Не доверяй мне секреты

– Только спокойно! – Орла хватает меня за плечи, ногти ее больно впиваются в кожу. – Тебя могут обвинить в убийстве.

– В убийстве?

Тыльной стороной ладони я вытираю губы. Мысленно представляю, что меня ждет: бледные лица родителей, мое имя во всех газетах, решетки тюрьмы. Внутри все холодеет, ноги как ватные.

Орла подхватывает меня и, прижав к своему бедру, подводит к дереву и прислоняет спиной к стволу.

– Но это произошло случайно. Это просто несчастный случай. Господи, Орла. Это же был несчастный случай.

Я гляжу на лежащее на земле тело Розы:

– Нарочно я бы никогда такого не сделала.

В груди словно огромный камень, давит так, что я не могу вздохнуть. Задыхаюсь, хватаюсь за горло, пытаюсь прокашляться, но не могу.

Орла с силой отвешивает мне пощечину. Я вздрагиваю, прикусываю язык, кричу от боли.

Она трясет меня за плечи:

– Послушай! Тебе все равно могут предъявить обвинение. Давай ничего никому не скажем про прошлую ночь. Ни слова, слышишь? Нас здесь не было, мы ничего не видели и ничего не слышали, – шепчет Орла.

Глава 6

В одном конце помещения расположился диджей. За его спиной вспыхивают разноцветные лампочки, постоянно меняя цвет и отбрасывая тени на потолке. Дейзи одета в джинсы и простенькую черную кофточку со стоячим воротничком, лицо ее сияет каким-то переливчатым счастьем. На Элле лосины, раскрашенные под леопарда, золотистые туфельки без каблуков и черная юбочка с оборками. Да еще ярко-розовая футболка с вызывающей надписью искрящимися буквами «Суперстерва». Волосы лежат на спине, высоко зачесанные на одну сторону, – прическа имитирует какой-то тропический цветок. Вокруг них толпятся друзья и подруги. Сестры открывают пакеты с подарками – Дейзи аккуратно кладет пустые на стоящий рядом стол, Элла бросает себе под ноги.

Оставляю их за этим занятием, иду расставлять тарелки, бутылки с напитками и бумажные стаканчики. Потом выношу мешок с мусором на улицу и закуриваю. Господи, как я устала бороться с тревогой, растущей в душе, как ядовитый гриб. Не успеваю выкурить и половины, как вдруг слышу за спиной голос Юана:

– Что я вижу! Ты же бросила! Не выдержала?

– Да не в этом дело. При таких стрессах кто угодно закурит.

Он спускается по ступенькам, подходит ко мне, и я протягиваю ему сигареты и зажигалку. Он вынимает одну, прикуривает и, щурясь, смотрит в небо. Оно все усеяно яркими мерцающими звездами, они так близко, что кажется, можно рукой достать.

– Ну, как прошло у вас в Эдинбурге?

– Ужасно, – признаюсь я. – Хуже не придумаешь.

Он пускает над моей головой струю дыма:

– Неужели собирается рассказать Полу, как умерла Роза?

– Угу.

Он вздрагивает и бледнеет:

– Вот зараза.

– Именно, – пожимаю я плечами, понимая что дело безнадежно. – Ей, видите ли, надо совесть очистить. Она уходит в монастырь.

Он сухо усмехается:

– Чушь собачья. Из нее такая же монашка, как из меня папа римский.

– Я тоже не знаю, верить ей или нет, но не раз бывало, что некоторые монахини как раз и начинали как отчаянные грешницы, пока на них благодать не снизошла.

– Она была хуже чем грешница. Жестокая, злобная, циничная стерва, при этом очень опасная. От нее так несло бедой и угрозой, Грейс. – Он тычет в мою сторону сигаретой. – И она из тех, кого можно было поиметь где-нибудь за сараем. Та еще девица.

Я резко поворачиваюсь к нему:

– И ты тоже имел ее за сараем?

– Может быть.

Я вздрагиваю и выпрямляюсь:

– Может быть?

Он спохватывается и делает вид, что ему стыдно.

– Ну так что, было или нет?

– Думаю, вполне могло быть. Не за сараем, конечно…

– Могло быть или было?

Он вздыхает:

– Ну было.

– Ты никогда не говорил мне об этом. Господи, Юан! Твою мать!

Он тянет ко мне руку, но я отстраняюсь.

– Да это для меня ничего не значило, а еще меньше для нее, честное слово. И вообще, какая разница?! – кричит он.

– Не ори! – Я бросаю взгляд в сторону лестницы, но там все тихо. – Когда это было? Скажи точно, когда ты с ней занимался сексом?

– Да двадцать с лишним лет назад! Я был еще девственником. И был сильно сексуально озабоченным.

– А поточнее нельзя? Юан!

Он пожимает плечами.

– Это было перед гибелью Розы, да?

– Не помню.

– Постарайся вспомнить!

– Да что такое? – Он тянется ко мне, гладит по руке, на которой выступили пупырышки гусиной кожи. – Зачем тебе это?

– Прошу тебя, вспомни.

Я уже едва сохраняю спокойствие. На это тоже требуются силы. Господи, ну почему мы с Юаном не говорили об этом раньше? И вдруг до меня доходит. Как почему? Да потому что я поверила ей. Поверила, когда на следующий день она сказала, что все выдумала. Что никаким сексом с Юаном не занималась. «С какой стати?», – сказала она.

– Ну постарайся… пожалуйста.

Он смотрит куда-то в пространство, несколько секунд размышляет.

– Это случилось, когда мы были в Йоркшире, на экскурсии в пещерах… нужно было для экзамена по географии. Жили в палатках возле молодежной турбазы. Все как обычно, после отбоя никаких контактов с противоположным полом, мы, само собой, нарушали, и вот… – Он вскидывает брови. – Сам не знаю, как получилось, что мы с Орлой оказались в одной палатке в спальных мешках рядышком. Остальные тусовались на свежем воздухе. Ну… и я начал типа приставать к ней. – Он на мгновение умолкает. – А она, похоже, прекрасно знала, чего я хочу и чего она хочет. Все сделала сама. В общем, все было…

– Она заранее все подстроила, – перебиваю я. – Она знала, что ты мне очень нравишься.

Расхаживаю туда-сюда мимо мусорных баков и, загибая пальцы, подсчитываю дни.

– Значит, так, в марте тебе исполнилось шестнадцать. В апреле вы отправились на экскурсию. Пятого мая мы начали встречаться. Роза погибла пятнадцатого июня.

Сажусь на нижнюю ступеньку, ноги не держат.

– А почему ты не сделал это со мной?

– У тебя по географии экзамена не было. Ты с нами не ездила.

– Да почему обязательно именно тогда? В любое другое время не мог? То есть я имею в виду, тогда… – спохватываюсь я.

– Грейс…

Он грустно смотрит на меня, протягивает руку, но я далеко, не достать, и рука его повисает в воздухе.

– Ну да, это было, когда Роза погибла. Вот именно. – Он пожимает плечами. – А ты тогда вообще ничего кругом не замечала.

Он, конечно, прав, но больно слышать, когда он произносит это вслух. Не могу поднять на него глаза.

– Прости, мне надо в туалет.