(Не) люби меня

Она видела, что Кьян тоже ступает мягко и осторожно, а вот пленный солдат идет напролом, не обращая ни на что внимания.

Муж мягко прикоснулся к ее плечу, стягивая и забирая ее мешок, не то чтобы тяжелый, но изрядно надоевший, и закидывая себе за спину. Лили сразу полегчало.

25. Благословение огненного дракона

Катайский храм сложно спутать с чем-то другим. Его красная многоярусная крыша, кокетливо загнутая вверх, будто поля шляпки, видна издалека. Последнюю часть пути проделывали уже бегом – дождь хлестал сверху с такой силой, словно намеревался смыть путников с лица земли. Лили, конечно, почти не вымокла, только ноги до колен покрыты грязью. А сверху на нее ни одной капли не упало – она же водник. А вода – она и в Катае вода. С Кьяна же и с пленника вода стекала ручьями.

Крышу храма поддерживали тонкие красные колонны, стены были черные с золотыми разводами. Красиво, хоть и очень ярко. Лысый невысокий человечек в мешковатом халате, желтом, как одуванчик, замахал промокшим путникам рукавами, приглашая скорее зайти внутрь. Он был до того похож на степняка, ну просто одно лицо, только глаза чуть другой формы, что Лилиана по привычке сложила руки и поклонилась, как бы она приветствовала жреца храма у себя дома.

Кьян посмотрел на нее с недоумением и насмешкой, а жрец улыбнулся так, что от глаз, как лучики побежали морщинки, и коснулся пальцами ее лба, певуче что-то произнося. Теперь уже Кьян не смеялся, а сам склонил голову. Девушка растерянно поглядела на супруга, смутно сознавая, что сделала что-то не так, но он внимательно слушал старика.

– Дочь солнца и ветра, – внезапно обратился к ней жрец на галлийском. – Приветствую тебя в доме Огненного дракона. Раздели с нами трапезу. Дождь закончится ночью, утром ты продолжишь свой путь.

Кьян наморщил нос, явно недовольный, что обращаются не к нему, а Лили снова склонила голову, улыбнулась и ответила в обычаях своего народа:

– Благодарю за приглашение, почтенный арын. Да будет ваш шатер крепок, а ваши кони быстры и выносливы.

Старик вдруг раскашлялся, явно скрывая смех.

– Спасибо, конечно, светлоликая дочь степей, – выдавил из себя он, наконец. – Но коней здешние служители давно отпустили на покой, взяв обет смирения и воздержания. Впрочем, это касается только лаэнов.

Лили залилась краской, заморгав. Кьян за ее спиной сдавленно хрюкнул. Он вдруг понял, что обозначало это витиеватое приветствие.

Старый монах жестом пригласил их пройти внутрь храма, очень похожего яркой ало-золотой отделкой на покои во дворце степного хана. Посередине большого зала был бассейн, а рядом с ним каменная статуя женщины. Ну, во всяком случае, Лили показалось, что это женщина. Высечена она была весьма условно: лицо с едва угадываемыми чертами, силуэт груди и бедер, линия рук. Деревянный дракон у ее ног был куда более детальный – на нем можно было рассмотреть каждую алую лаковую чешуйку, когти на коротких лапах были вызолочены, а рога сделаны из полупрозрачного не то камня, не то стекла. Глаза у дракона прикрыты, поза расслаблена – спит, обвивая своими кольцами условные ноги статуи. Красиво… и странно.

Кьян Ли присел на корточки и коснулся пальцами воды, а затем провел мокрой рукой по лбу. Воин императора поступил точно так же.

– Тебе не нужно, – сказал старик растерянной Лили. – Это для воинов, на руках которых немало крови. Ты ведь никого не убивала?

Девушка покачала головой, сглотнув. Ей живо вспомнились три трупа на дороге.

Старик свернул вправо, провел своих гостей между тонкими колоннами и оставил рядом с широким полотном, скрывающим проход в другое помещение, попросив немного подождать. Золотое полотно было густо украшено черным орнаментом. Нет, не орнаментом – схематичным рисунками… пар. Вдруг осознав, что это за рисунки и чем занимаются эти человечки, Лилиана ахнула и взглянула на мужа. Кьян Ли стоял весь красный, но пары и позы рассматривал внимательно.

– А что, так тоже можно? – пробормотал он, на всякий случай скосив глаза на жену, будто примеряясь. – Хм…

Лили вздернула подбородок и из принципа принялась глазеть на полотно не менее внимательно, чувствуя, как щеки начинают пылать. От прикосновения горячей ладони к спине она вздрогнула всем телом и сжала ноги: по животу прошлась жаркая волна. Кьян прижал ее к себе, будто невзначай скользнув пальцами по груди. Девушка откинула голову на его плечо, а катаец обвил рукой ее талию, нагло забираясь под распахнутую куртку. Его дыхание изменилось, стало глубже и тяжелей, и у Лили от этого, и от его пальцев, легонько гладивших ее бок сквозь вдруг показавшуюся тонкой рубашку, дрожали колени.

По храму тяжелыми клубами вдруг заструился дым. Люди обернулись, с изумлением видя, что у деревянного дракона приоткрылась пасть и засверкали изумрудами глаза. По залу поплыл тяжелый запах благовоний. Появившийся старик смотрел на Кьяна и Лили пристально и лукаво, а потом требовательно что-то сказал по-катайски. Кьян Ли ответил насмешливо и резко. Монах пожал плечами, отодвинул занавес и жестом указал на проем в стене.

– Что он хотел? – шепотом спросила Лилиана у мужа, который всё так же обнимал ее.

– Я тебе потом скажу, – тихо ответил Кьян.

Катаец быстро переоделся в сухую одежду – у него были с собой запасные штаны и широкая домотканная рубаха, а Лили просто сняла сапоги, которые тут же с поклоном утащил куда-то худой бритоголовый юноша. Пленный солдат скрипел зубами – у него сменной одежды не было.

Для них уже накрыли стол: опять рис и рыба. В отдельной миске дымилось что-то полупрозрачное и похожее на длинные нити, с овощами и мясом.

– Это что такое? – полюбопытствовала Лили, которая терпеть не могла рыбу.

– Лапша тофу, – ответил Кьян. – Тебе понравится, попробуй.

Лапша в Славии была совсем другая – плоская и белая, но и эта девушке пришлась по душе. Она казалась упругой и почти безвкусной, но с овощами, мясом и коричневым соусом – очень приятной. А напившись чаю, она с удовольствием заключила, что впервые наелась в Катае до отвала.

Пленный солдат ел вместе с ними и болтал с Кьяном, словно с приятелем. Его явно устраивало такое положение вещей. Он, похоже, и бежать никуда не собирался. Вот только… неужели он и ночевать будет с ними в одной комнате? В Степи подобное было бы недопустимо. Не должна женщина спать в комнате с чужим мужчиной. Даже с отцом или с братьями не стоит, только с мужем или маленькими детьми. Но как сказать об этом Кьяну, Лили не знала. В конце концов, они ведь не в Степи, и раздеваться она не станет.

Словно догадавшись, о чем она думает, муж, поднялся и протянул к ней руку.

– Нам предложили отдельную комнату на определенных условиях, – тихо сказал он по-славски. – Или в общем зале.

– Какими условиями? – приподняла черные, будто прорисованные углем брови его до невозможности хорошенькая жена.

– Мы должны исполнить супружеский долг, – буркнул Кьян, покрываясь от смущения красными пятнами. – Это считается благословением для храма. Тем более, сейчас пора сеяния. Ну сама понимаешь… чтобы росло всё хорошо.

– И что, каждую пару так заставляют? – широко раскрыла глаза Лилиана.

– Не каждую. Они после свадьбы сюда приглашают молодоженов. А нас еще и дракон вроде как признал.

– Ну конечно! – фыркнула Лили. – И у занавески этой нас случайно оставили! Наверное, жрец какой-нибудь механизм запустил.

– Я тоже так думаю, – вздохнул Кьян. – Так что, в общем зале?

– А… смотреть кто-то будет? Или что?

– Нет, конечно, что ты… мы же не в главном храме! Шучу, даже в главном храме никто не делает это напоказ.