Наводнение (сборник)

— Что, Василий, — ласково сказал Фризе, — заблудился? Пес тихо заскулил. — Э–э, да ты голодный?! Бросили тебя хозяева?

Собака приблизилась на несколько шагов и умиленно склонила голову.

Владимир поднялся на крыльцо, где были сложены взятые из машины вещи, расстегнул большую сумку, отломил половину батона, присел и протянул хлеб собаке. Пес снова заскулил, но не сдвинулся с места. Видно, были у него причины не доверять человеку.

— Иди, не бойся. Не укушу.

Медленно, шаг за шагом, постоянно оглядываясь, пес все же подошел и осторожно взял из руки хлеб. Он ел не жадно, можно даже сказать, деликатно, но по тому, как он повизгивал, видно было, до чего изголодался. Съев, пес подошел к Владимиру и благодарно ткнулся ему в руку.

— Умница, — похвалил Фризе и погладил его по спине, почувствовав, что пес совсем исхудал. Одна длинная, густая шерсть. — Умница, — повторил он. — Подожди, закончу работу, получишь еще. Сиди здесь. — Он показал рукой на крыльцо.

Минут пятнадцать ушло на расчистку у дверей, все это время пес сидел на ступеньках, не приближаясь к сумкам.

Фризе открыл дверь веранды, занес вещи в дом и позвал собаку. Она с минуту постояла в нерешительности и вошла.

— Умница, — снова похвалил Владимир. — Сейчас разместимся, поужинаем и спать. Завтра у нас тяжелый день. Сторожить меня будешь, барбос. — При слове «сторожить» пес глухо заворчал и повернулся к дверям. «Вот так псина! — тепло подумал Фризе. — Все сечет. А выглядит как заурядная дворняга. Хорошего я себе друга приобрел».

Он покормил пса, накрошив в теплую воду от пельменей белого хлеба. Постелил в кухне половичок и пес свернулся на нем калачиком. Каждый раз, когда Фризе проходил мимо, пес провожал его взглядом золотисто–коричневых глаз. Пока Владимир ужинал, пес лежал спокойно, не попрошайничал, даже не смотрел в сторону стола. Но когда Фризе занялся своим оружием, забеспокоился. Тревожно смотрел со своего половика, как он вынимает из чехлов ружья, собирает их, вкладывает патроны в патронник. Временами пес вскакивал, делал круг по комнате, ложился на свой половичок и следил за вновь обретенным хозяином.

«Решил, что я на охоту собрался? — подумал Фризе. — Но собака не охотничья. Откуда знает, что это за цацки? Почему беспокоится?» Сам он не испытывал никакой тревоги. Деловито заталкивая патроны в магазин карабина, Фризе даже не поежился от мысли, что ему придется стрелять по живым людям. «По живым людям? — горько усмехнулся он, вспомнив бритого парня, напавшего на него в Переделкино. — Нет, к черту сантименты! Если законы спят, можно их разбудить только выстрелами».

Зарядив ружья, Фризе не спеша обошел дом, прикидывая, где удобнее разместить свой арсенал. Карабин он поставил в изголовье кровати, ружье — за занавеской у окна в комнате наверху. Пес, не упускавший из вида все передвижения Фризе, подошел к занавеске, за которой было спрятано ружье, и сердито гавкнул.

— Ты что, дружище? — спросил Фризе. Пес взглянул на него виновато и, повернув голову к окну, снова сердито гавкнул. Владимир погладил собаку. — Спокойно, дурашка, спокойно. Иди на место, спи. — Пес покорно поплелся на кухню и улегся. Несколько раз он тяжело вздохнул, совсем как огорченный человек. И, прикрыв морду хвостом, задремал.

Фризе отправился на улицу. К машине. Ему хотелось проверить свою догадку. Он уже стал отпирать ворота гаража, но передумал. Мороз, холодное помещение, застывший металл… При мысли о том, что придется загонять машину в гараж, лезть в яму, мерзнуть, Владимир поежился. «Завтра, — решил он, — может, это и к лучшему!»

Полстакана коньяка помогли ему справиться с одолевавшей дрожью и через десять минут он уже сидел у письменного стола. Экземпляр своей докладной и фотокопии страниц из блокнота Маврина Фризе положил в папку, набив ее и черновиками обвинительных заключений по старым, давно забытым делам. Первые их страницы он предусмотрительно вынул и сжег в камине. На первый взгляд создавалось полное впечатление, что вся эта тугая папка заполнена документами по делу «Харона».

Фризе окинул быстрым взглядом стол и подумал удовлетворенно: «Полное впечатление бурной деятельности. Неясно только, когда пожалуют гости». И в это время услышал, как настороженно зарычал пес.

НОЧНЫЕ ВИЗИТЫ

Фризе погасил свет и осторожно отодвинул занавеску. На дороге, рядом с его машиной, стоял «Москвич». Мотор работал, горели габаритные огни. Было похоже, что приехавшие не собираются выходить из машины, а просто наблюдают за домом. Но вот невидимый водитель выключил мотор, погасил огни. Пес на кухне угрожающе зарычал и царапнул дверь.

— Тихо, дружище, тихо, — успокоил его Фризе.

Из машины вышла женщина. В первую секунду Владимир подумал о Берте, но тут же увидел, что она значительно ниже ростом. Женщина постояла, внимательно разглядывая дом, потом закрыла дверцу и пошла к калитке. Секунда понадобилась ей, чтобы найти и отодвинуть задвижку. Войдя в сад, она деловито, словно пришла к себе домой, закрыла калитку и двинулась к дому. Теперь Фризе увидел, что на ней короткая меховая шубка и пушистая, тоже меховая, шапка, скорее всего мужская. Лица ее Владимир рассмотреть не мог, видел только, что женщина молода и длиннонога. И только тогда, когда она вошла в полосу света, льющегося из окон веранды, он узнал ее. Нина Серова, любимая женщина покойного санитара Уткина!

Пока она поднималась по ступеням, Фризе напряженно вглядывался в темный силуэт «Москвича», — не вспыхнет ли огонек сигареты, не мелькнет ли тень? Появление этой женщины не поддавалось никакому объяснению. Кроме одного. Люди, которых Фризе надеялся увидеть на своей даче, прислали разведчика. Только каким образом удалось им втянуть в дело Серову?

Нина уже стучала в дверь:

— Владимир Петрович, вы здесь?

Удивительное дело, пес, только что рычавший, услышав ее голос, успокоился и снова лег.

Выходя на веранду, Фризе погасил свет и там, — если Серова приехала не одна, незачем высвечиваться.

— Владимир Петрович! — крикнула Нина громче. Фризе открыл дверь. Волна ночного морозного воздуха, смешанного с ароматом хороших духов и помады, окутала Владимира. С освещенного крыльца гостье было не разглядеть Владимира, стоящего на темной веранде, и она спросила с тревогой:

— Владимир Петрович, это вы? — Она шагнула через порог и, наткнувшись на Фризе, прижалась к нему и прошептала: — Не опоздала. Гора с плеч…

«Не выталкивать же ее на улицу? Даже если ее послали. А ведь неплохо придумано!» Фризе закрыл дверь на замок, задвинул задвижку и только тогда, взяв Нину за руку, повел в дом. Фризе показалось, что она дрожит.

Переступив порог комнаты, Нина прислонилась к косяку двери. Пес, покинувший свой коврик, смотрел на нее приветливо.

— Смотри, барбос, какая гостья к нам явилась? — Пес замахал хвостом.

— Ты на меня не сердишься? Нет? — спросила Нина. — Пес подошел к ней и прислонился к ее ногам. — Не сердишься, лохматый? А твой хозяин даже здравствуй не сказал.

— Раздевайтесь, Нина. — Фризе протянул руки, чтобы снять с нее шубу. Потом решился и включил свет.

— Я на минутку, Владимир Петрович. Сейчас уеду. И вам нужно уезжать. Я… — она вдруг споткнулась и медленно стала оседать на пол. Фризе подхватил ее на руки и положил на диван. Теперь он почувствовал, что Нину трясет. Ее лицо побелело, веки закрылись.

Несколько мгновений Фризе в растерянности стоял у дивана, пытаясь придумать, как помочь неожиданной гостье. Потом бросился на кухню, где в маленьком шкафчике с незапамятных времен хранились лекарства. Он нашел вату, открыл бутылку с нашатырем, но запах показался настолько противным, что Владимир тут же заткнул горлышко и, покачав головой, улыбнулся. Вернулся в комнату, достал из бара бутылку коньяка, налил почти полстакана и осторожно поднял Нине голову. Она открыла глаза и, увидев его улыбающимся, попыталась улыбнуться. Фризе поднес ей ко рту стакан. Преодолев дрожь, она выпила.