Не лучший день хирурга Панкратова

– В чем, Владимир Никифорович? – спросил Панкратов, искренне не понимая, к чему он клонит.

– Меня хотят оклеветать, мое доброе имя... – начал Сергунов, нервно щелкая пальцами. Но, вдруг он замер, уставился на собеседника, как удав на кролика, и неожиданно произнес:

– Вы могли бы подтвердить, что были тоже против операции у Григория Арсеньевича в первые дни его наблюдения?

Доктор Панкратов, по крайней мере, не меньше минуты соображал, о чем он его просит Сергунов.

– О ком идет речь? – спросил Панкратов.

– Ну, как же, – удивился Кефирыч, – это супруг Беллы Вячеславовны.

Когда, наконец, Андрей понял, кто такой Григорий Арсеньевич, то попытался объяснить, что он и доктор Кирюхин не только не были против, но, даже наоборот, рекомендовали операцию выполнить. В какой-то момент он замолчал, увидев, что лицо Сергунова сильно покраснело, а глаза сузились до размеров щелочек. Панкратов знал Кефирыча уже не первый год и сразу понял, что он в данный момент хотел услышать совсем не это. И, не ожидая от себя подобного, залепетал:

– Но вы же прекрасно помните, что диагностика была весьма затруднительной. Да я же вам об этом говорил. – Андрей вновь посмотрел на Сергунова и понял, что развивать эту мысль не стоит. – А что, собственно говоря, случилось? – не понимая озлобления своего собеседника, спросил Панкратов. И тут же закашлялся.

Доктор Сергунов раздраженно махнул рукой и резко проговорил:

– Да что вы, в самом деле, как маленький или, может... – Он побоялся все говорить начистоту, поскольку, посмотрев на Андрея, увидел искреннее непонимание на его лице. Вспомнив, что только вчера он был еще в бреду, Сергунов пробормотал: -Извините, поправляйтесь скорее. – После чего сразу же покинул его.

Андрей остался в полном непонимании. «Что, собственно, произошло»? – спрашивал он себя. Но ответа не находил. И, главное, что посоветоваться в тот момент было не с кем. Марина, обученная уже этикету приема, сразу же вышла из кабинета, когда пришел доктор Сергунов. Да и обсуждать эту тему он ни с кем не хотел, решив во всем разобраться самостоятельно, без суеты. Остаток дня и ночи прошли в заботах Марины, да и его тоже, в становлении здоровья.

Утром на каталке его отвезли в перевязочную. Приятно было видеть, что практически все доктора и сестры отделения и операционной, стоя в сторонке, улыбались ему, незаметно махали рукой, приветствуя его. Среди них стояла и Масият Магомедовна, по-прежнему держа в руках свою склянку. Но сопровождающий процессию Виктор был на месте. Он мягко оттер ее от каталки, спросив:

– Вы не видели Владимира Никифоровича? Он обещал прийти на перевязку.

Зная, как ценит главный хирург ее деятельность, Масият Магомедовна моментально исчезла. На перевязке Андрей узнал, что ему удалили палец. Петр с Виктором до последнего не хотели ему об этом говорить, боясь, что огорчение может повлиять на его выздоровление. Но к их обоюдному удивлению после снятия повязки Панкратов совершенно спокойно заметил:

– Я так и знал, что этим, в лучшем случае, дело и закончится. Спасибо, друзья, кажется, все сделали вовремя. Если бы задержались, все могло быть еще хуже.

– Ничего, Андрей Викторович, – отечески похлопал Петр его по плечу. – Вы же знаете, этот палец в основном используют молодые хулиганы на футболе, показывая неприличности. А вам-то он зачем? Совсем не нужен. Вы у нас человек в возрасте, солидный, заведующий отделением.

На слова своего молодого коллеги Панкратов отреагировал совсем мягко, явно с любовью к нему:

– Ну, ты, Петруха, смотри мне, уволю без выходного пособия. – И тут же улыбнулся ему.

Его неоднократные попытки выяснить, что же произошло в больнице за время его болезни, не увенчались успехом. Все или не понимали, о чем он спрашивает, или делали вид, что ничего не знают. Для него стало понятно, что здесь уже поработал его друг Виктор, и поэтому добиться чего-либо у окружающих было невозможно.

– Старый ты плут, великий конспиратор, – незлобно ругался Панкратов, когда на его вопрос тот изобразил удивление, переспросив:

– А что произошло?

– Тебе бы, Витя, с твоей наивностью и простотой надо рыбок в аквариуме разводить! – заключил свои выяснения Андрей, решив, что рано или поздно все равно все станет известно.

И действительно, к концу рабочего дня в его кабинет-палату, так же, как и в прошлый раз, ворвался Кефирыч. На сей раз он был менее взволнован и более собран, по крайней мере в мыслях, нежели в прошлый раз. Он же и прояснил обстановку. Поздравив его с улучшением в состоянии здоровья, он сразу же без всяких переходов вновь объявил, что против него плетут интриги. И виной всему стала смерть супруга Беллы Вячеславовны. Оказалось, что у него развился перитонит, после перфорации червеобразного отростка.

– Но кто мог это знать? – Доктор Сергунов неприязненно посмотрел на Панкратова. – Да и вы, Андрей Викторович, ведь тоже путались поначалу?

– Я не путался, простите, я затруднялся, – спокойно поправил его Андрей.

– Ну, хорошо, хорошо, – попытался он успокоить Панкратова. – Но теперь-то меня чуть ли не к уголовной ответственности хотят привлечь. Вы понимаете, к уголовной, – сделал он акцент на этом слове. – Благодаря этой... Вы же знаете, – зашептал он, – она мстит мне, да, да, мстит. И все потому, что у нас были, ну, так сказать, отношения в прошлом.

– Простите, Владимир Никифорович, я совершенно не хочу знать, что у вас было, тем более в прошлом. Я не люблю подобных разговоров. Вы лучше мне скажите, оперировали ли вы его или нет?

– Конечно же, оперировал, неужели не понятно, – ответил Сергунов раздраженно, очевидно, в отместку за то, что Андрей Викторович отказался быть посвященным в его любовные отношения. – Но оперировал, – он продолжил, – только вчера, как бы правильно сказать, с небольшой задержкой. Но и вы ведь тоже сомневались в его диагнозе, не правда ли?

– Все это так. Но почему вы так задержались с операцией, ведь мы с доктором Кирюхиным...

– Да оставьте в покое вашего Кирюхина, тоже мне еще нашли авторитет в хирургии.

– Но и я вам об этом говорил. Или я тоже не авторитет?

– Авторитет, авторитет, – заспешил Сергунов. – Разве вы не хотите мне помочь? Я ведь действительно попал в дурную ситуацию. – Она на меня пожаловалась, да не просто кому-то, а туда. – И он, как ранее Дмитрий Дмитриевич, показал пальцем вверх.

«Да что это они все? Сговорились что ли, в самом деле?» -подумал Андрей Викторович, и на сей раз оставив протянутый перст без комментариев.

– Вот теперь приходится, понимаете, отбрехиваться, как мальчишке. В моем-то возрасте, да и на виду у всех сотрудников.

– Но, почему же его не оперировал доктор Кирюхин, ведь мы с вами об этом говорили?

– Вы что же, думаете, что ваш доктор Кирюхин мне будет указывать, когда и кого мне надо оперировать. Спасибо!

– Да при чем здесь доктор Кирюхин? – еле сдерживаясь, чтобы не сорваться, воскликнул Панкратов. – Ведь в результате каких-то совершенно ненужных амбиций мы попросту потеряли больного. А у него ведь был шанс, а мы им не воспользовались.