Назад в молодость

Сначала думал слегка испачкать трусы естественным биоматериалом (думаю не надо уточнять, о чем речь). Идея казалась мне противной, но вполне адекватной.

А потом, готовя ужин на общажной кухне, заметил в холодильнике майонез. Причем он был в стеклянной большой банке.

К универсальности банок я так и не привык. Хотя тут в них все: пиво, молоко, кефир, квас и так далее. Вот что значит многофункциональная вещь.

В общем, решил для своих дел использовать майонез. Если мой расчет сработает, то на эту мелочь внимание никто не обратит.

Под покровом ночи проникаю на кухню, зачерпываю ложку майонеза и выливаю содержимое на предмет одежды. А потом бегу в туалет.

Там растираю майонез, после чего почти сразу смываю. В результате следы остались, но маленькие и еле заметные.

Вернувшись в комнату, убираю белье в заранее заготовленный полиэтиленовый пакет (оказывается его я тоже прихватил с собой из будущего).

Заснуть было тяжело. Каждый раз, закрывая глаза, я представлял завтрашний перформанс и эмоционально возбуждался. Меня сильно распирало от нетерпения, хотелось посмотреть в лица Лены и Матвея.

Уснуть удалось лишь под утро.

****************************************************************

Из кровати я выскочил с первым же звонком будильника. Пока соседи сонно потирали глаза, бегу в душевую умыться. Пришлось отстоять очередь, благо всего из двух человек.

Потом пришлось ненадолго потеряться. Перед сном я рассудил, что приходить вместе с Шуриком и Электроником — не вариант. Легенда рухнет. Благо мои соседи утром думают только о себе и не задают лишних вопросов.

Тем не менее, выхожу раньше них. Наворачиваю пару кругов вокруг общаги, после чего двигаюсь к универу. Там стою напротив и фиксирую входящих. Сначала заметил Лену, потом Матвея, еще ряд студентов и, наконец, своих соседей. Как только они скрылись, начинаю медленно считать до 120, после чего тоже перехожу дорогу.

Иду в аудиторию уверенным шагом. Возле дверей стояли несколько молодых парней и девушек, с которыми я не общался. Поэтому молча прохожу.

Искомых голубков я срисовал практически сразу. Они сидели посередине, в четвертом ряду. Поблизости никого не было. Идеально.

Света и Таня благоразумно расположились возле окна. Между ними был зазор. Видимо, держали место для меня.

В целом аудитория была заполнена практически на 70 процентов (на глаз, естественно). Можно начинать шоу.

Подхожу к Лене и, игнорируя вопросительные взгляды Матвея, достаю из сумки трусы, которые бросаю на стол со словами:

— Ты вчера забыла!

Лица голубков надо было видеть. Это была смесь шока, удивления и растерянности. Любо дорого смотреть!

Делаю пару шагов в сторону, а потом “вспоминаю” кое-о-чем и возвращаюсь. Достаю из кармана пятирублевую купюру и кидаю ее к трусам.

— За услуги. Кстати, так себе, — последнюю фразу произношу и ухожу к ожидающим меня девушкам.

Позади себя слышу гул, из которого до меня долетели только обрывки диалога.

— Лена, это что?

— Это не то, что ты подумал.

Конечно, это не то! Но попробуй убедить в этом разъяренного самца. На минном поле и то легче.

Не успеваю сесть, как получаю пощечину от Тани.

— Кобель! — крикнула она.

— Я могу все объяснить, — отвечаю шепотом.

К нам наклонилась Света и так же тихо сказала:

— Я Тане все рассказала. Это для правдивости.

Я улыбнулся и потер щеку. Хоть и понарошку, но вмазала мне Таня будь здоров. Желание расстраивать ее по-настоящему пропало так и не появившись.

А дальше перед нами развернулась дивная картина. Лена, вся в слезах, схватила сумку и выскочила из аудитории, едва не сбив в дверях преподавателя Колпакова. Народ провожал ее гулом, свистом и всякими непристойными выкриками. Слова на буквы «Ш» и «Б» летели только так. А Матвей сидел потерянным. В таких случаях принято говорить, что на человеке нет лица.

Всю оставшуюся пару меня терзали противоречивые чувства. С одной стороны, я довел девушку до слез. Конечно, это плохо и мне стыдно в глубине души.

Но с другой стороны. Она увела парня у лучшей подруги. К ее несчастью, этой подругой оказалась моя мать. А потом эти голубки, как ни в чем не бывало, ходили к Свете в гости и ворковали прямо при ней. Увести любимого у подруги и постоянно напоминать ей об этом. На мой взгляд, это еще более подлый поступок.

А значит, моя совесть чиста.

Кстати, Матвей к трусам так и не притронулся. От этого факта на душе стало как-то спокойнее.

Глава 18. Бабочка машет крыльями

Давненько я так много не падал. Звук бьющегося о деревянный пол тела стал для меня таким же родным, как звук машин за окном и пение птиц по утрам. Боль в коленях и локтях превратилась во что-то привычное, даже организм уже не сильно сопротивляется.

Первая тренировка по гандболу, именуемому здесь ручным мячом, далась очень тяжело. Тело отвыкло от нагрузок, из-за чего полуторачасовое занятие стало адом.

Конечно, я и раньше занимался спортом. В детстве, например, ходил на теннис. Много чего приходилось там делать: бег на четвереньках (я серьезно, так и было), прыжки со скакалкой, бег со скакалкой, отжимания, подтягивания, упражнения на многие группы мышц. Вот только самого тенниса не было. Пару раз ударить ракеткой по мячику было за счастье. Хотя рядом старшаки играли по-настоящему, по-взрослому. На счет! А мы тут фигней маялись. Обидно было.

Потом играл в футбол за родной факультет. Вернее, катался на пятой точке, так как действовал в защите. Однако пара голов за всю «карьеру» в моем активе тоже есть.

Тут же занятие началось с разминки, но это нормально. Потом пошла отработка игровых комбинаций и… тут начались проблемы.

Я никогда в жизни не играл в гандбол, только смотрел по телевизору. Из-за этого в процессе всплыли тонкости, которые до того оставались незамеченными.

Например, нельзя бить по летящему мячу. Вообще. Совсем. Ни рукой, ни ногой, ни головой (по крайней мере, Антонина Ивановна это все запрещала). Сначала ловишь спортивный снаряд, а потом бросаешь. И никак иначе.