Найди меня в темноте

– Не надо, Бэтти, не сопротивляйся. Все будет только хуже. Потому что я сильнее. А ты слабая. Ты не можешь сама себя защитить, мы же видели это уже у складов. Когда кто-то выше или сильнее, ты слаба… не можешь…

Его руки скользят по ее ребрам. Потом по животу, обводя пупок. Потом пальцы ложатся на пуговицу джинсов, и она снова начинает биться из последних сил. Пытаясь столкнуть его с себя. Безуспешно.

Джерри расстегивает джинсы и стягивает. Бэт впервые смотрит на него и видит, что ему нравится. Он забавляется тем, что происходит. Ему нравится ее сопротивление. Оно только возбуждает его.

Потом он стягивает с нее трусики. Она снова бьется, понимая, что доставляет ему удовольствие, но ничего не может с собой поделать. И смеется нервно при воспоминании, с какой радостью сегодня мылась.

Лучше бы оставалась грязной!

– Но я могу помочь. Я помогу тебе. Только я. Потому что больше ты никому не нужна. Кроме как для одного. Только для одного. Потому что ты просто балласт. Ты балласт в таком мире, как этот. И для того, чтобы ты выжила, тебе нужно что-то отдать взамен. Что ты можешь дать, кроме одного? Взаимовыгодный обмен. Я даю тебе защиту, а ты мне… ты раздвигаешь ноги…

Бэт чувствует его руки снова на своем теле. Он легко ловит ее ноги и придавливает снова своими ногами, блокируя ее движения. Потом его пальцы начинают медленно обследовать ее тело. Грудь. Живот. Потом ниже…

Господи… Господи… пожалуйста…

Но тот, кто свыше только молча наблюдает за тем, что происходит сейчас в спальне. И ничем не помогает ей.

Она не может. Она просто не может. Не сможет. Она не может чувствовать это больше… Его пальцы… Чужие пальцы…

Бэт цепляется руками в изголовье кровати, а потом вдруг нащупывает пальцами, что одна из реек шатается. И начинает еще сильнее раскачивать ее, стараясь не думать о том, что Джерри делает с ее телом сейчас. Замирая, словно смирилась с происходящим. Внутри все горит огнем от этих пальцев, которые терзают ее. В голове начинает стучать.

Ты слабая. Там за стенами ты либо мертва, либо чье-нибудь бремя. Ты слабая…

Как мне повезло, что ты не боец…

Ты – балласт в таком мире, как этот…

Взгляд заволакивает темнота, надежно захватывая в свои объятия. Голоса постепенно становятся тише и тише…

Бэт приходит в себя от холода, неприятно скользящего по обнаженной коже. За окном уже светло, но по-прежнему шумит дождь. На ее груди лежит то, что раньше было светловолосой головой Джерри. Все вокруг – она сама, Джерри, кровать, обои в спальне, зеркало, светлые занавеси на окне – заляпано кровью. Одна ее рука свободна, в ней зажата металлическая статуэтка виолончелистки, вторая по-прежнему привязана к кровати. Она дергает и дергает руку, пока не выламывает одну из реек, к которой привязана ее рука. Ткань пропитывается ее кровью, настолько больно полоска впивается в кожу при этих попытках.

Она сталкивает с себя тело Джерри и уходит в ванную. Совсем не соображая ничего… ни о чем не думая. Видит свой рюкзак, а в нем черную рукоять пистолета. Медленно обхватывает пальцами и вытаскивает пистолет из рюкзака. Просто сидит и смотрит на него. Чувствует, как ее начинает колотить….

Потому что в голове мелькают картинки. Быстро. Как в чертовом калейдоскопе.

Твою мать, он же О’Донелл! Как она могла даже не заподозрить ничего…

Как она попала в этот госпиталь? Что она там делала? Где были остальные? Она не помнит их имен и неясно видит их лица. Только чувствует руку на спине. Между лопаток. Которая только на секунду вырывает из мрака. Из власти демонов, терзающих разум. А потом как затмение… удар ножницами в плечо и дикая боль в голове…

Где остальные сейчас? Их убили? Господи… их убили из-за нее… там, в том коридоре…

– Сколько людей должны умереть, спасая тебя? – звучит издевательский голос в голове.

Она еще сильнее сжимает рукоять пистолета окровавленными пальцами.

– Давай, Грин! Пусти себе пулю в лоб, и докажи мне, что ты долбанная идиотка!

Прямо перед собой у самых пальцев ног она видит сейчас носки ботинок, которые так отлично успела изучить в охотничьей кабине. Которые пинали ее, когда так хотелось заснуть и никогда больше не просыпаться.

– Тебя нет, чертов идиот, - темнота начинает медленно отступать при звуке его голоса. Она снова ставит на предохранитель и расслабляет пальцы на рукояти.
– И я не собираюсь пускать себе пулю в лоб.

– Угу, я так и подумал. Ты взяла его просто подержать сейчас, да? Поднимай задницу, Грин. Не время рассиживать. Надо проверить, не обратится ли этот мудак. Не хватало долбанного ходячего, пока ты тут отдыхаешь. Поднимайся, Грин! Не время сидеть и скулить. Ты переживешь и это. Ты жива. Руки-ноги при тебе. Вот, что охренительно важно. Помнишь? Это важно. Это важно. Твоя жизнь. Остальное – пускай по херу…

– Я убила человека. Снова. Это уже пятый… Это пятый.

– Я тоже убивал людей. Но не веду им херова счета. Хочешь вспоминать каждого?

– Нет, я не хочу их вообще вспоминать.

– Умница. А теперь поднимай свою задницу, Грин, и проверь трупак. И… Грин… тебе надо что-нибудь накинуть… ты, конечно, охренительна, но сейчас зима… странно загорать голышом…

– Иди на хер…

– Хорошо, - улыбается он уголками губ. А потом суровеет. – Грин, твоя жизнь – вот, что важно… есть опасность – убей без сожаления. Твоя жизнь. Это важно. Мир изменился, Грин. Если есть возможность спасти – спасай. Если есть опасность для тебя или близкого – убей. По херу живой или ходячий. Сейчас слишком много ходячих мертвецов. Даже тех, у кого все еще стучит в груди херово сердце. Вот и все, Грин. Вот и все…

– Вот и все, - повторяет Бэт, открывая глаза. Поднимается с трудом на ноги, чувствуя, как все горит внутри нее огнем. И старается не думать о том, что могло быть причиной этой неприятной боли.

Он не обратится. Определенно нет.

Бэт недолго смотрит на то, что осталось от головы Джерри. Быстро собирает то, что еще можно надеть: джинсы, топик, белье. Правда, лифчик весь порезан, и ремонту не подлежит. Потом идет в ванную и смывает с себя кровь, пытаясь не смотреть на кроваво-красные потоки, стекающие с ее тела и рук. До красноты трет кожу, словно сдирая с себя следы поцелуев и прикосновений.

Чужие пальцы… Чужие пальцы… не твои, все бьется и бьется в голосе мысль, смысл которой она и сама до конца не понимает. Смотрит потом на себя долго в зеркало. Ищет следы произошедшего с ней. Словно это насилие должно как-то отразиться на ее внешности.

Нет, она все та же. Только глаза стали иными. И эти шрамы…

Бэт берет ножницы и отрезает себе челку, пряча от взгляда два шрама на лбу – от руки той женщины – Доун! – и след от пулевого ранения. Напоминание о собственной глупости. Меняя свою внешность под стать тому, как изменилась внутри.