Назад в ад

— Понятно, не хочешь говорить, не надо. Когда закончишь с едой, заедем в супермаркет, у тебя в холодильнике мышь повесилась!

— В супермаркет? — переспросил Стефан. Его серое вещество не успевало переваривать поступающую информацию. — Зачем?

— Я приготовлю тебе еду, чтобы было, чем закусывать, — по-доброму улыбнулась она. — Не переживай, это просто человеческая помощь, ничего более.

Лиза лукавила. Ей было кристально ясно, что проблемы у Стефана были с женой. Ничто в мире не заставило бы его дойти до такого состояния, кроме обожаемой жены, которая, похоже, вила из него веревки и вообще не ценила такого замечательного мужчину. Девушка также понимала, что в подобной ситуации нужно просто дать мужчине то, чего ему так не хватает: тепла и заботы. Она поделится с ним всем, что имеет. Возможно, потом пожнет плоды своей сообразительности.

Стефан и Лиза заехали в ближайший супермаркет, и она набрала кучу самых разных продуктов. Он только с опаской взирал на нее и молча расплачивался у кассы. Стефана определенно пугало ее участие в его горе. Мужчина боялся, что в нынешнем состоянии сдаст позиции и уже никогда не простит себя. Ведь он еще надеялся на то, что Марина вернется, что все будет хорошо…

— Можешь пока отдохнуть, я займусь ужином, — сообщила ему о своих планах Лиза и расположилась в кухне. — Если будет нужна помощь, позову.

Он кивнул и ушел в комнату. Лиза готовила в кухне, а Стефан занялся своим любимым делом — стал бередить только-только успокоившиеся раны — достал фотоальбом. Его взгляд скользил по фотографиям, а в сердце отдавалась пульсирующая боль. Почему же она ушла? Он думал об этом каждую свободную минуту, но ответ не приходил на ум. Неужели и правда его давление с детьми сыграло главную роль? От этих предположений становилось вдвойне грустно. Его любимая женщина не хотела от него детей, поэтому сделала выбор в пользу того, чтобы оставить его навсегда.

— Кексы в духовку закинула, можно сделать передышку, — облегченно выдохнула Лиза, входя в комнату, где находился Стефан. — А ты чем заним…

Ее вопрос оборвался, когда она увидела его, рассматривающего фотографии. Спина сгорблена, пальцы едва заметно дрожат, а лоб прорезает глубокая морщина. На фото Лиза могла распознать светловолосую женщину и Стефана. Его жена, поняла она. Видимо, это и есть тот самый подходящий момент, чтобы проявить заботу о нем и закрепить эффект от сделанного.

Девушка села рядом и накрыла его руку своей. Стефан хотел убрать ладонь, но Лиза сжала ее сильнее.

— Я поняла, что она ушла от тебя, — тихо выговорила она и провела рукой по его волосам. — Ты убиваешься по ней, больше ничто не вывело бы тебя из строя. И я думаю, что это так глупо, оставить такого мужчину.

— Какого «такого», Лиза? Я уже говорил тебе про принцев. Ты ничего обо мне не знаешь, и лучше тебе не знать и дальше, — сказал Стефан, поднимая на нее взгляд.

— Мне достаточно того, что видят мои глаза и говорит мое сердце, дополнительной информации не нужно, — прошептала Лиза и коснулась губами его губ, а руками обхватила лицо мужчины с обеих сторон. Стефан сам не понял, как так вышло, но ответил на ее поцелуй. — Ты прекрасный, изумительный, самый лучший, — отрывисто говорила она между поцелуями, — твоя жена сделала неправильный выбор.

Она углубила поцелуй, целуя его смело, как в последний раз. Лиза знала, что он отстранится через полсекунды, что Стефан не позволит себе целовать ее долго. И оказалась права. Его голубые глаза метали молнии, он находился в шоке от случившегося.

— Я бы ни за что тебя не оставила, и детей родила, Стефан. Это же такое счастье — иметь детей от любимого человека! — продолжала ковать железо, пока горячо, девушка. — Подумай об этом, Стефан, о том, что, возможно, ты ошибся, связав свою жизнь с ней. И судьба тебе об этом говорит сейчас.

Лиза встала, пока Стефан пытался снова научиться говорить или шевелиться, и направилась к выходу. Сейчас самое время оставить его одного, дать ему все обдумать.

— Не забудь вытащить кексы через семь минут, иначе будет мини-пожар в духовке. До встречи, Стефан!

Она вышла из его квартиры, а он просто смотрел ей вслед безумным взглядом. Сегодняшний день стал днем предательства его Мариши — днем, когда он поцеловал другую женщину, предав своего падшего ангела.

***

Марина молилась про себя, взывая к Богу и всем его ангелам. Она так верила в Стешу, но он уже не успеет спасти ее. Нечто страшное надвигалось черной тучей на ее мир, и это пугало так, что сердце девушки не билось. Оно замерло в таинственном ожидании.

— Солнышко! — позвала ее бодрым голосом Марисса, появляясь в помещении. — Ждала меня? Наконец-то мои обещания станут явью для тебя, дорогуша.

Женщина остановилась рядом с Мариной, и та увидела в ее руках шприц.

— Нет, не надо… Что вы хотите сделать? — прошептала девушка, отодвигаясь от нее. — Не надо больше ничего мне колоть!

Они уже впрыскивали ей в вены какую-то гадость, когда выкрали из дома в России. Тогда память просто отключилась, она не запомнила ничего из того, что с ней произошло. Как Марина оказалась здесь, в Штатах, в этом доме, — оставалось для нее загадкой.

— Пожалуйста, не надо, — молила она, но Мариссе было все равно.

Шприц в руке женщины угрожающе блеснул, и она схватила Марину за руку. По щекам девушки текли слезы, и Марисса получала от этого дикое, извращенное удовольствие. Иголка вошла точно в вену, и Марина последний раз всхлипнула. Теперь уже точно можно было думать о конце, пока она еще могла это делать — думать.

— Желаю отлично провести время, солнышко, — рассмеялась Марисса, и глаза Марины закрылись.

Глава 10.

Время летело стремительной чередой дня и ночи, без осознания происходящего, без чувств, без сжигающей боли. Только холод в груди. Раскрошенный лед закупорил вены, не оставив в них крови. Алкоголь унес его в нирвану, туда, где не было ничего: ни облаков, ни солнца, ни ветра, ни колючей обиды на жизнь. Все, что сейчас творилось в его голове, можно было описать одним лишь словом: безмятежность, дарующая второе дыхание мертвой душе. Ничего не ощущать, не знать, не видеть, и только тянуться к закрытой двери, зная, что она никогда не откроется.

Стефан не выходил из дома уже несколько суток. Он превратил квартиру в бункер, отключив себя от внешнего мира и людей, отрезав все способы связи и вырвав провода коммуникации. Ему было неизвестно, звонил ли кто-то, писал ему, что вообще происходило за стенами квартиры. Пустота образовалась в самом его сердце, и эта дыра с рваными краями высасывала жизнь из него каждый час, с каждым новым воспоминанием все больше боли и все меньше адекватности в мыслях и поступках. Он перестал быть собой после ее ухода, после того, как она унесла с собой его жизнь.