Не будите изувера

Он не стал близко подходить к машине, а с высоты своего роста посмотрел поверх голов. Картина, которая предстала перед его глазами, заставила невольно вздрогнуть. Спиной к автомобилю стояла миловидная женщина средних лет со странной прической. Только когда она повернула голову, и Гусев пригляделся, он понял, что его смутило во внешности незнакомки: часть волос справа и на затылке была срезана каким-то острым предметом, причем, видимо, с кусочками кожи, потому что оставшиеся пряди были пропитаны кровью.

Сегамачо передернуло от омерзения и ужаса. Его широкие ладони мгновенно вспотели, и из глубины души возникло подспудное желание куда-нибудь убежать и спрятаться. Появилось неприятное чувство собственной беспомощности и бесполезности, вины, тревоги и всепоглощающего страха. Сергей Иванович приостановился и уже хотел повернуть обратно: лимит неприятностей и горя для него на сегодня закончился, но затем тяжело вздохнул, пытаясь подавить тошноту, поднимающуюся из голодного желудка, и подошел вплотную к группе полицейских.

– Господи, что здесь случилось? – полюбопытствовал он у Малышко, но тот ничего не ответил, захваченный картиной происходящего.

Сегамачо осмотрелся. Возле женщины суетилась пухлая блондинка в костюме скорой помощи и обрабатывала пострадавшей раны. Рядом с мамой, держа ее крепко за руку, шмыгала носом маленькая девочка с коричневой проплешиной на макушке. Ей недавно смазали йодом большую царапину на голове. Чуть поодаль на земле сидел окровавленный мальчишка, с лицом, залитым слезами. На руках он держал собаку. Дворняжка выглядела настолько ужасно, что посмотрев на нее один раз, сразу хотелось отвести глаза. Однако тоненькое попискивание давало знать, что псина еще жива. У кабины водителя тоже суетились медики. Они осторожно укладывали на носилки мужчину с мертвенно-белым лицом и синими губами. Его глаза были открыты, и в них читалось отчаяние. Постороннему наблюдателю и без слов было понятно, что с этим человеком и его семьей случилась большая беда.

– Какой ужас! Что произошло? – повторил Сегамачо свой вопрос внезапно осевшим голосом. – Вроде бы аварии не видно.

– Это не авария, – так же тихо ответил ему маленький опер, – это убийца вашего друга и здесь отметился.

– Кто? – не понял растерявшийся Сегамачо.

– Убийца.

– Правда?! – как-то вяло удивился Сергей Иванович и прислушался к тому, что творилось в его душе.

Внезапно он понял, что ничего не чувствовал. Совсем ничего. Пустота. Равнодушие. Отрешенность. Исчезла, куда-то испарилась та безумная ярость, когда хотелось крушить и ломать все на своем пути. Не чувствовал он и болезненного отчаяния, не дававшего сердцу биться ровно. Видимо, сказалась бессонная ночь, а ведро адреналина, вылитое в кровь, измотало его до предела. Он ощущал себя резиновой оболочкой от детского шарика, откуда выпустили весь воздух. Наконец Сегамачо собрался с силами и выдавил из себя:

– А кто преступник? И где эта сволочь? Его уже увезли?

– Нет еще. Сергей Иванович, вы только успокойтесь, – перепугался оперативник и тут же пожалел, что сболтнул лишнего. Глаза паренька забегали по сторонам, желая найти кого-нибудь, кто мог удержать огромного Сегамачо от буйных действий.

– Я в порядке. Не бойся, крушить ничего не буду, – успокоил оперативника гигант, поняв его намерения и догадавшись, что напуганный Малышко больше ничего не станет рассказывать.

– Может, все-таки вернетесь в свою машину? Мне совсем не нравится, как вы выглядите, – со слабой надеждой проговорил Малышко, но по окаменевшему лицу Сегамачо понял, что его вопрос ушел в пустоту.

– Рассказывай! Хватить мямлить! – приказал Сегамачо.

Маленький опер тяжело вздохнул и стал телеграфным текстом выдавать информацию.

– Ну, преступник, вернее преступница. Это девушка. Она сидит в машине. Стекла тонированные, поэтому снаружи вы ее не видите, – Малышко указал пальцем на раскрытую дверь и далее увлекся и продолжил уже возбужденным шепотом, – представляете, она сумасшедшая. Так потерпевшая сказала. Мы даже скорую психиатрическую вызвали. Ждем. Кажется, именно эта девица совершила все преступления ночью.

Гиганту Гусеву пришлось низко наклониться, чтобы расслышать торопливые слова, которые Малышко порциями выплескивал ему в ухо. Он стоял так близко, что чувствовал слабый аромат туалетной воды, который смешался с запахом пота, темневшего под мышками оперативника.

– Не может быть! Девушка?

– Да. И совсем еще молодая. Та, которую местный участковый разыскивал. Мы ему позвонили, он как раз в тот момент заканчивал беседовать с ее бабкой, – пояснил Малышко.

– Ну и что Макарыч узнал?

– Оказывается, девушка на днях вышла из психиатрической больницы, – не повышая голоса, рассказывал Сергею Ивановичу Малышко, – причем ее, по словам бабушки, даже вылечили. А вот что послужило причиной срыва, еще предстоит разбираться. Представляете, вон та женщина, с обрезанными волосами, говорила, что среди ночи видела чьи-то глаза, заглядывавшие в машину. Получается, что преступница, блуждая в лесу, сначала к туристам заглянула, затем друга вашего убила, а потом снова к ним вернулась. В какой-то промежуток времени она еще и на дачу наведалась. Во, видишь, сколько бед натворила девка!

– Мне кажется, ты торопишься с выводами, – попытался остановить поток информации Сегамачо, – почему же туристы ее в машину посадили? Ехали с детьми, значит должны быть осторожными.

– Хозяйка машины, – Малышко показал на потерпевшую, – врач. Она увидела, что девушка ранена, и оказала помощь. Ну, а потом, как водится, уже не смогла ее бросить на произвол судьбы и предложила подвезти.

– Ранена? Куда ранена? В какое место? – пытался уточнить Сегамачо и почувствовал, как опять к горлу подкатила тошнота. Во рту сразу пересохло, дыхание стало частым и прерывистым. «Лишь бы не сорваться! – мелькнула мысль. – Надо продержаться! Надо, Сергей!» Он и не замечал, как раз за разом водил влажными ладонями по брюкам.

– Я не знаю, куда она ранена. Я ее еще не видел. В голове не укладывается. Люди пожалели бедную потеряшку, а она им сполна и отплатила за доброту, – Малышко от переполнявших его эмоций хохотнул, – чуть всю семью не перерезала.

От возбуждения маленький опер не мог спокойно стоять на ногах. Он постоянно перемещался: то заходил слева, то справа, то вдруг оказывался сзади. Короткие фразы вылетали из его рта вместе со слюной. Он мог начать предложение, а потом забыть, что хотел сказать. Сегамачо вынужден был все время поворачиваться в ту сторону, где в этот момент находился оперативник, чтобы не пропустить ни одного слова.

– Она что, просто так на них напала? – едва выдавил из себя новый вопрос Сегамачо.

– Да, вроде нет. Я не все хорошо расслышал, но женщина из машины говорила, что на попутчицу их собачка напала. Девушка просто защищалась. Эта дворняжка, – Малышко показал рукой на песика, лежащего на коленях у мальчика, – спровоцировала приступ больной активности. Так женщина-врач сказала. Девице понравились волосы малышки, и она захотела их отрезать. Тогда мать предложила преступнице свои волосы, чтобы отвлечь внимание больной, а в это время муж мог доехать до населенного пункта и позвать на помощь.