Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— А, может, они живы? — скорее для полемики, чем из хоть какой-нибудь надежды неуверенно вопросил менестрель, прервав пылкий, но несвязный поток сознания безутешного отряга.

— Живы? — прекратив поиск подходящих для такого случая и такого человека проклятий, понурил рыжую голову и подавленно усмехнулся тот. — Живы… В этом Хеле горячем их спасти разве чудо могло… Ты веришь в чудеса, Кириан?

Менестрель прикусил вертящийся на языке ехидный ответ, задумался и медленно, будто нехотя, кивнул.

— Д-да. Верю. В добрые чудеса, Олаф. И иногда они даже происходят с теми, кто нам действительно дорог. Только редко…

— Тогда им самая пора

произойти сейчас, — мрачно подытожил конунг и торопливо перенес внимание на двух всё еще не подающих признаки жизни друзей.

— Ну, так что, люди-человеки? — ворчливо и устало вклинился в незаметно сходящий на нет разговор Масдай. — Куда теперь прикажете?

— А ты нуждаешься в наших приказаниях? — угрюмо хмыкнул конунг.

— Нет, конечно, — язвительно ответил пыльный шершавый голос, — но я получил хорошее воспитание, и оно мне диктует перед тем, как лететь, куда я хочу, сначала поинтересоваться, куда вам надо. Может, нам по пути.

— И куда тебе сейчас по пути? — уныло спросил гвентянин.

— Знаю я тут одно тихое славное местечко…

И ковер, не вдаваясь в подробности — не в последнюю очередь потому, что понимал, что пока его пассажирам не до них и даже не до него, направился туда, куда обещал.

Олаф же опустился на колени и тревожно склонился над неподвижными товарищами, при свете кособокой апатичной луны то ощупывая одного, то осматривая другого, то растерянно кусая губы, кряхтя и пожимая плечами, потому что курс молодого бойца Отрягии никакой скорой помощи на поле боя, кроме умения быстро отрубить укушенную ядовитым морским выползнем конечность, не включал отродясь.

А в это время над крышами, переулками, площадями и двориками безмятежно спящего Шатт-аль-Шейха вместе со стремительным, одобрительно похмыкивающим в такт Масдаем неслась гневная Кирианова декламация:

Еще не видел Белый Свет Такого наглого бесчинства! Наказан должен быть Ахмет, Поправший долг гостеприимства! Ничтожный, жалкий лицемер! Сын вероломства и обмана! Вот комплекс неотложных мер По наказанию тирана: Казнить, повесить, сжечь мерзавца! Четвертовать! Колесовать! А если будет огрызаться, По вые толстой надавать. Отрезать уши! Дать сто палок По мягким и другим местам! Навечно занести в каталог Негодных для туризма стран! Сослать в Чупецк, лишить наложниц, В законных жен их превратить! И с помощью садовых ножниц, Мужского естества лишить!..

Когда по полу гостевого дворца пошла первая дрожь, девушки еще не спали.

Навалившись спинами на высоко взбитые подушки, лежали они, укрывшись одним покрывалом, и разговаривали.

Говорили недавние соперницы, а теперь боевые подруги, про многое: про любимых мужчин, про родителей и друзей, про детство и юность, про свои страны, далекие, невообразимые и экзотические

в глазах друг друга, про путешествия, приключения, про придворный этикет и его нелепые ограничения, про стихи, поэтов, и про то, как славно было бы, если бы принцессам позволялось изучать медицину…

Как и Иванушка, Сенька и Эссельте поначалу подумали, что колебание земли им почудилось, или кто-то где-то невдалеке разгружал с возов или верблюдов каравана что-то очень тяжелое…

И, как и Иванушку, второй толчок — неожиданно мощный и резкий — застал их врасплох.

С хрупнувшего опорами потолка посыпались на их головы и подпрыгнувшую нервной лошадью кровать куски штукатурки и лепнины, и обе особы царской крови после секундного замешательства соскочили на пол и бросились к двери — спасаться самим и спасать других.

Дверь была заперта снаружи.

Несколько раз сыплющая отборными проклятьями царевна наскакивала с разбегу плечом на оказавшуюся неожиданно такой несговорчивой дверь, но без толку.

Четвертый ее разгон был прерван в самом начале удачной мыслью вернуться к их ложу, ухватить павший под люстрой прикроватный столик и использовать его в роли тарана. Но пока Серафима, поминая своим более чем активным вокабуляром все природные катаклизмы на Белом Свете, примеривалась, куда бы эффективнее приложить вектор силы инкрустированной столешницы, новый толчок потряс комнату…

И поперек дверного проема, туда, где царевна с шедевром сулейманского краснодеревщика в обнимку предстала бы через пару мгновений, с невыносимым грохотом обрушились две колонны и бОльшая часть потолка.

Так оказалась спасенной сенькина жизнь, но намертво заблокирована единственная дверь.

Что, по здравому рассуждению, делало теперешнее спасение сенькиной жизни явлением крайне временным и еще более крайне бессмысленным.

Из состояния огорошенного ступора Серафиму вывела трясущаяся от ужаса Эссельте: оба окна забраны частыми коваными решетками, ни снять, ни выдернуть которые она не смогла, да еще это землетрясение, да камни на голову и плечи, да руки трясутся не хуже любой земли…

— Не волнуйся. Сейчас потолок и стены обвалятся окончательно, — с истеричной жизнерадостностью предположила в ответ царевна, — и мы сможем спокойно через них перешагнуть и выбраться наружу.

Удариться в такой же истеричный смех сквозь исступленные рыдания принцессе не позволил лишь новый толчок, расколовший пол у нее под ногами, и вместо нервного хихиканья у ней успел вырваться лишь короткий взвизг.

Белые тонкие пальцы ее чудом вцепились в рваный край повисшего над расселиной ковра и крик резко оборвался, перейдя в неровные всхлипы и умоляющие междометия.

Спасая подругу перед лицом неизвестной опасности, чтобы вернуть ее в опасность известную, Сенька отшвырнула стол, бросилась на живот, схватила Эссельте за руку, дернула что было сил…

И сама загремела вниз головой в разверзшийся проем, подтолкнутая очередной конвульсией взбеленившейся земли.

В следующий момент поглотившая их трещина была намертво закрыта сверху огромным фрагментом купола, с грохотом обрушившегося на усеянный осколками и обломками былой роскоши пол.

А летящие куда-то под откос чего-то девушки прокатились кубарем еще несколько десятков метров, пересчитывая по пути руками, ногами, ребрами и головами все ступеньки, зазевавшихся крыс и провалившиеся сверху фрагменты покойных покоев и остановились в полной темноте и тотальной дезориентации, только налетев на резко изменившую направление стену.

Поделиться с друзьями: