Наваждение

– Нет, тело твое лежит на перинах. Ждет, когда очнешься по-настоящему. И, судя по всему, о нем неплохо заботятся. Рядом с постелью ваза со свежими фруктами.

– Не искушай меня речами. Я - княжна, а не девка какая. Сказала, буду тосковать по мужу, значит, буду тосковать!

Людмила вцепилась в обручальное кольцо, нервно поворачивая его на пальце.

– Прекрасный перстенек, надетый мужем?

– О да, на свадьбу нашу...

– Позволь взглянуть?

Теххи прикоснулась к кольцу, нащупывая нить связи с дарителем. И растаяла перед удивленной Людмилой. А тонкая полоска тумана под луной Темной стороны скользнула в сторону Киева.

***

Князь киевский Владимир был зол. Дружинника, принесшего весть о пропаже дочери, спустил с лестницы. Потом, запыхавшись, с трудом добрался до лавки - годы брали свое. А самое главное, злило, что пропал еще и зять. Правда, этот понятно куда - ускакал на свое подворье, а какая была идея - повязать родственными связями самого популярного в войсках воеводу. А теперь что? Даже если Людмилу сыщут, за Русланом все равно шлейф дурной славы потянется. И где будет та популярность, и зачем ему такой зять?.. Владимир хмыкнул, успокаиваясь, теперь есть годный повод разорвать брак. Уж топить так топить, а в войсках новый кумир будет... на время. Герои - они всегда временные. Показать скорбь, громыхнуть гневом, кликнуть смельчаков... И да, пообещать полцарства, ибо не девица уже Людмила и по Правде откуп положен. А не удержит герой приданое, ну так бог ему судья.

Собирал князь двор, собирал старшую дружину, а за Русланом пришлось посылать отдельно и отрывать его, как рассказали, от бочонка с самогоном.

– Что, падаль, надираешься?!
– Гнев изображать Владимир умел, хотя сам оставался холоден и расчетлив. Может, кто из старших советников что и заподозрил, но уж точно не Руслан. Молод еще.

– Никак нет, княже. Похмеляюсь. Вот вчера надирался...

– И надрался, да так, что жену проворонил. Княжью дочь не уберег! Недостоин ты жены такой, своей княжьей волей расторгаю я брак. Слушайте все: отдам Людмилу в жены тому витязю, кто сможет найти ее и вернуть. И в приданое - половину земель Руси Киевской. Кто отправится за Людмилой?

– Я верну жену...

– Найти дочь сюзерена честь для меня!..

– Я!..

– Я!!.

Пока витязи набивались искать украденное и вора, в темном углу переглядывались двое: Ярослав со Святополком, княжичи.

– Придется нам, больше некому... И чем быстрее, тем лучше. Сразу после свадьбы. Ишь чего батя надумал, наследство на сторону...

– А может, сестрицу... того? Как найдут. И свадьбы никакой?

– Думай головой: брак расторгнут, и пока ее замуж опять не выдадут, она под отцовой рукой.

– А вот когда...

– Тогда и посмотрим, кто это будет. Может, и не найдут ее живой.

Вроде бы никто не слыхал братьев, только туманная тень скользнула сквозь неплотно прикрытую дверь.

Тем временем хан Ратмир гнал коня в хазарский стан. Предупредить друзей, что великий князь разрешил ему попытать счастья, да назначить замещающего в дружине. Да и собраться надо, ибо ехать на княжье испытание предстоит одному, без дружины. Испытание оно и есть испытание. Хан Ратмир торопился, конечно, собираться недолго, хазарская наемная дружина на службе великого князя киевского всегда готова к походу, но тут не обычный поход. Путь витязя.

Два старых хазарина смотрели вслед ускакавшему господину и качали головами.

– Молод наш хан еще, как бы беды не вышло.

– Беда за ними следом идет и впереди ждать будет. Владимир - хитрый лис, пообещал кусок, который не удержать обычному витязю.

– Хан - не обычный. Силен, талантлив, да и дружина за ним.

– Много за кем дружины будут. Нет, не удержать... Но и отказаться нельзя, в войске не поймут. Лучше бы не найти ему эту Людмилу. Эх, жаль не уговорил я хана в родные степи вернуться. Достаточно золота добыли, но что уж теперь.

– Что?.. Нет, показалось...

– Будто смотрит в спину кто-то? Мне тоже.

– Но нет никого.

Теххи смотрела вслед уходящим в лагерь хазарам и раздумывала, за кем из искателей проследить дальше. А потом мысленно махнула рукой - маг она или где? Найдется где-нибудь светлая роща вблизи Киева, да озеро в ней. А там уж она присмотрит за всеми ними сквозь зеркало вод.

***

Три старых клена укрывали своими кронами маленький бочажок. Его вполне можно было бы назвать просто лужей, если бы не чистое песчаное дно и кристально прозрачная вода от бьющих со дна родников. Удобно устроившись на гигантских корнях старых деревьев, на берегу сидела девушка с острыми чертами лица и седыми волосами. На камне горел колдовской огонь, голубоватым светом слегка освещая потаенный уголок, но окажись поблизости случайный ночной путник, вряд ли он заметил хотя бы отблеск. У ног девушки, в воде, таяло изображение пещеры с догорающим в ней костром и старика-отшельника, сидящего около спящего Руслана.

Изображение качнулось и окончательно рассыпалось цветными пятнами. В круг света заплыла дикая утка, доверчиво взглянув на девушку.

– Проголодалась?
– Теххи достала краюшку хлеба, честно стыренную из княжеской трапезной, и стала отрывать и бросать утке крошки.
– И что мы имеем, подруга? А имеем мы молодого осла в гостях у осла старого. Этот старый осел всю жизнь пытался соблазнить свою Наину, но так и не удосужился выяснить, что же ту интересует. Притаскивал ей злато, пока девушка искала знания. И даже когда сам занялся магией, так и не понял этого. Вывод - Наину он не любил.

– Кря...

– Ты права, скорее всего, вообще не знает, что такое любовь. Хотел - да, стремился заполучить - да, а любить - нет. И молодой такой же. Не зря же они так быстро договорились. Ему эта Людмила - только самолюбие потешить. Впрочем, и Людмила такая же.

– Кря-я-я...

– Верно. Два сапога пара. Так что пусть его едет ищет. Неинтересны мне ни он, ни она. Утром погляжу, как дела у других.

Колдовской огонек погас, а Теххи расплылась облаком тумана и повисла меж веток старого клена. Утка выбралась на берег, схватила остатки недокрошенного хлеба, размочить, чтобы удобнее клевать было. Решив, что случайная странная подруга не обидится, раз оставила на камне.

***

Ратмир уже сутки скакал, делая лишь краткие остановки, давая отдохнуть коню. А с неба сыпал мелкий моросящий дождь, который пропитал все вокруг. День уже клонился к вечеру, а вокруг только пустая степь с мелкими островками осинника, мокрого, как и все вокруг. Ни жилья, ни нормальных дров для костра. По рассказам, где-то в этой стороне должен быть монастырь. Но - женский. Пустят ли монахини под кров или прогонят вон - неизвестно. Да и сомнительно, что найдет он тот монастырь до темноты. У Ратмира все больше крепло чувство, что он промахнулся с направлением, а спросить не у кого. В очередном осиннике Ратмир спешился, наломал веток, когда-то сухих, стараясь обдирать с них намокшую кору. Достал кожаный мешок с огнивом и небольшим запасом сухой бересты, надрал мелких берестяных ленточек и поджег. Но трут прогорел, а ничего, кроме пара, от сырой осины не получилось. Тяжело вздохнув, Ратмир сел на старый поваленный ствол. И только тут заметил, что за ним наблюдают. Женская фигурка, закутанная в серый плащ, стояла всего в трех шагах от неудачного кострища. Из-под капюшона выбивалось несколько непослушных серебристых прядей, да и сама она казалась иллюзией или клочком тумана. Не крестьянка, не горожанка. Монашка из монастыря? Тоже не похожа, и одежда не та, и держится очень уверенно наедине с мужчиной посреди степи. А если учесть, что он пропустил ее появление, остается только одно.

– Ты... колдунья?

– Можно меня и так назвать. Кто будешь ты, витязь?

– Ратмир, воевода князя киевского. А как называть мне тебя?

– Можешь звать меня Теххи.

– Что ты ищешь, Теххи, у усталого путника?

– Ничего, просто зашла взглянуть на тебя.

– Это очень приятно, когда красивая девушка заходит взглянуть. Я бы предложил тебе место у костра, но сама видишь, костра нет в этом промозглом краю. Подскажи, где ближайшее жилье?

– Ближе всего женский монастырь, на юге у гор.