Не искавшие приключений

По мере того, как разгневанный хозяин приближался, я замечала новые детали. Лацканы пиджака и модный галстук с бриллиантовой булавкой были испачканы чем-то белым. Эээ… Каша? Манная? Нет, судя по скипидарному аромату, манно-кедровая. Логично, кедровые орехи — любимое лакомство троллей. Обеденный стол, из-за которого вскочил тролль, стоял на поляне. Самой настоящей лесной поляне, окруженной елками и разными мелколиственными деревцами. За столом стояли три стула, один — хозяина дома, второй пустовал, на третьем сидел троллий малыш в штанишках с лямками, зареванный и перемазанный кашей. Похоже, мой прилет произвел на него впечатление: ребенок все еще хлюпал носом, но рыдать перестал.

В такие минуты я с неизменной теплотой вспоминаю свою преподавательницу поведения — госпожу Цинтию Викс. Не путать с этикетом: предмет науки о поведении — типы личностей, их реакция на различные ситуации и тому подобное.

Итак, что мы имеем? Тролль-мужчина, не пожалевший костюма, чтоб накормить малыша. Ребенок, который не хочет есть. Он не привязан к стулу, так что каша — не пытка или наказание. Малыш не толстый, а каша пахнет съедобно даже по человеческим меркам. Ребенок выглядит подавленным, а не капризным. Очевидно, проблема гораздо глубже, чем на первый взгляд.

— Вы неправильно кормите! — выпалила я, прежде чем тролль что-то сказал или сделал. Еще поклон госпоже Викс: огорошьте собеседника, и он от удивления станет менее опасен.

Круглые темные глаза тролля сузились. Определенно, он был не их тех, кто кланяется людям, просто потому что они — люди. Его реплика оказалась предсказуема до уныния:

— Кто вы такая, чтобы указывать мне в моем доме…

На этом троллю пришлось захлопнуть рот, потому что я с громким щелчком закрыла зонтик, обрызгав нас обоих.

— Позвольте представиться: Авлониа Ронда, три года училась на преподавателя-гувернера в бергюзском педагогическом колледже. Без диплома.

Последние слова дались с трудом. Закончить учебу я не смогла: когда заболел отец, все средства, естественно, пошли на лечение. Я ни единой секунды не думала, что может быть как-то иначе. Вот только лечение не помогло.

— От гувернанток нам никакой пользы, вы опоздали, — широкий тонкогубый рот тролля брезгливо скривился.

— А я не по объявлению — просто пролетала мимо! — на конкурсе глупых отговорок мне полагался первый приз, но хозяин дома явно был сбит с толку. Впрочем, сдавать позиции он не собирался.

— Ваше счастье, что пролетали, — уже скорее насмешливо, чем сердито бросил тролль, обошел меня и поманил за собой. Остановившись на пороге, он ткнул носком туфли в жухлую траву за дверью.

— Й!.. — меня даже на возглас "Мама!" не хватило при виде десятидюймовых лезвий, взметнувшихся из травы. Тролль топнул снова, и лезвия скрылись.

Теперь была моя очередь отвоевывать позиции:

— Не стану спрашивать, осознаете ли вы, как эта, гм, охранная система опасна для ребенка. Перейдем к делу: кто из членов семьи кормил его прежде?

В колледже за подобные "выстрелы наугад" ставили двойки, но я была уверена, что права. Потеряв близких, начинаешь замечать других таких же бедолаг.

— Похоже, барышня Ронда, вы совсем не читаете газеты, — в этих словах уже не было злости или сарказма — только усталость. Газеты я просматривала регулярно, но искала вакансии, а не жареные новости, поэтому просто пожала плечами.

— Олгот из'Эхэ, — чуть помедлив, представился хозяин дома. Челюсти троллей справляются не со всеми звуками ландрийского языка, и "Олгот" прозвучало почти как "Олгоф". — Тот самый тролль, от которого сбежала жена, — добавил он и горько усмехнулся.

— Соболезную! — энергично кивнула я и обернулась к столу. — Надеюсь, каша еще не совсем остыла?

Каши в тарелке не осталось, зато вокруг ее было в избытке: на столе, на ребенке, на деревьях и в траве под столом — к великой радости зверя, похожего на помесь хорька с барсуком. Маленький тролль смотрел на зверька и уже совсем не хлюпал носом.

— Мой сын Тууфи. Тууфи, поздоровайся, это госпожа Ронда! — велел тролль мальчику. Тот неохотно оторвал взгляд от зверька.

— Няня Авла, — уточнила я, осознав, что для тролля мое имя и фамилия — фонетический кошмар.

— А'ла, — повторил малыш. Он разглядывал меня с неприязнью.

"Похоже", — мрачно констатировала я, — "предыдущие гувернантки наломали таких дров, что у чокнутой летающей няни почти нет шансов."

Олгот дернул березу за ветку. Вдалеке прозвенел колокольчик, и меньше чем через минуту к нам по тропинке уже спешил еще один тролль — женщина, cудя по одежде: строгому платью и белому фартуку. В руках у нее была тарелка и полотенце. Она явно не ожидала увидеть посторонних — даже споткнулась. Но сразу опомнилась, поставила тарелку перед мальчиком и взялась было за полотенце.

— Благодарю вас, дальше мы сами! — предупреждающе вскинула я руку. Женщина вопросительно глянула на хозяина дома, кивнула и ушла. Тууфи уставился на кашу с плохо скрываемой ненавистью. Губы его предательски задрожали. Я сняла перчатки, пальто, развернула полотенце и заправила за воротник платья, резонно рассудив, что остальных спасать поздно.

В колледже Цинтию Викс звали и зовут по сей день — за глаза, разумеется — госпожа Циник.

— Хотите сделать кого-то несчастным? Отнимите то, что ему нужно.

Хотите кого-то заинтересовать? Отнимите то, что ему не нужно.

Ложка с кашей медленно приближалась к губам малыша, но в последний миг резко свернула влево и остановилась перед физиономией господина Олгота. Тот вытаращил глаза — забавная гримаса для тролля, но все же подыграл мне и проглотил кашу. Даже причмокнул для убедительности. Вторая ложка, проделав путь к Тууфи, внезапно вернулась, и кашу съела я. Третья — Олготу. Четвертая — мне. Снова — Олготу. Снова — мне.

Подняв на мгновение взгляд, я заметила нескольких слуг, глазеющих на нас из-за деревьев, словно в театре. Кажется, кто-то делал ставки.

За очередной ложкой Тууфи потянулся, но не получил ее. Следующую проводил злым взглядом, и я точно знала, кому предназначена эта злость. Новая ложка вызвала взрыв воплей:

— Моя! Дай! Ты… Ты, крыфа!

— Кры-са, — невозмутимо поправила я малыша. — Не сжимай губы на втором слоге.

Тууфи озадаченно уставился на меня, приоткрыв рот, и каша наконец-то попала по назначению. После пятой или шестой ложки, съеденной мальчиком, за деревьями раздались аплодисменты.

— А теперь покорми папу! — строго сказала я Тууфи и вручила ложку ему.