Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер

Безусловно, Харвуд был бы куда лучшим адмиралом, чем Хиллгарт, если бы кому-то на этой должности требовался лучший, даже просто хороший. Но обычно от «хороших» — одни неприятности, как почти везде кроме серьёзного бизнеса. Это там дураки бухгалтер или топ-менеджер — катастрофа. А на флоте времена Нельсонов давно прошли. Что было бы с Англией ещё девяносто лет назад, если бы адмирал Трубридж в 1914 году мыслил как настоящий флотоводец, решил исполнить свой воинский долг, а не намёк из Адмиралтейства? Потопил бы, что ему ничего не стоило, «Гебен» и «Бреслау» на подходах к Эгейскому морю, Турция, не получив столь мощное подкрепление и обещание от Германии дальнейшей помощи, не вступила бы в войну. Соответственно, война бы закончилась года на два раньше, в России и Германии не случилось бы революций, сама Турция тоже осталась бы великой державой. Делить было бы нечего, только расходы считать. В таком варианте Великобритания уже вскоре после войны скатилась бы в мире на вторые и третьи роли. Но Трубридж оказался отнюдь не воинственным, зато очень понятливым. И случилось то, что случилось.

Сегодня Хиллгарту тоже предстояло войти в историю. И маршрут этого вхождения был тщательно разрисован на карте «береговым кэптэном» Чарльзом Эвансом, причём — «сэром Чарльзом». Харвуда аж перекосило, когда означенный сэр приказал, вот именно, приказал адмиралу действовать не по обстановке (не совсем правильно оцениваемой кэптэном Харвудом), а по его, Эванса, рекомендациям, которые на самом деле есть воля Первого лорда Адмиралтейства, а значит, и короля, которому принадлежит флот. «Флот Его Величества» — этим всё сказано.

Англичане, когда заведутся должным образом, тоже умеют «становиться в позу». Пусть и не так наглядно, как русские. Командир «Тайгера» сначала сильно покраснел, потом вернулся к нормальной расцветке, выругался почти беззвучно и решил с этого момента командовать крейсером, как штатной единицей флота в пределах своих полномочий «мирного времени». Иных он не получал и мобилизационного пакета [87] не вскрывал. Любые же другие приказы принимать исключительно от адмирала, и только в письменном виде. Что такое военно-морской суд, он знал.

87

В «мобилизационном пакете» командиру сообщается о начале военных действий и ставится ближайшая задача для данного корабля. В этом же документе указываются соединение, в составе которого предстоит действовать, прямые и непосредственные начальники.

— Ну вот, началось, — сказал лейтенант-артиллерист, державшийся среди допущенных на мостик в задних рядах, дабы не нарваться на никчёмное поручение, и с быстротой обезьяны полез по скоб-трапу на штатное место, передний командно-дальномерный пост. И от начальства подальше, и обзор почти на тридцать миль. Особенно через восьмифутовый горизонтально-базовый дальномер Барра и Струда. Когда старарт запросит — начнёт дистанцию до неприятеля по телефону передавать, поскольку радиолокаторы системы централизованной наводки не работают.

Три русских самолёта продолжали свой курс, ещё немного развернувшись по фронту, а четыре остальных свалились в пологое пикирование и исчезли из виду как раз там, где маневрировали вокруг парохода катера. Вскоре из-за горизонта донеслись глухие, явно подводные взрывы.

— Вот им и конец, — со странным удовлетворением глядя в глаза разведчику Эвансу, сказал Харвуд, хотя что-либо подобное в ближайшее время могло ждать и его. Если русские решат действовать аналогичным образом.

Как командиру, ему на мостике сейчас делать было почти и нечего. Заданный курс и скорость в десять узлов на безопасном расстоянии от сложно маневрирующего радиоэлектронного «Гренвилла» никто не отменял, вахтенный штурман с этой задачей вполне справлялся. Остальные крейсера двигались на удалении двух миль справа и слева. Команды «к бою» тоже не поступало. Вот Харвуд и вслушивался в разговоры «посвящённых», посматривая то на небо, то, краем глаза, на компас и лаг. Больше всего ему хотелось скомандовать всей этой публике, кроме вахтенных офицеров: «Долой с мостика». Формально такое право у него имелось, только не хотелось окончательно портить отношения с адмиралом и всей его братией. Хотелось Харвуду завершить службу с широкой коммодорской нашивкой на рукавах и пенсией на пятьсот фунтов в год больше.

А Хиллгарт, переглянувшись с Эвансом, который только в этом походе носил четыре нашивки кэптэна, а на самом деле был таким же, как командир отряда, контр-адмиралом и реально руководил операцией, наконец отдал решительную команду:

— Подпустить русских на минимальную дистанцию и сбить всех!

Не только у Харвуда при этих словах отвисла челюсть. Это уже не шуточки, не авантюра с прикрытием пиратской атаки на гражданский пароход — это война.

— Перехватчики к взлёту готовы? — вообразив себя Нельсоном, громко и решительно обратился к своему флаг-капитану адмирал.

Тот слегка замялся: у командиров «Лайона» и «Блейка» он мог запросить ответ по радиотелефону, но кэптэн Харвуд стоит рядом, и как отвечать за него на его корабле?

— Что вы молчите, Харвуд, я кого спрашиваю? — нажал на голосовые связки Хиллгарт.

— Не знаю, сэр. Ко мне вы не обращались, — выпятил челюсть кэптэн. Тут уж к нему никто не придерётся, полтора десятков офицеров стоят вокруг, и большинство на стороне своего командира.

— Так вот обращаюсь, КЭПТЭН Харвуд. Ваш «Суордфиш» готов к взлёту и бою?

— Никак нет, сэр, — с удовольствием ответил Харвуд. — Перед выходом с Ямайки я лично доложил ВАМ, что самолёт приготовлен к капитальному ремонту с целью замены двигателя, и то, что мы видим на катапульте, — это фактически макет, оставленный там, чтобы вводить иностранных разведчиков в заблуждение. ВЫ мне ответили, что ничего страшного, не на войну идём, пусть так и стоит до Портсмута…

Сейчас Харвуд приложил адмирала хорошо. Даже на душе веселее стало. Чем это может закончиться впоследствии — отдельный вопрос. Впрочем, Хиллгарт — не сильно большая шишка, у кэптэна тоже есть знакомые «с положением». А вот то, что им больше вместе не плавать — это факт. И очень приятный.

Адмирал отвернулся, бросил флаг-капитану:

— Прикажите «Лайону» и «Блейку» готовить истребители на взлёт — после того, как будет сбито большинство русских разведчиков. Отправить на дно остальные. И у нас появится время решить все свои проблемы. Эскадре перестроиться в кильватер, поворот зюйд-вест, на русский транспорт. Ход — полный. «Тайгер» головной, «Гренвилл» — на месте. Радиозащиту не снимать.

— Кэптэн, прикажите спустить катер, — внезапно повернулся к Харвуду Эванс. — Я вернусь на «Гренвилл». Здесь управитесь сами. Просигнальте, пусть готовится меня принять…

Командир крейсера, продолжая избранную линию поведения, посмотрел на адмирала. Что тот скажет?

— Выполняйте, — раздражённо бросил Хиллгарт, переводя «просьбу» в приказ.

— Есть, сэр! Старший боцман, моторный вельбот — к спуску! Господин кэптэн, сэр, — это уже Эвансу, — займите место в вельботе. Трап лично для вас ставить некогда.

Разведчик злобно пронзил Харвуда взглядом, повернулся на каблуках и загремел подковками по трапу.

«Олух, — подумал командир крейсера, — скупердяй береговой! Моряка из себя корчит, даже того не зная, что никакой идиот с железными подковками по железным трапам бегать не станет. Хоть бы шею себе свернул, прямо сейчас…»

Личный вестовой Эванса скользнул вниз по другому трапу, по поручням, не касаясь ступенек ногами: в каюту начальника понёсся, захватить «тревожный чемодан».

В это время тройка «КОРов» на высоте три с половиной тысячи метров приблизилась к начавшему перестроение крейсерскому отряду. Никаких агрессивных действий они не предпринимали, будто летели по своим делам, да вдруг увидели внизу нечто интересное, решили присмотреться поближе. Зато с командно-дальномерного поста можно было различить в сильную оптику, что отставшая четвёрка почти у черты горизонта строится в круг. Не иначе как для штурмовки цели. Ясно было, что двум катерам, невзирая на почти пятидесятиузловую скорость, жить осталось недолго.