Назад, в жизнь

– Доброе утро, - раздался прямо за его спиной приветливый и в то же время невыразимо печальный голос. От неожиданности Тигран вздрогнул. – Кого вы пришли навестить, мою дочь или мужа?

– Здравствуйте.
– Не зная, что ответить, он в замешательстве смотрел на окликнувшую его женщину. Одетая во все черное, совсем еще молодая и явно в недавнем прошлом привлекательная, она являла собой классическое олицетворение скорби. Потухший взгляд, бледное, землистого цвета лицо, поникшие плечи.
– Обоих, - глядя в сторону, солгал Тигран. – Но больше к... Майе.

– Странно. Вроде бы мы с вами незнакомы, а мне кажется, что мы где-то встречались, - задумчиво проговорила женщина.

– Сожалею, но вряд ли... Я преподавал Майе историю архитектуры, - продолжал сочинять Тигран. – Мне часто доводилось видеть, как отец забирает ее после занятий.

– О, да. Муж обожал Майю и всегда ужасно за нее боялся. А оно вон как обернулось. Ни ее не уберег, ни себя.

– Когда это случилось, я был за границей и ничего не знал. А теперь вернулся и вот...

Тигран понимал, лгать убитой горем женщине – занятие недостойное порядочного человека. Но ведь должен же он как-то обосновать свое здесь появление.

– Вспомнила! – неожиданно сказала она. – Мы с вами вместе были в гостях у наших общих друзей. Ах, как давно это было!

Уверенный, что женщина ошибается, он лишь неопределенно пожал плечом, тяготясь ее пристальным взглядом.

– У меня хорошая зрительная память. – Разговаривая, она вытащила из простенькой керамической вазы цветы, вылила из нее воду на газон и снова распрямилась, прижимая к себе вазу. – Мы с мужем, помнится, все любовались вашей женой. Этакая эффектная, броская брюнетка. Погодите, погодите, сейчас я скажу вам, как ее звали... Ну конечно! Лия.

Тигран опешил и, вымученно улыбнувшись, кивнул:

– Действительно Лия..

Меньше всего он был готов к такому повороту событий. Однако это давало ему дополнительный шанс. Получалось, что они и вправду вроде как старые знакомые.

– А вот вашего имени я припомнить не могу.

– Тигран, - подсказал он.

Женщина улыбнулась.

– Ни за что бы не вспомнила. А меня зовут Эльвира Юрьевна.

– Ну вот и хорошо.
– Он тоже улыбнулся. – Будем считать знакомство восстановленным. Позвольте, я помогу вам.

Взяв другую вазу, потяжелее, Тигран пошел вместе с женщиной к оросительному ручейку, протекавшему поблизости.

– Спасибо вам. Спасибо, что пришли, – сказала женщина. – Первые месяцы здесь постоянно толпились люди. Иногда они даже мешали мне, не давали побыть с мужем и дочкой наедине. Но постепенно их становилось все меньше... Нет-нет, я не в обиде, – поспешила заверить она. – Я все понимаю. Это совершенно естественно.

Они водрузили вазы со свежей водой на место. Женщина любовно расправила в них цветы, собрала с дорожки несколько жестких, похожих на скрюченные пятерни, листьев, упавших с платана.

– Мое присутствие не обременительно для вас? – деликатно спрсил Тигран. – Может мне следует уйти?

– Я рада вам, - просто ответила женщина.
– Ведь вы знали мою девочку. И если вам захотелось навестить ее, значит и мне вы не чужой.

Погладив украдкой камень и что-то пошептав, она направилась к выходу. Тигран последовал за ней.

– Эльвира Юрьевна! Окажите мне любезность, - попросил он уже у калитки. – Позвольте проводить вас до дома.

– Зачем? – удивилась она.

– Сказать честно? – подкупающе улыбнулся он. – Хочется продлить удовольствие общения с вами.

Она слабо улыбнулась в ответ и неопределенно пожала плечом.

Расценив это как знак согласия, он махнул рукой проезжавшему мимо таксисту, и когда машина остановилась, открыл перед женщиной заднюю дверцу. Та чувствовала себя явно неловко, но обидеть его не захотела.

Машина остановилась в указанном женщиной месте. Прежде чем выйти, она помедлила и не очень уверенно спросила:

– Может зайдете? Чашка кофе, я думаю, ни вам, ни мне не помешает.

– С радостью! – тотчас согласился Тигран, всю дорогу выискивавший повод, как напроситься к ней в гости.

Они вошли в узкий проход между высотками и оказались в замкнутом дворе, как в колодце, куда и солнце-то, наверное, попадало только в своем зените. Галдели затеявшие какую-то игру дети, заливалась веселым лаем черно-пегая дворняжка, носившаяся за детворой. Голосистая мамаша зазывала с верхнего этажа сына домой. Другая, из другого окна выкрикивала своему чадо грозные наставления. Натужно тарахтел видавший виды Жигули, не желая заводиться. И посреди всей этой «бьющей ключом жизни» одиноко и угрюмо стоял старенький домик, укрывшийся фруктовыми деревьями.

С любопытством озираясь по сторонам, Тигран поднялся вслед за женщиной на крыльцо, вошел через темную переднюю в прохладную, чисто прибранную комнату. Сердце его гулко стучало. Он даже не мечтал о такой удаче - оказаться в доме той самой девушки, чью могилу по ночам посещает Одиль и с кем себя нелепейшим образом отождествляет. Сейчас все встанет, наконец, на свои места и таинственная загадка разрешится.

Женщина сразу же скрылась за внутренней дверью, оставив гостя на несколько минут одного посреди комнаты, чему он был только рад. Взгляд его нетерпеливо скользил по стенам, полочкам и столикам в поисках фотографий. Но кроме акварельных городских пейзажей, прорисованных тонкой кисточкой с какой-то особенной трепетной тщательностью, на стенах ничего не было.

– Странно, - разочарованно пробормотал Тигран.

Появившись снова в дверях, женщина протянула гостю полотенце:

– Вот, пожалуйста. Оно чистое. Ванная по коридорчику направо. А я отлучусь ненадолго на кухню.

Тигран знал, что после кладбища, даже если ты ничего там не трогал, положено мыть руки, и, с благодарностью приняв полотенце, отправился в указанном направлении. Все кругом дышало чистотой запустения и безысходной тоской. Будто здесь и не жили вовсе, а лишь тщательно следили за порядком. Этакий дом-музей осиротевшей души.

Он вернулся в гостиную. Вслед за ним вошла хозяйка с подносом в руках. Расставив на журнальном столике две маленькие чашки с крепким турецким кофе и вазочку с ванильными сухариками, она села напротив, молча наблюдая как он погружает верхнюю губу в густую горячую пенку.

– Чьи это акварели? – спросил Тигран, чтобы нарушить молчание.

– Майечкины, - отозвалась женщина, приласкав взглядом стены. – Вообще-то она больше любила рисовать цветы. Но в институте от них требовали эскизы городских улиц. Да вы ж это лучше меня знаете.