Назад в ад

— Было бы неплохо, — буркнул он и уставился в потолок. — Дай мне мой пиджак, я выпишу тебе чек или отдам деньги наличными, как пожелаешь. Кстати, а где моя машина?

— У бара, где еще она может быть? Заберешь, когда научишься снова ходить.

В ее словах звучало столько порицания и осуждения, что Стефан разозлился. Никто не просил ее приезжать и спасать его от возможной смерти в пьяном угаре! Опять она появилась в его жизни. Лиза стала опознавательным знаком неприятностей. Она появлялась, и пропадал покой, словно эта девушка накликала на него беду.

— Приходи в себя, а я пока приготовлю тебе завтрак. Знаешь, — Лиза посмотрела на наручные часы, — уже скоро закончится время ланча.

Девушка ушла, провожаемая взглядом Стефана. Теперь не было его Мариши рядом, Мариша бросила его, оставила, словно никому не нужную игрушку. Может, Лиза им поиграет? Возьмет под свою опеку? Отныне он был вроде бы свободен, жена ушла, оставив только идиотскую записку. Стефан принял сидячее положение и тряхнул головой, приводя хаос внутри черепной коробки в норму. Черта с два он впустит в свою жизнь какую-то Лизу! Никто и никогда не сможет заменить ему белокурого ангелочка.

Ноги кое-как донесли мужчину до ванной. Он включил горячую воду, так как его трясло от холода, и забылся в ней. Как же так случилось, что он остался один? Что вся его жизнь треснула, как тонкий лед, раскрошилась и начала стремительно таять? И он ступал по этому льду, смело, без страха, с широко открытыми глазами, но чувствовал, как из-под ног уходит земля и разверзается ад. Небо заволокло свинцовыми тучами, и зловонный дым забивал легкие. Горела его прошлая, счастливая жизнь.

Лиза как будто знала, что он не просто принимал душ, а съедал себя заживо мыслями о том, что было и чего уже не будет. Она постучала в дверь как раз в тот момент, когда Стефан был близок к совершению какого-нибудь опрометчивого поступка, подпитываемый горькой болью и догорающими воспоминаниями о прошлом.

— Не задерживайся, еда остынет, — прокричала, чтобы быть громче сильного потока воды, девушка и ушла.

Мужчина ополоснул лицо холодной водой и тряхнул головой. Почему в его доме была чужая женщина? Почему он напился, чуть ли не насмерть, и завтрак готовила Лиза, а не Марина? Когда все константы его жизни рассыпались в пыль?

— Я приготовила тебе совсем легкий перекус, чтобы не нагружать желудок, — произнесла Лиза, встречая его в кухне. — Сок? — протянула стакан с апельсиновым соком.

— Спасибо, — хриплым, больше от смущения, чем от плохого состояния, голосом ответил он и взял стакан. Стефан сел за стол и уставился на еду. — Лиза, ты можешь оставить меня, не надо готовить и…

— Успокойся, Стефан. Я помню наш разговор, и моя забота сейчас не имеет никакого отношения к личной выгоде. Тебе плохо, мне кажется, ты до сих пор с трудом соображаешь, поэтому я хочу помочь тебе.

Он ничего ей не ответил. Не мог сообразить, что сказать женщине в такой ситуации. Еще пару дней назад он высказывал ей, какая она глупая, наивная девчонка и положила глаз не на того мужчину; убеждал Лизу, что счастлив, и не позволял ей усомниться в этом. А сейчас сидел перед ней, стыдливо опустив глаза в стол, и уплетал приготовленный ею завтрак. Она же забрала его, пьяного в стельку, из бара, привезла домой и просто не дала двинуть кони после того, как он забылся в компании алкоголя. Стефан чертыхнулся про себя. Почему в его жизни было так много Лизы?!

— Лиза, все хорошо, ты можешь идти домой, — с нажимом сказал он, мечтая, чтобы она ушла.

— Ладно, — холодно произнесла девушка и встала, — верни мне деньги за такси, и я уйду.

Лиза прошла к двери, а Стефан сходил за бумажником. Протянул ей деньги и вздрогнул, когда рука девушки коснулась его.

— Не обижайся, ладно? — начал он, но Лиза вышла, гордо вскинув голову и даже не посмотрев на него. — Наверное, это было согласие…

Теперь, когда в доме остался только он и стены, игра началась заново, с первого уровня, суть которого заключалось в простом: выжить, выиграть в бою с тенью, быть сильнее самого себя, и не дать демонам сожрать тебя днем, когда светит солнце и на улице раздается смех. Стефан зашторил окна, чтобы лучи солнца не раздражали его своим ярким светом, и устроился в гостиной на диване. В голове кружилось много мыслей, самых разных. Но все они в итоге спотыкались об одну: почему свет его жизни, самая любимая девочка, ушла от него?

Ее уход казался ему бредом, игрой воспаленного сознания. Это ведь не могло быть правдой. Марина всегда была в его жизни, с ним, за его спиной. Она была движущей силой этой самой жизни, ее смыслом, квинтэссенцией его существования. Разве может так просто исчезнуть смысл всего, причина мироздания? Кто-то дал ему долбаную жизнь, чтобы встретить ее и стать с ней счастливым — Стефан верил в это. А теперь этот кто-то, возомнивший себя вправе вершить судьбы, отобрал у него жизнь!

Кто вершил судьбы и распоряжался их жизнями? Были ли они игрушками в руках кого-то всемогущего и безжалостного, или каждая отдельная жизнь — это ответственность каждого отдельного человека, только его и ничья больше? Решает ли кто-то за нас, когда мы споткнемся и упадем, разбив лицо в кровь; или виноваты мы сами, потому что не смотрим под ноги? Летают ли птицы над нашими головами по своей воле, или их заставили, сделав марионетками без права голоса? Кто определял, как громко будет звучать тот или иной голос, будет ли он услышан сквозь какофонию миллиона других голосов? Или навсегда утонет, похоронив свой посыл этому миру, заглушенный чужими умозаключениями и чужой правдой?

На протяжении многих лет его тяготил основополагающий вопрос жизни любого человека: существует ли Бог? Вариантов ответа было немного: либо да, либо нет. Если да, то, по всей видимости, у Бога выходной длиною в сотни лет. Он глух к мольбам верующих, но питается их верой и слепой преданностью. Он плевать хотел на то, что твоя жизнь висит на волоске над обрывом бездонной пропасти. Люди — творцы своей судьбы, но почему же так редко они могут ее творить; не успевают оглянуться, а наделенный правами свыше уже все решил за них.

Фигурки были расставлены на его шахматной доске, и осталась самая малость, что он мог сделать — смириться со своей судьбой. Стефан достал из шкафа маленький фотоальбом, который хранил именно в этой квартире в Штатах. Здесь ему всегда было одиноко, он всегда скучал по Марише, когда приходилось уезжать по делам. Она не знала про этот альбом, а он держал его на самом видном месте, чтобы постоянно иметь доступ к своей любимой девочке, видеть ее улыбку и лучистые глаза, знать, что она рядом, даже когда их разделяют тысячи миль. Теперь этот сборник фотографий — все, что у него осталось от нее.

Марина не жаловала фотоальбомы, считала их пережитком прошлого. Она часто размещала фотографии в социальных сетях и в инстаграме, была фанаткой высоких технологий. Он же предпочитал фотографию, которую можно взять в руки, которой можно коснуться. Стефан провел пальцем по лицу жены на фото. Улыбается на их совместном, шуточном фото. Как же могло случиться так, что ее улыбка пропала из его жизни? Он всегда считал эти моменты лучшими в своей жизни, моменты с ней, и не мог даже представить себе, что рано или поздно им придет конец.

На следующей фотографии Марина ставит ему рожки и кривляется на камеру, а он согласен на все, лишь бы она улыбалась. Что пошло не так? Что послужило первой ступенью конца? Почему она просто выкинула, растоптала все, что у них было? Почему его любовь перестала иметь для нее значение? Мужчина листал фотографии одна за другой: то веселые и неформальные фото; то яркие, броские, со светских мероприятий, где его Мариша всегда блистала в платьях от кутюр и переливающихся бриллиантах. Стефан никогда не жалел для нее денег, поэтому украшения она не брала на один вечер, он покупал ей любые бриллианты, рубины, топазы и изумруды. Пусть она их никогда вновь не наденет, но для своей любимой женщины он мог позволить все — любой каприз, скольких миллионов долларов он бы ему не стоил.