Не борись со мной, малышка

— Если на ней будет хоть одна царапина, тебе конец.

На радостях за Катю во мне словно открывается какой-то бездонный запас смелости.

— Побеспокойся лучше о себе!

Лифт останавливается, и Марат подталкивает меня к ближайшей машине — грязной малолитражке с заляпанными номерами.

Заметив рядом с ней двух окровавленных мужчин, я дергаюсь в их сторону. Хочу помочь. Однако муж с его молниеносной реакцией не оставляет ни одного шанса.

— Поздно! — Резко тянет за руку к себе. — Будешь злить, отправишься туда же, куда и они!

— Не трогай меня! — Только сейчас понимаю, почему мужчины лежат в таких неестественных позах. — Не прикасайся! — вскрикиваю так громко, что должно быть слышно на пару этажей вверх.

— Прости, драгоценная моя, но теперь я решаю, как к тебе прикасаться и как трогать! — Клацает перед носом Марат.

— Убийца… — опускаюсь на пол.

— Любимый муж, — холодно поправляет Марат и рывком поднимает на ноги. — Этот майоришка наверняка прицепил к тебе какую-нибудь отслеживающую хрень. И сейчас подслушивает наши интимные разговоры.

Будто я бездушный манекен, муж поворачивает меня лицом к машине. Толкает вперед, так что распластываюсь на грязной дверце. И начинает обыскивать.

Более унизительную процедуру сложно даже вообразить. Задрав на мне куртку, Марат ощупывает талию. Скользит мозолистыми подушечками пальцев по животу. До боли стискивает грудь. А затем резко переходит на мои ягодицы.

— Ты и не представляешь, как мы по тебе соскучились. — Он вжимается бедрами в мой зад. Заставляет почувствовать эрекцию.

— Еще скажи, что хранил мне верность. — Отчаянно тяну время.

— Не поверишь! Хранил! А ты?

Холодные ладони проскальзывают под резинку трусов. По-хозяйски чертят ледяную линию к развилке ног.

— Ты ведь следил за нами. Наверняка, сам все знаешь.

Меня мутит от этих прикосновений. Чтобы удержать рвотный позыв, приходится затаить дыхание.

— Понравилось трахаться с ментом? Везде ему дала?

Марат прикусывает за шею. Как животное.

— С ним я хотя бы кончала. Часто. Бурно. Как с настоящим мужчиной.

Понимаю, что злю его. Только выбора нет. Я слишком хорошо изучила этого подонка. Бесполезно трястись от страха или умолять о пощаде. Слабость — его персональный наркотик. Она способна разбудить в муже настоящего монстра и окончательно снести крышу.

Есть лишь один способ спастись и выторговать время — не сдаваться. Ломать ему кайф! Даже если коленки подкашиваются от ужаса, а внутри все немеет.

— Ах ты, сучка! — Марат замахивается. Кулак со сбитыми костяшками уже летит мне в щеку. Но в самый последний момент муж останавливает себя. — Борзой стала? Натрахалась и осмелела?

Переходит к настоящему осмотру. Больше не тратя ни секунды, он изучает все мои вещи. Находит в куртке жучок. Еще раз ощупывает каждый сантиметр кожи и заставляет разуться.

— На! Подавись! — Как и учил Егор, я сама вынимаю жучок из-под стельки и бросаю в Марата. — Он найдет нас и без этих игрушек!

Я самая худшая актриса на свете. Не умею лгать даже во благо. А сейчас сама от себя в шоке. Играю так, будто собралась получить Оскар.

— Хорошая девочка.

Марат отступает. Раздавив пяткой ботинка оба устройства, он толкает меня на переднее сиденье малолитражки и сам застегивает ремень безопасности.

Дальше я не успеваю сказать ни слова. Муж громко захлопывает свою дверь, и машина с пробуксовкой срывается с места.

Когда подъезжаем к воротам паркинга, я вижу еще одного лежащего на бетоне мужчину. Тоже, скорее всего, мертвого. А потом яркий свет улицы ослепляет глаза, и все вокруг сливается в пеструю кляксу.

Глава 48

За три последних месяца я полюбила Питер. Здесь мне впервые было хорошо и спокойно. Здесь на меня свалился безбашенный майор, и я вспомнила, что значит быть женщиной.

Сейчас, наблюдая за тем, как Марат ведет машину по улицам Питера, я как последняя дура прошу город помочь мне. Еще немного!

Включить красный свет на светофорах. Заполнить перекрестки пробками. Задержать нас… хоть ненадолго. На несколько минут, чтобы Егор успел отследить неприметную малолитражку и перекрыть нам путь.

Умом понимаю, что шанс на это минимальный. Не с моим везением надеяться на такие чудеса. Но всей душой продолжаю верить в счастливый финал этой гонки.

— И что ты так трясешься, словно я тебе не родной? — Замечает мое волнение Марат.

— Считаешь, у меня нет поводов для волнения?

Поправляю сползшую на затылок шапку. И чтобы отвлечь внимание мужа от этой сейчас самой необходимой детали гардероба, расстегиваю пару пуговиц на рубашке.

— Любая хорошая жена радовалась бы на твоем месте. Наконец, ты завязала с блядством и вернулась в семью.

Марат так скалится, словно сам готов рассмеяться от этих слов.

— Я знаю о тех девушках. — Не могу больше участвовать в этом дурацком спектакле. — Скольких всего ты убил?

— Твой мент слишком болтливый.

— Отвечай!

— Надо было все же высадить где-нибудь его дочку. Пусть бы побегал, развлекся.

— А Егор ошибся? Скажешь, что ты не убивал?

Наверное, я последняя трусиха, но прямо сейчас мне действительно хочется, чтобы это было ложью. Вопреки прежней уверенности. Вопреки всему тому, что я видела на парковке.

Марат не ангел. Он худший мужчина из тех, кто встречался мне в жизни. Однако жестокие убийства женщин, целая серия жутких смертей…

— Эти дуры сами виноваты! — рявкает муж.

— Они были такими безумными, что напали на тебя?

Сдуваюсь как воздушный шарик. Сутулю плечи. Прижимаю руки к животу. Глушу рвущийся из груди наружу горький стон.

— Они были другими. — Марат кладет правую руку на мое колено. — Не такими, как ты.

Он говорит это так уверенно, будто между мной и теми несчастными девушками может быть какая-то разница.

— Я теперь тоже плохая жена. Добавишь мой труп к списку твоих жертв?