Назад дороги нет

– Я у всех вас в долгу, – спокойно заговорил он, смотря прямо перед собой. – Вы приютили меня, когда мне было некуда пойти, приняли в свою семью ещё один рот, хотя денег катастрофически не хватало. И я хочу отплатить вам тем же.

Калеб протянул руку, положил ее на плечо старика, вглядываясь в его лицо:

– Джон, ты сделаешь операцию, твоя семья не будет бедствовать, но и в роскоши купаться тоже не будет. Как ты и хотел, я пойду работать на стройку, в нашу бригаду – там меня все знают, и опыт у меня есть, а значит я буду более-менее хорошо зарабатывать, и вместе мы сможем прокормить нашу семью. Да, ты будешь инвалидом, но ты увидишь, как растут твои дети и внуки, о тебе будут заботиться, как и должно детям о своих родителях, и никто даже взглядом не попрекнёт тебя тем, что ты инвалид. Я знаю – ты боишься, и это естественно, но мы твоя семья. И мы все будем рядом и поддержим тебя.

Он замолчал, все также глядя на мистера Беннета, серьезным уверенным взглядом пытаясь донести до него всю искренность своих слов. По щеке старика покатилась слеза, но он даже не попытался ее смахнуть, растянул губы в слабой улыбке и положил свою мозолистую ладонь поверх руки юноши.

– Ты был прав, когда грил, что я боюсь, – сказал он хрипловатым голосом. – И боюсь оч’ сильно того, что я стану никому не нужной старой развалиной. Я был опорой этой семьи, а теперь… Ты правда сделаешь эт’ для меня, мой мальчик?

– Конеш’, папа, – ответил Калеб и улыбнулся слегка грустной улыбкой. «Я сделаю все, чтобы ты был в порядке», – мысленно добавил он.

Джон медленно кивнул головой, а после обнял юношу и крепко прижал к себе, со всей отеческой сердечностью. Точно так же когда-то Калеба обнимал родной отец. Обещал, что будет всегда рядом, обещал, что поддержит его, что бы ни случилось, но потом он умер, а юноша, к своему стыду, даже голоса его уже не помнил. Как все-таки беспощадно ко всему время. Медленно, по крупицам, оно стирает важные мгновения из памяти человека, и их никогда уже не вернуть, как и не вернуть к жизни отца, как и не вернуть Джона, если он покажет себя полным упрямцем и все же откажется ампутировать ногу.

Калеб зажмурился, вцепился ладонью в плечо старика, не желая его отпускать, проклиная себя за то, что неожиданно расчувствовался как девчонка. А Джон, поглядев через его плечо на Рейчел, Эмму и Харви, уверено сказал:

– Я подумаю на счёт операции, можь’ соглашусь!

– Ну слава Богу! – громко прокричала Рейчел, вся в слезах она кинулась к мужу и Калебу и обняла обоих, поцеловав каждого в щеку. Это его «можь’ соглашусь» она восприняла, как «точно соглашусь». Сразу за ней к ним подлетела Эмма, и даже Харви с важным видом пожал Калебу руку, чего раньше никогда не делал, и, наверное, больше уже не сделает.

Через некоторое время, пока Джон и Рейчел продолжали обниматься, а Харви поспешил вниз поделиться радостной новостью с Полли, Эмма схватила юношу за руку и оттащила к окну.

– Спасибо, Калеб! – счастливо прошептала она ему. – Боже, ты сделал эт’! Я не могу поверить!

Она радостно засмеялась и, привстав на носочки, чмокнула его в щеку. Калеб же напустил на себя веселый вид и широко ухмыльнулся.

– А ты помнишь, что ты теперь кое-что должна? – спросил он ее задорным тоном.

Эмма состроила невинные глазки;

– Ты о чём?

– «Пташка-Кин-Дин»! Только не делай вид, что не понимаешь!

Она наклонила голову, притворилась, что сильно задумалась, слегка нахмурив брови и прищурив глаза.

– Ничегошеньки не понимаю!

– Эй, так не честно! Мы же договаривались. Давай повторяй: «Спасибо те, о, мой Господин».

Девушка, хитро прищурившись, показала Калебу средний палец, и выбежала вон из комнаты.

– Ах, ты мелкая…! – «пиздюлина», хотел сказать Калеб, но деликатно промолчал, и погнался за Пташкой.

Он был счастлив за Беннетов. Он правда был счастлив, но все-таки в глубине души отчаянно жалел, что со своей мечтой он распрощался раз и навсегда.

Глава 11

Осень 1960

В распоряжении детей остался один день и две ночи до «Дня мести».

Первая ночь.

Когда Джейн рассказала друзьям свой план, они решили этой же ночью взяться за его осуществление и совершить налёт на сарай. Оливер заранее припрятал драгоценную веревку, чтобы с её помощью вылезти наружу. Скрепя сердцем, он думал о том моменте, когда им придется прийти ночью на вахту и стащить ключи у Стена. Мальчик безумно боялся мужчину, но пытался не подавать виду, да и особого выбора у них все равно не было. К тому же Стен, по своему обыкновению, любил надираться каждый вечер и спал прямо в кресле беспробудным сном. К счастью Оливера, ключи вызвался стащить Тео – он сказал, что всё равно будет ночевать в кабинете Уэнди, и провернёт всё так ловко, бесшумно и быстро, что сторож ничего не заметит. Они условились с Джейн, что Оливер скинет веревку в два часа ночи, когда после изнурительного дня, состоящего из грязной работы, поручений и бессмысленной учёбы, даже самые отпетые полуночники, включая командиров, любивших покурить ночью на балконе четвертого этажа, к этому времени бы спали. Джейн же должна стоять на балконе и ждать сигнала. На том ребята и порешили, после чего разошлись по разным сторонам, приняв решение держаться подальше друг от друга в целях безопасности, и чтобы никто не начал их подозревать в сговоре.

Вечером Уэнди сделала Тео новую перевязку, и мальчик, зная, что медсестра не откажет, напросился переночевать в кабинете. Мед кабинет находился по правую сторону от вахты рядом с лестничной клеткой мальчишек, дальше по коридору в самом его конце находилась подсобка, где Том и договорился встретиться с девочками, поэтому Тео без труда мог отнести награбленное из сарая туда, к тому же подсобка не запиралась, так как ключ от неё давно был утерян.

Украсть ключ от сарая оказалось на удивление легко. Сторож действительно спал, громко храпя, в окружении нескольких пустых бутылок из-под дешевого пива. Рядом горела керосиновая лампа, и хоть свет был тусклым, надписи над ключами можно было без труда разобрать. Стен даже не вздрогнул, когда Тео, стараясь не дрожать от страха, тихонько шарил в поисках нужного ключа, один раз он что-то пробормотал во сне, мальчик в оцепенении застыл и жутко разволновавшись, чуть не выронил ключ, который только что схватил, но вскоре сторож захрапел снова. Тео на цыпочках как можно быстрее поднялся на родной этаж и добрых полчаса ждал на балконе друзей. Он уже начал клевать носом, как услышал негромкий скрип. Мальчик вздрогнул, повернул голову, но это оказалась балконная дверь этажом ниже.

– Джейн это ты? – шепотом, стараясь не выдать своё волнение, спросил Тео.

– Да. – Джейн подошла к краю балкона и посмотрела на верх, откуда уже свесилась голова мальчика. – Ты стащил ключи?

– Да, они у меня.

– Отлично! Я думаю, у на всё получиться, – улыбнулась Джейн. Тео поймал себя на мысли, что в лунном свете кожа Джейн словно даёт какой-то серебристый отблеск, волосы не горели огнём, как в солнечный день, а имели холодный колдовской оттенок, она завораживала всё больше, и мальчик еле отвёл от неё взгляд и потряс головой.

– Конечно получиться, – он отошёл подальше от перил, чтобы эти неуместные мысли покинули его голову.

Между ними возникла неловкая пауза. Тео судорожно соображал, чтобы такого ещё ей сказать, но на ум, как назло, ничего не приходило. Положение спасли Ник с Оливером, которые наконец-то смогли выбраться незамеченными из комнаты.

– Вас никто не видел? – Тео заметно нервничал, намного больше, чем все остальные, ведь дело касалось его сестры. «Нам нужно во что бы то ни стало остаться незамеченными, на кону стоит слишком много» – сейчас мальчик ужасно жалел о том, что у него не было ни одной сигареты, ему казалось, что он выкурил бы три подряд и всё равно этого не хватило бы, чтобы хоть как-то успокоить нервы.

– Нет, все спят, как убитые, – заверили его друзья.

– Хорошо. Ключ у меня, – Тео вытащил его из кармана и показал друзьям. – Вы умеете крепить верёвку? Нужно её завязать на какой-нибудь узел.

– Не волнуйся. Это не первая моя вылазка, – хитро улыбнулся Оливер. – Когда ещё мой отец окончательно не спился, он научил меня вязать «штык» – вообще это морской узел, он используется для крепления швартовых за причальные кнехты, грузового шкентеля к грузу, но нам тоже подойдёт.

– Твой отец был моряком? – Тео только сейчас понял, что, собственно, ничего толком и не знает о своих друзьях – как они попали в приют, как жили до приюта, и что случилось, что они оказались здесь. «Как только, мы осуществим месть, я расспрошу их обо всём, правда самому мне нечего будет им рассказать».