Не делай добра

Когда он уже почти обмяк, Чарли взял его за руку.

– Напомни, какое ты сказал слово? Апельсины? Или это были мандарины?

Джонас рассмеялся.

– Стоп. Мое слово – «стоп».

Может быть, все было не так, как предполагали случайные люди в Интернете, но Чарли все равно не собирался давить на него так, чтобы потребовалось стоп-слово. Единственное, что могло вызвать проблемы, это зондирование, но Чарли действовал медленно, вводя его по миллиметру за раз, как его учили в школе медсестер, пока Джонас не велел ему остановиться.

Единственное, о чем Чарли сожалел в этой ситуации, так это о том, что у него не было подходящего способа поцеловать Джонаса. Сначала он неловко перегнулся через стойку, которая разводила колени и лодыжки Джонаса. Чарли позаботился о том, чтобы его левая рука касалась только члена Джонаса и стержня и больше нигде, чтобы все было как можно более гигиенично. Но другой рукой он исследовал тело Джонаса, дразнил его соски, ласкал бедра, ласкал мошонку. Он продолжал двигать и левой рукой, поглаживая эрекцию Джонаса и время от времени двигая вибрирующий стержень внутрь и наружу, пока Джонас не начал тяжело дышать и хныкать.

– Еще. Пожалуйста, папочка, еще.

Чарли щедро смазал свой член. Джонас задохнулся, когда Чарли прижался к его входу.

– Да. Пожалуйста, да, пожалуйста, да...

Чарли скользнул глубже.

– Да!

Всего несколько толчков, прежде чем он снова вышел, улыбаясь разочарованному стону Джонаса.

Несколько поглаживаний члена Джонаса. Толчок зондирующего стержня.

Затем снова вошел, сильно и глубоко.

Поглаживая член Джонаса.

Двигая зондирующим стержнем.

Толчок, сильно и глубоко.

Он оперся свободной рукой на перекладину, прижимая ее к груди Джонаса, чтобы при каждом толчке члена ударять по его простате. Чарли снова вышел. Он вводил и выводил стержень из члена Джонаса, поглаживая его до тех пор, пока Джонас чуть не заплакал от интенсивности этого движения.

Затем Чарли снова вошел в него.

– Боже мой. Чарли. Папочка. Пожалуйста...

– Скажи мне, когда будешь готов кончить.

Джонас захныкал, качая головой.

– Еще нет, еще нет, еще нет, о Боже...

Чарли продолжал толкаться. Он продолжал двигать бедрами, входя глубоко, стараясь двигаться не слишком быстро, стараясь сдерживаться, а не рваться вперед, к собственному оргазму. Он обхватил член Джонаса пальцами правой руки. Он не стал бы использовать его, чтобы прикоснуться к кончику Джонаса или к стержню, но это было достаточно безопасно, чтобы погладить эрекцию Джонаса. Левой рукой он продолжал двигать в такт толчкам, туда-сюда, туда-сюда, подстегиваемый непрерывным потоком слов из уст Джонаса.

– О Боже, о Боже, о Боже, о Боже...

Это было ошеломительно, не просто трахать Джонаса, но и видеть его возбуждение и слышать его реакцию на удовольствие. Слушать его задыхающийся, прерывистый голос. Его отчаяние было почти осязаемым, когда он плакал и хныкал, вырываясь из пут.

– О Боже, о Боже, папочка, да, да, да...

Чарли двигался быстрее, яростно трахая Джонаса. Кровать заскрипела. Изголовье кровати снова и снова врезалось в стену. Их тела соприкасались, когда Чарли ускорялся, каждый толчок был сильнее предыдущего. Он ничего не мог с собой поделать. Крики Джонаса становились все громче, все более задыхающимися, все более отрывистыми, теперь это были уже не столько слова, сколько отчаянные животные звуки, вырывавшиеся из его горла с каждым толчком члена Чарли, пока он не напрягся, выгибая спину и открывая рот, как будто хотел закричать, но не издал ни звука.

Затаив дыхание, как он часто делал, когда кончал.

Чарли вытащил стержень.

Оргазм Джонаса прорвался наружу, и Чарли взревел от облегчения, когда перестал бороться с собственной кульминацией. Джонас хватал ртом воздух, почти задыхаясь, все еще борясь со своими путами, когда его оргазм ослаб, прежде чем, наконец, обмякнуть на простынях.

– Боже мой, Чарли. У меня даже слов нет, чтобы описать, насколько это было сильно.

Чарли вытер Джонаса полотенцем, прежде чем развязать ему руки. Запястья Джонаса саднили от того, что он натягивал веревку, и сердце Чарли немного упало.

– Может, в следующий раз мне не стоит тебя связывать.

Джонас, затаив дыхание, рассмеялся.

– Даже не говори таких вещей.

– Но твои запястья...

– Я даже не чувствую, когда это происходит. Я не хотел их дергать. Не то чтобы я хотел освободиться.
– Его голос звучал счастливо и удовлетворенно.
– Что-то в том, что ты в ловушке, делает это еще более возбуждающим. А теперь ты ведешь себя как большой негодяй и угрожаешь отнять это у меня.

Чарли рассмеялся и отложил все дела в сторону, чтобы разобраться с ними позже. Ему нужно было простерилизовать зондирующий стержень и убрать все остальное. Но сейчас он хотел только одного - лечь с Джонасом.

– Отлично. Мы все сделаем по-твоему.

– Хорошо. Не нужно ничего менять.
– Джонас прижался к Чарли, демонстративно касаясь его талии обеими руками.
– Все, что угодно. Ты слышишь меня? Я думаю, ты идеален во всех отношениях.

Чарли подавил желание возразить. Джонасу он нравился таким, какой был. В любом случае, это было единственное, что имело значение.

***

За день до свадьбы Чарли позвонили, чего он никак не ожидал.

– Чарли? Это Кармен Андино, мама Грея.

– О. Верно.
– Он, конечно, встречался с Кармен, но не видел ее несколько лет. Она ему нравилась, но не настолько, чтобы общаться с остальными членами семьи Грея в течение длительного периода времени.
– Как дела?

– Хорошо. Я подумала, не хочешь ли ты встретиться со мной и выпить чего-нибудь.

Полчаса спустя Чарли приехал в «Тап Хаус». Кармен была явно одета для работы, в костюм, юбку до колен и туфли на низком каблуке, ее густые темные волосы были собраны сзади в конский хвост.

Она уже была в баре. Она потягивала пиво, пока Чарли пробовал то, которое она купила для него, что-то гораздо более легкое, чем то, что он обычно пил, но неплохое.

– Это нормально - вести дела в баре?

Она рассмеялась.

– Определенно нет. Но, как оказалось, окружной прокурор не имеет к тебе никакого отношения.

– Что вы имеете в виду?

Она вздохнула, неохотно отставляя пиво в сторону, как будто предпочла бы продолжать пить, чем тратить время на рабочие дела.