Не доверяй мне секреты

Никак не могу забыть ее прощальное условие: десять дней. У меня десять дней, чтобы объяснить Полу, как на самом деле умерла Роза, иначе явится Орла и сама это сделает. Но я представить не могу, как можно ему рассказать про такое, и с ума схожу от тревоги. В душе теплится робкая надежда, что она передумает и не нужно будет ее переубеждать. До нашей вчерашней встречи она не знала, что я вышла замуж за отца Розы. И этот факт должен заставить ее передумать. Я в такой ситуации обязательно передумала бы. Но это слишком оптимистическая позиция. Гораздо верней будет пессимистическая: я не Орла. И когда она рассуждала о совести и покаянии, на лице ее было написано нечто совсем другое, и тон голоса подтверждал это. А когда я ушла, она самодовольно ухмылялась. Я в этом нисколько не сомневаюсь.

Стараюсь сосредоточиться на позитивном: вчера вечером мы с Эллой сблизились, чего уже давно не было. И выяснилось, что они с Джеми еще не успели зайти так далеко, чтобы заниматься сексом, просто она беспокоилась, что это может случиться, и решила позаботиться заранее. Они собирались использовать «двойной голландский» метод: презервативы и пилюли. Она советовалась с врачом, тот рассказал ей о побочных эффектах этих таблеток. Она принимает их еще всего только две недели и рассказывала об этом с легкой печалью в глазах.

– Мама, скажи, ведь я не очень легкомысленная, правда? – спросила она.

– Мне нравится, что ты со мной так откровенна, – отозвалась я, и мы с ней рассмеялись, прямо как две самые близкие подруги.

Я сама не ожидала, что у нас так получится, слава богу. Не думаю, что это продлится долго, но мне все время хочется вспоминать о вчерашнем вечере, с удовольствием смаковать каждое произнесенное слово и радоваться, что в кои-то веки мне удалось взять правильный тон с дочерью. Но эта радость омрачается иными мыслями, разумеется об Орле. Я понимаю, что не так надо было вести себя с ней, а я не сдержалась, стала орать, выскочила из ресторана как дура – этого нельзя было делать. И вот теперь ситуация зависла в состоянии тревожной неопределенности.

Гляжу в кухонное окно: там Эд занимается прополкой клумбы. Стоит на коленях, подложив циновку, время от времени перенося вес с одной ноги на другую. У него артрит, больные суставы, и я понимаю, что работа в саду дается ему нелегко, он страдает от боли, но упорно ковыряется в земле – Эд обожает это занятие.

– Не могу же я часами сидеть в кресле и ничего не делать, – говорит он. – Может, я и больной, но не совсем же развалина.

Я восхищаюсь его мужеством, его исключительным упорством. Его принцип: «Каждый день и не спеша», – и сейчас у него, похоже, как раз такой хороший день.

На кухне появляется Пол и начинает возиться с тостером.

– Элла говорит, он сломался.

– Сигнализатор дыма сработал, когда ты прогуливал Мерфи, но я думаю, он просто заблокирован, – сообщаю ему. – Она вечно сует туда эти толстые булочки к чаю.

Он несет тостер к черному ходу, переворачивает над мусорным ведром и трясет, высыпая крошки. Я наблюдаю, забыв про свои оладьи. Он на двенадцать лет старше меня, но не могу сказать, что между нами заметна разница в возрасте, ну, разве что росли мы, увлекаясь разными стилями музыки и группами. Но для нас это никогда не было проблемой. Как и у многих других, в семейной жизни у нас бывало всякое, но, несмотря ни на что, я ни минуты не сомневалась и не сомневаюсь в том, что люблю его, что, выйдя за него, я сделала правильный выбор.

Муж ставит тостер на место, и я беру его за руки:

– Слушай, а почему бы нам не отправиться в Австралию пораньше? Прямо сейчас. В выходные, а?

Он смеется:

– Но я же еще не получил согласия из университета.

– Неужели ты думаешь, что тебя могут завернуть? Твое заявление – просто формальность.

Он снова смеется:

– Давай не будем педалировать, родная. Да и куда нам спешить?

– При чем здесь спешить? Просто сделаем это спонтанно, сорвемся с места и…

Я продолжаю настаивать. Мне вдруг приходит в голову, что это самое простое и верное решение. Вряд ли Орла помчится за нами в Австралию.

– Но у девочек еще школа. И Элла… должна же она потрясти всех нас в роли Джульетты.

– Да не думаю, что она станет сильно возражать. И завтра у них день рождения, вечеринка. Успеют попрощаться со всеми друзьями. – Я крепко обнимаю его, потом немного отстраняюсь, заглядываю в лицо. – Ты только подумай! Воплотятся все наши планы, все, о чем мы с тобой мечтали.

– Да они и так воплотятся! Через какие-то два месяца.

– Ну пожалуйста, – выжимаю из себя улыбку. – Я просто хочу, чтобы мы все были вместе, как одна семья.

– Но мы и так живем все вместе, как одна семья, а у тебя ведь еще заказ. Картину для Марджи Кэмпбелл кто будет заканчивать? Да и дом там надо снять, на это тоже нужно время. – Он берет в ладони мое лицо и целует. – И мне на работе надо все закончить. Всегда остаются разные пустяки, надо с ними разбираться. Сама знаешь…

– Послушай, Пол, я…

Умолкаю, не зная, что сказать дальше. Не могу же я взять и все ему рассказать. Когда я выходила замуж, у меня мелькала мысль, что можно признаться ему в случившемся с Розой, что мы достаточно близки и он простит меня. Что будет такой момент, возможность, благоприятные условия, я покаюсь и искуплю все, что натворила. Мы с Полом часто говорим о Розе, но, увы, момент истины так и не наступил, и я постепенно привыкла к мысли, что никогда не смогу рассказать ему.

Он ждет, по глазам вижу, но не торопит меня. Помню, однажды я читала где-то про самые необходимые качества супругов, обеспечивающие долгий и счастливый брак: терпение, чувство юмора, доброта… и умение прощать. Знаю, что первыми тремя качествами Бог Пола не обделил. Но вот умение прощать… это требование несколько иного рода. Зато я знаю, как он понимает ответственность. Он всегда хотел выяснить, кто ответственен за смерть Розы, и я уверена: если он когда-нибудь узнает, то виновника обязательно призовет к ответу. Одного я не могу предположить: что он станет делать, когда узнает, что эта ответственность лежит на мне.

– В чем дело? Я же вижу, тебя что-то беспокоит, – говорит он, дергая меня за прядь волос. – Давай рассказывай.

– Пол…

Я все не решаюсь, я помню, если правда вылезет наружу, обратно ее не затолкаешь. И всю оставшуюся жизнь мне придется расхлебывать последствия. На нашем браке можно будет поставить крест, вся жизнь пойдет по другим рельсам, а девочки… Боже, что будет с девочками?!

– Грейс!

Надо же что-то сказать, но что? Я не могу рисковать, не могу рассказать ему про Розу, про мое участие в ее гибели. Но ведь как-то надо предупредить его о том, что на горизонте появилась Орла.

– Понимаешь… нам угрожает опасность… нет, не жизни, конечно, – быстро говорю я, чтоб он ничего такого не подумал, я ведь хорошо знаю, как он беспокоится о безопасности девочек. – Нашему счастью угрожает опасность.

Он как-то неуверенно улыбается и едва заметно качает головой:

– Что за опасность такая?

– Дело прошлое, но…

– Ну так что же?

– Когда-то давно… я совершила один ужасный поступок.

Он смотрит на меня, обдумывает мои слова.

– Наделала долгов и скрывала это?