Не борись со мной, малышка

— Звучит как вызов.

За стеной уже не слышно никаких шагов, потому больше не медлю — рывком поднимаю свое сокровище и усаживаю упругой попкой на стол.

Волшебная все же жрица. Еще полчаса назад у меня не было никаких сил. Хотелось добить котлеты и свалить домой — мять затылком подушку. А сейчас…

— Ты с ума сошел? Мы в детском саду! — Толкает двумя кулаками в грудь.

— Думаешь, найдутся желающие вломиться в кабинет директора без стука? — Веду носом по ее скуле. Вдыхаю аромат.

Охренительно пахнет. Никакого парфюма. Только она. Чистенькая, сладенькая. Зефирка, а не баба.

— Послушай… Я заберу сына из этого сада, — начинает торопливо говорить жрица. — Паша не будет больше пересекаться с твоей Катей. Жена, надеюсь, успокоится и…

Она еще о чем-то рассказывает, но краем глаза я замечаю буравящие одежду соски, и слух временно уходит в отключку.

— А кто это у нас так соскучился? — По-хозяйски задираю тонкий топик и сквозь прозрачное кружево бюстгальтера по очереди облизываю обе вершинки.

— Точно сумасшедший! — Жрица пытается вернуть топик на место. Смешно хлопает меня по рукам. Отталкивает голову. Заводит еще сильнее!

— Мармеладная моя! — Спустив кружево, втягиваю левый сосок в рот и жмурюсь от кайфа.

Пиздец как вкусно. Райский десерт. Лизал бы и лизал.

— Пожалуйста, не надо… — Жрица меняет тональность.

Эти жалобные нотки действуют на меня как особая форма афродизиака. Крыша ракетой уносится вниз.

— Никто о тебе не заботится. Не вылизывает и не целует, — принимаюсь за правый сосок. — Совсем хозяйка забыла о своих девочках.

Осторожно покусываю вершинку зубами, и чувствую, как женщина в моих объятиях вздрагивает.

— Майор, по тебе психушка плачет, — не сдерживая стона, шепчет полуголая нимфа. — Ты с грудью разговариваешь!

— Это просто я еще до твоей киски не добрался. — Просовываю ладонь между ее ног и сквозь колготки начинаю поглаживать нежные складки. — Мы с ней обязательно найдем общий язык.

— На жене свои лингвистические способности практикуй! — Жрицу трясет от желания, но она все еще упирается. Гордая воительница с мокрыми трусами.

— Она пусть как-нибудь сама. Большая девочка. А мне сюда нужно.

Проклиная гребаные колготки, поглаживаю все ритмичнее. Трахаю свою Зефирку как последний монах. Не касаясь голой кожи, без члена в этой восхитительной глубине. Быстро и целомудренно.

— Умоляю, нет… — Жрицу колотит все сильнее. На лице мука. Влажные соски блестят как два леденца.

— Не останавливаться, ты имела в виду? — хриплю на ухо, прикусывая мочку.

И еле держусь.

У самого в штанах пыточная. Член адским огнем горит от желания трахаться. Яйца выкручивает так, словно в тиски их засунул и закрутил до упора.

Какие мне двадцать минут? Ни хрена они не спасут! Тут надо драть от заката до рассвета. Вкалывать в поте лица. Вытрахивать из глупой женской головы все мысли о сопротивлении и о побегах. Приручать, чтобы сама подставлялась и отпускала себя… во все тяжкие.

— Объезжать тебя и объезжать. — Мажу языком по ушной раковине и двигаю ладонью еще быстрее.

— Сволочь! — сквозь зубы выталкивает жрица. — Га-ад! — стонет она. А уже в следующую секунду хватает меня за грудки и дергается всем телом.

— Хорошая девочка, — загибаясь от собственной боли, глажу ее по спине. Терпеливо жду, когда успокоится.

— Я теперь директрисе в глаза смотреть не смогу. — Моя размокшая Зефирка стирает со щек слезы и улыбается.

— А мне, значит, сможешь? — Кладу ее ладонь на ширинку.

— Тебе… — Машет своими красивыми ресницами.

— Завтра в восемь вечера. — До этого у меня был лишь один план: «Дожить до пятницы». А сейчас понимаю, что хочу большего.

— Что завтра в восемь вечера? — Розовый язычок быстро облизывает искусанные губы.

— Заеду за тобой. Будет с кем ребенка оставить?

— Это не приглашение на свидание. Совсем на него не похоже. — Взгляд жрицы становится серьезным. Будто и не кончала минуту назад от моих пальцев.

— А как пойдет, — решаю импровизировать до конца. — Адрес скинешь сообщением. Номер сейчас напишу. — Закрываю ее рот поцелуем.

А через минуту слышу в коридоре шаги приближающихся дам.

Глава 16

Алена

«Надо заканчивать наши спонтанные потрахушки с майором и переводить Пашу в другой сад», — с этой мудрой мыслью я шла на встречу с директором.

На тот момент, казалось, что другого выхода нет, и вообще пора вспоминать, что я приличная женщина. Внутренний голос даже не мяукал ничего против.

Но вот после собрания…

От мудрости и решительности — ни следа! Мне тяжело стоять на ногах. Трудно не краснеть рядом с расфуфыренной мамашей. И безумно стыдно перед директрисой.

Ума не приложу, как это смущение отражается на моем лице. Однако мамаша, кажется, счастлива.

— Милый, ты не перестарался? Она вся бледная, — дамочка с улыбкой от уха до уха так и льнет к майору.

— Нет. Нормально поговорили. — Переговорщик незаметно поправляет маяк в штанах.

— Надеюсь, сейчас вы поняли, что мы не шутим? — гордо вскинув подборок, скандалистка сверлит меня победным взглядом.

— Это было… — откашливаюсь. — Доходчиво.

— Если понадобится, я смогу повторить, — с готовностью чеканит майор.

— О нет! — Мечтаю добраться до туалета и избавиться от промокших насквозь трусов. — Я бы не хотела больше беспокоить Ангелину Павловну.

Отпечаток моей попы на гладкой лакированной поверхности стола лучше всяких слов рассказывает о трудностях недавнего разговора. К счастью, кроме меня его вроде бы никто не замечает.

— Тогда мы, в свою очередь, присмотрим за мальчиком. Исправим все, что нужно исправить. И социализируем всех, кого нужно социализировать, — расплывается в улыбке директриса.