Не будите Гаурдака

— …А потом это дитя гиены и шакала еще и пришло требовать, чтобы его взяли на службу придворным волшебником, а взамен, дескать, так и быть, он перестанет на нас колдовать! Милость окажет!

— И ему отрубили за это голову, — подытожила Эссельте.

— Ага! — довольный, что его мысль, наконец-то, была понята, радостно закивал стражник, умильно взирая на луноликую гурию.

— И все безобразия тут же прекратились? — спросила Сенька.

— Как отрезало! — уверенно проговорил Селим, и чиркнул большим пальцем себе по шее.

— А вот не надо было его казнить, — запоздало подал строгий голос словно задумавшийся о чем-то ранее, Агафон.

— Это почему еще?.. — ошарашено заморгал сулейманин и, на всякий случай, попятился, нащупывая у стены алебарду.

— Взяли бы его на работу, оклад положили хороший, глядишь, от других бы колдунов защищать вас стал, — то ли из упрямства, то ли из профессиональной солидарности предложил свой вариант разрешения трудового спора его премудрие.

— А-а, вы про это!.. — с некоторым облегчением перевел дух Охотник. — Так на кой такыр его сиятельному величеству при дворе два чародея?

— Так у него один уже был? — удивленный таким поворотом сюжета, поднял брови волшебник.

— Ну, да!

— И какая с него польза, если он не мог с тем колдуном справиться?

Селим внезапно посуровел.

— Какая от кого тут польза — не мне решать! Вот предстанете пред ликом его сиятельного величества, у него и спросите, если уж вас это так волнует! И вообще — разговорились вы тут что-то, я смотрю! Лицо при исполнении отвлекаете! Вместо того чтобы по инстанциям перемещаться!

— Что у тебя тут, Селим, за собрание? — вслед за скрипом рассохшихся ступенек донесся снизу, из лестничного проема, слегка подозрительный и более чем слегка недовольный хриплый голос.

— Воздушные путешественники по важному делу к его сиятельному величеству калифу Ахмету Гийядину Амн-аль-Хассу, господин сотник! — рьяно отрапортовал стражник, вытягиваясь во фрунт.

— Воздушные?.. — из квадратного проема люка показалась сначала кольчужная чалма начальника Селима, потом грозно насупленные брови, почти закрывающие мечущие громы и молнии глаза, затем — крючковатый мясистый нос над искривившимися в высочайшей степени неодобрения толстыми губами. — А почему ты до сих пор ко мне их не направил? А, подлец? Сказки им тут рассказываешь? Сплетни распускаешь? Слухи мусолишь?

— Никак нет, господин сотник! Описывал им место вашего нахождения, господин сотник! Только что подлетели, господин сотник! — во все пересохшее от страха горло отрапортовал Охотник и испуганно замер, как кролик перед удавом.

— Зна-аю я тебя, Охотник… — ничуть не умиротворенный, протянул начальник караула, ухватился за перила и тяжелым рывком полностью извлек себя на смотровую площадку. — Соврешь — недорого возьмешь… Всё тебе неймется, блоха ты верблюжья… Стихоплётец… Все вы такие… трепачи безмозглые… распустились… языки распустили… бездельники… дармоеды…

— Кстати, о бездельниках. Мы как раз собирались отправляться на твои поиски, — поспешно вклинился в обвинительную речь командира конунг, дипломатично выгораживая попавшего в немилость разговорчивого, но невезучего охранника дворцового порядка.

— Он так замечательно объяснил, где вас можно найти, что и ночью безлунной, наверное, отыскали бы, — елейно хлопая глазками и усердно кивая, поддержала его Серафима.

— И ни слова лишнего — речь чеканная, как шаг на параде! Левой-правой! Равняйсь-смирно! Руби-коли!.. — старательно вплел в общий хор спасателей и свой убежденный голос Кириан.

— Он — настоящий воин! — хвалебным мажорным аккордом завершила речь защиты Эссельте.

— Угу… настоящий… — перекосило брюзгливо сотника, всем своим видом дающего понять, кто у них тут настоящий воин, а кто — верблюжья колючка прошлогодняя.

Но, оглянув сладким глазом кокетливо обмахивающуюся пучком пальмовых листьев северную принцессу, Хабибулла лишь продемонстрировал исподтишка застывшему подобно деревянному истукану Селиму волосатый кулак, и дискуссию на этом закрыл.

— А вообще-то, — заносчиво скрестил руки на груди и проговорил чародей, — мы прибыли сюда с другого конца Белого Света для того, чтобы встретиться с калифом Ахметом Гийядином по очень срочному и важному делу!

— Срочному? Важному?

Позабыв на время про притихшего, как мышь под веником, Селима, сотник окинул путешественников оценивающим взором, задумчиво пожевал длинный напомаженный ус, неспешно потер кулаком подбородок, потом шею, и, наконец, кивнул.

— Ну, хорошо. Я провожу вас.

— К калифу? — доверчиво спросила Эссельте.

— К его превосходительству визирю правой руки, — многозначительно и напыщенно выговорил название высокого чудесного титула сулейманин. — В это время они обычно изволят разбирать счетные книги на ковре у фонтана во внутреннем дворике центрального дворца. Они и решат, важное ваше дело, или лепешки коровьей не стоит. Летите за мной!

— Полетели?

— А-а-а!!!..

Начальник караула вдруг с ужасом почувствовал, что действительно взлетает, но не успел он как следует включить звук, как оказался усаженным на ковер, а могучая рука, оторвавшая его от пола башни, уже отпустила ворот его халата и успокаивающе, словно гвозди заколачивала, захлопала по спине, выбивая пыль и спесь.

— Закрой рот и показывай дорогу, настоящий воин.

Сосредоточенные стражники у дверей покоев калифа при виде визиря вытянулись по стойке «смирно», вскинув головы и ревностно прижав к плечам устрашающего вида алебарды.

— На данный момент его сиятельное величество пребывают во внутренних покоях, — легким наклоном головы визирь правой руки указал на изукрашенную инкрустацией из драгоценных пород дерева и слоновой кости дверь. — Подождите здесь, в Октагональном зале, пока я о вас доложу.

— Конечно, подождем, не беспокойтесь, — дружелюбно улыбнулся Иванушка, и чиновник, одарив его странным взглядом, приоткрыл одну створку и юркнул внутрь.

— Мог бы и присесть предложить усталым путникам, — оглядываясь по сторонам в поисках скамеек или диванов, и находя лишь усыпанные подушками ковры на полу и возвышениях вдоль стен, да резной бортик изящного фонтана посреди зала, брюзгливо прокомментировал Кириан. — Специально все стулья повыносили, что ли?

— Еще не насиделся? — фыркнул Агафон.