знаю, кстати ли это.

– Обожаю дайвинг. Жаль, не часто удается поплавать с аквалангом.

– Ты где–то плавала?

– Да, однажды занесло в дайвинг–тур, еще в институте. Незабываемые впечатления. С тех пор не доводилось.

– Ну, какие твои годы…

Она завернулась в халат, и мы уселись на большой плоский камень. Пели цикады, волны плескались о каменистый берег, вдалеке слышался тихий женский смех, я обнял Вику, и счастье снова заполнило меня, грозя выплеснуться через край.

Мы много ездили по побережью, посещая все экскурсии подряд – Вика была жадной до впечатлений. Она впитывала все это, как будто это была особенная наркотическая смесь. Вика таскала меня по магазинам и ресторанам, заставляя просто сорить деньгами. Я чувствовал, что она не поймет и не примет ни малейшего проявления бережливости и экономии с моей стороны, и поэтому забыл о ценности денег, рассуждая о них как о простой бумаге.

От такого образа жизни я немного устал, и как–то решил остаться в отеле. Было страшно жарко, и я уговорил Вику провести день на пляже. Она неожиданно легко согласилась, и после обеда я лег поспать в номере, а она отправилась загорать. Проснулся я уже под вечер, в комнате было темно и тихо. Я позвал Вику, но она не отзывалась. Тогда я встал и прошелся по нашему люксу. Ее нигде не было. Я не мог представить, где она ходит, и спустился в холл. В принципе, особенно беспокоиться было не о чем, Вика запросто могла заболтаться с кем–нибудь из отдыхающих. Я прошелся по холлу, подошел к бару и сел на диван, взяв в руки журнал.

Чтобы не выглядеть белой вороной я заказал кофе и мартини. Я уже пил мартини, когда вдруг увидел Вику. Она появилась в глубине холла, рядом с молодым человеком, явно итальянцем. Не замечая меня, они уселись на высокие стулья и оживленно болтали. Со своего места я не мог слышать, о чем они говорили, но Вика явно кокетничала. Она преувеличенно громко смеялась, откидывала назад волосы, очевидно намереваясь произвести впечатление. По восхищенному взгляду юного итальянца я понял, что это ей удается как нельзя лучше. Парень вел себя достаточно фривольно – он похлопывал Вику по руке, теребил ее пальцы, надолго задерживал ее ладонь в своей. Я не мог этого выносить.

Вулкан во мне начинал закипать, грозя извергнуться лавой. В пылу злобы я опрокинул на себя чашку с кофе, и громко чертыхнулся. Итальянец повернул голову, и одарил меня недоуменным взглядом. Вика при этом была занята своим коктейлем. Так как я продолжал злобно смотреть на него, он стал часто оборачиваться, и ему было явно не по себе. В конце концов, Вика заметила это и тоже повернулась. Я улыбнулся ей. Она помахала мне рукой, и что–то сказала итальянцу. Он закивал и снова заулыбался, очевидно, успокоившись. Я подумал, что она сказала ему, что я ее папа. Они поболтали еще пару минут, потом итальянец неохотно слез с табурета и ушел, послав Вике на прощание воздушный поцелуй. Она подошла ко мне.

– Что все это значит? – Я кипел негодованием.

– Ничего. Это Марио, он работает на пляже в прокате. И не смотри так, ты пугаешь людей.

– Уж не Марио ли я напугал?

– И его тоже. Он спросил, что за мрачный тип уставился на него?

– Скажите, пожалуйста! Мрачный тип! А ты не сказала ему, что я твой муж?

– Мой муж?! Что за глупость! Конечно, нет. Ты не мой муж, во–первых…

– А во–вторых?

– А во–вторых, я не твоя собственность. Мы просто болтали. Ты сам хотел, чтобы я практиковалась в языке. Ты ведешь себя как круглый идиот! Что я такого сделала?

– Да нет, ничего. – Я и сам вдруг почувствовал себя страшно глупо. – Прости. Давай сходим вечером в местный ресторан. Я слышал, тут будет живая музыка. Очень хочется напиться.

– А при чем здесь живая музыка?

– И именно под живую музыку.

– Как хочешь. – Вика еще дулась.

Я допил мартини, и мы поднялись в номер. Вика сразу пошла в душ, оставив меня наедине с моими мыслями. Когда она вышла, я сделал попытку обнять ее, но она молча отстранилась.

– Ну хватит, я же попросил прощения…

– Я не сержусь. Просто ты испортил мне настроение.

– Я больше не буду. – Я сам себя не узнавал. Я унижался, я готов был ползать перед ней на коленях, как жалкий червяк, хотя не был ни в чем виноват.

Вика передернула плечами, показывая, что ее раздражают мои самоуничижения.

– Давай не сейчас. Я же согласилась пойти с тобой в ресторан… Давай просто посидим в ресторане.

– Как хочешь. Я готов выполнять все твои желания, даже самые безумные.

– Это было твое желание…

– А ты не хочешь?

– Хочу. Мне нравиться здешняя кухня.

Я немного успокоился и стал выбирать брюки и рубашку, попросив Вику мне помочь. Она равнодушно порылась в моем тряпье и бросила на кровать одежду.

– Думаю, это подойдет. Прилично и не пафосно.

– Согласен.

Мы вышли из номера, почти помирившись.

В ресторане было свежо и уютно. Посетителей было много, но столик на двоих все же нашелся. Он был в самом углу, возле окна. Окно было открыто, и снизу доносился рокот прибоя и запах водорослей. Я церемонно подвинул стул Вике, и когда она села сел сам и взял в руки меню.

Пока наш заказ выполнялся, я попросил принести бутылку вина и бутылку коньяка. Вика удивленно приподняла бровь.

– Я же сказал, что хочу напиться.

Она промолчала. Я налил нам по фужеру вина, и мы выпили. Заиграла музыка, и раздалось пение. Грустная мелодичная песня на итальянском языке. Рояль стоял в другом конце зала и в нашем краю звук был едва слышен. Принесли заказ, и мы так же молча принялись за еду. Вино закончилось, и я принялся за коньяк. Вика пила из своего фужера медленными глотками, наслаждаясь напитком.