Не хочу в рюкзак

— Что... это?! — задохнувшись от догадки, спросила Лида.

— Берите, — зашептал толстяк. — Ему ж неудобно держать.

— Не надо! Я не для себя! — крикнула Лида, видя перед собой только руку.

Вся красная, Лида убежала. Толстяк посмотрел ей вслед непонимающими глазами и взял поданный стакан. Лида вернулась к классу.

— Компот будет завтра, — сказала она мальчишкам. — А теперь: кто поел — встать!

Класс кое-как выстроился и, гомоня на полутонах, потянулся к выходу.

Лида шла замыкающей, прятала глаза. Ей казалось, что все видят ее полыхающие щеки и знают, отчего они полыхают.

«Ввел в курс дела!» — со злостью думала она о толстяке.

Но долго раздумывать ей не пришлось. В вестибюле стояла медсестра и поторапливала проходившие классы:

— Быстрей, быстрей! Товарищи воспитатели, через пять минут начнется «тихий час»!

«Может, там отдохну немного, — подумала Лида. — Ребята уснут, будет тихо-тихо, сяду где-нибудь в уголочке...»

Но она напрасно надеялась. На тихом часе все, оказывается, только и началось. Спать никто не желал. Стоило Лиде отвернуться — то в одном, то в другом углу прокатывался смешок, возникали разговоры, кто-нибудь вскакивал.

— Пожалуйста, перестаньте, — попросила Лида.

На секунду стихли. Но зато в палате девочек послышался писк. Затем возня.

Лида туда. Вернулась — мальчишки кидались подушками. Прикрикнула — бесполезно.

— Как вам не стыдно? — возмутилась Лида. — Сами не спите и другим классам мешаете!

Ребята не унимались.

На шум из соседней комнаты вышла седая, подстриженная под «мальчика» женщина, невысокого росточка, вся какая-то ладная, аккуратная, и поманила Лиду к себе.

Лида подошла.

— Меня зовут Надежда Федоровна, — шепотом представилась женщина.

— Здравствуйте, — машинально поздоровалась Лида.

— Вы попробуйте иначе, — мягко, необидно сказала Надежда Федоровна. — Не говорите с ними. Молчите! Или смотрите. Они длительного взгляда не терпят. И все время ходите, ходите, ходите... Из палаты в палату! Пусть знают, что вы тут как тут. Вот туфли у вас... громкие.

Лида шепотом принялась благодарить.

— Что вы! — отмахнулась женщина.— Просто у вас еще опыта маловато... А так — дело нехитрое.

Да, это был опыт. Открытие! Разговаривать нельзя — это хуже. И еще: они не выносят пристального взгляда.

Лида в чулках — для тишины — заметалась: то к девочкам в палату, то к мальчишкам.

Через несколько минут ребята уснули. А Лида в изнеможении опустилась на первый попавшийся стул.

— Молодец! — похвалила ее подошедшая на цыпочках Надежда Федоровна.

Лида счастливо и устало улыбнулась. Она добилась первого успеха — они все-таки спят, лохматые, стриженые, конопатые! Спят как миленькие!

Она с гордостью прошлась между кроватей. Сопротивляющийся, загадочный народ спит. Их поступки порой совершенно необъяснимы, во много раз непонятнее, чем поступки малышей или взрослых. Подростки... Сейчас они в твоей власти, а проснутся — ты очутишься у них в плену.

Захотелось поделиться своими мыслями с Надеждой Федоровной, которая вовремя оказалась рядом. Лида пошла в соседнюю палату. Осторожно заглянула.

Надежда Федоровна бесшумно ходила от тумбочки к тумбочке. Она раскладывала для своих воспитанников свежее белье, как если бы это делала заботливая мать, когда дети заснули и не мешают ей.

Лида позавидовала ее ловким движениям, ее неутомимости. Ей захотелось походить на эту женщину, научиться всему, что умеет она.

Лида вернулась в свою палату и какими-то новыми глазами осмотрелась вокруг.

Мальчишки мирно сопели, раскинувшись на кроватях. На пол свалились Ирфановы брюки с продранными коленками, а сам он, разметавшись во сне, лежал на самом краю. «Свалится еще, — подумала Лида. — Ишь ты, какой тяжелый...» Она пододвинула Ирфана на середину кровати. Подняла брюки, повертела в руках и решительно направилась к хозяйственному шкафу. Достала нитки, иголку, вышла в небольшой коридорчик, опустилась в кресло и принялась чинить брюки.

Прошло немного времени. Во всех палатах установилась прочная тишина, без шепотков и разговоров.

— Здесь, пожалуй, заплату надо, — услышала вдруг Лида над головой.

— А, Надежда Федоровна, — обрадовалась Лида. — Садитесь, отдохните! Какой-то день суматошный...

— Я не устала, но с вами посижу с удовольствием. А день-то как раз обычный, — сказала Надежда Федоровна и села рядом с Лидой. — Первый год работаете?

— Первый.

— Ну, как вам наша школа показалась? — дружелюбные глаза Надежды Федоровны были внимательны и серьезны.

— Интересно... — сказала Лида. — То есть даже замечательно! Только...

— Что? — быстро спросила Надежда Федоровна.

— Человек тут один не понравился... — сказала Лида.

Надежда Федоровна улыбнулась: Лидино признание прозвучало как-то обиженно, по-детски.

— Что за человек? — мягко спросила она. Лида смутилась: ей вдруг показалось неудобным говорить о толстяке географе, которого она совершенно не знает.

Надежда Федоровна все поняла и переспрашивать не стала.

— Да, школа у нас и в самом деле замечательная, — сказала она. — Трудно порой бывает, очень! Нам даже за вредность платят. Но я бы ни за что не согласилась уйти отсюда. Где еще такая возможность бывает: целый год дети в одних руках — и никакого чужого влияния. Иногда страшно становится от сознания собственной власти, — Надежда Федоровна тихонько засмеялась.

Они помолчали. Лиде казалось, что Надежда Федоровна хорошо ее понимает, и ей было приятно чувствовать рядом человека, в котором очень хочется предполагать друга.

V

— Смотрите, Юрка!

— Юрка, Юрка, ур-ра!

— Кидай сюды-ы!

Крики неслись снизу вверх. Задранные до ломоты в затылке головы. Брошенные на землю фуражки. Девчоночьи платки сползли на плечи, а то и наземь. Все с восторгом смотрели на Юрку Косовского.

А он расхаживал по краю крыши школьного здания и спокойно собирал там что-то. Рубашка на животе оттопырилась, снизу казалось, что Юрка очень толстый, толще самого Ирфана, весом которого гордилась вся санаторно-лесная школа.