Не мешайте палачу

– Странная какая-то логика, – пожал плечами Коля Селуянов. – Сначала просит нас о помощи, хочет, чтобы мы вывезли для него человека из Самары, а потом собирается нам же делать гадости. Не по-мужски.

– Зато очень современно, – заметил Коротков. – Вполне в духе времени: разжалобить, использовать и выбросить за ненадобностью. Ты в телевизор глянь – все так делают. Сдают своих направо и налево.

– Ты прав, сынок, – сказал Виктор Алексеевич, и в голосе его послышалась явная угроза. – Ты прав, как это ни прискорбно. Уважаемый генерал Минаев использовал нас как дармовую рабочую силу. Просьба Коновалова для меня закон, не выполнить ее я не мог, но я уже тогда чуял, что добром это дело не кончится. Вон оно и не кончилось. А теперь, поняв, что мы в чем-то становимся для него опасны, он хочет выкрутить нам руки. В первую очередь – мне как вашему начальнику, отдавшему вам обоим незаконный приказ. А заодно и вам как исполнителям незаконного приказа. Умный я все-таки, что Настасью в это не втянул, а то и она загремела бы под фанфары. Но, дети мои, думать надо не об этом. О другом.

Он замолчал и принялся медленно расхаживать по узкому длинному кабинету. Юра и Николай сидели тихо, они знали, что, когда начальник думает, мешать ему нельзя.

– Правильно сказал Юра, случись нужда – своих сдают без жалости и сомнений. Не просто так, ради развлечения и смеха, а именно в случае нужды. И думать надо о том, какая такая нужда может случиться у генерала Минаева. Уж конечно, не ремонт автомобиля и не протечка потолка в квартире. Зачем ему нужен козырь в виде наших с вами незаконных действий? Чтобы нас с вами, дети мои, удавить, причем удавить без звука. Перекрыть нам кислород. Он обратится к своему руководству с рапортом о том, что обнаружил за собой наблюдение. За ним пустят наружников из ФСБ и выяснят, кто еще за ним ходит. То есть вас, сынки, накроют с поличным. После чего меня вызовут на мягкий ворсистый ковер и начнут иметь. И я в этой ситуации должен буду что-то им сказать, дать какие-то объяснения. Тут у меня будут два пути. Или сказать правду, понимая, что через полчаса все мои туманные подозрения и имеющаяся фактура станут известны Минаеву. Или сказать неправду, соврать, иными словами. Тогда эту неправду надо придумать, отшлифовать и нам всем троим выучить назубок. Чтобы не было ни малейших расхождений.

– А правда, Виктор Алексеевич, – внезапно оживился Коля Селуянов. – Пусть нас накроют. Мы им дезу запустим.

– А с работы вылететь не страшно? – прищурился Гордеев. – Я уж не говорю о том, что меня тоже могут выпереть под зад коленкой. Тебе меня, старика лысого и больного, не жалко?

– Так это ж с умом надо придумать, чтобы прицепиться никто не мог. Давайте гнуть линию, что мы разрабатываем человека в темных очках, который по приметам проходит у нас по ряду нераскрытых преступлений. Дескать, мы вообще не Минаева работаем, а этого очкарика. Очкарик вступил в контакт с неизвестным гражданином, мы за этим гражданином и потащились, как ослы за морковкой. И знать не знаем, кто он есть на самом деле. А что?

– Авантюрист ты, Николаша, – вздохнул Юра Коротков. – Да кто же нам поверит, что мы тупо ходим за неизвестным гражданином уж который день и не удосужились установить его личность. А если установили, то обязаны были доложить, что это генерал из ФСБ, и тут же получили бы приказ «не сметь». Правилами не положено.

– Стоп! – поднял руку Гордеев. – Правильные вещи говорите, мальчики. Если точно узнают, сколько дней вы ходите за Минаевым, то головы нам не сносить. А если нет? Давайте-ка подумаем, нельзя ли здесь поиграть. Вы уверены, что он вас не засек?

Оба неопределенно пожали плечами.

– Мы старались вообще-то, – промямлил Селуянов.

– И заменить вас некем, – задумчиво протянул полковник. – Нельзя никого в эту аферу втягивать, по лезвию ходим. А этот тип в очках и с кудрями нам позарез нужен. На нем и Юрцев, и дурачок Базанов. Если это вообще он, а не кто-то с похожими приметами. Как же его достать…

Из кабинета Гордеева Юра и Николай вышли почти через час и сразу же, вернувшись в свою комнатушку, принялись готовить чай и раскладывать на столе принесенные загодя из буфета бутерброды с черствоватым хлебом и дорогущей, но вкусной колбасой.

– Жалко, что Аське сказать нельзя, – посетовал Селуянов. – Она бы обязательно что-нибудь умное придумала.

– А мне Колобок уже популярно разъяснил, что я веду себя не по-товарищески, – сказал Коротков, жадно откусывая хлеб с колбасой. – Мол, я отношусь к ней как к механизму для производства идей, а у нее еще и нервы есть, не только мозги. Он не хочет, чтобы Аська перепугалась насмерть.

– Это правильно, что и говорить. Но я вообще-то не замечал, чтобы она была очень уж пугливой. А ты?

– Замечал, – кивнул Юра. – Она трусиха жуткая, сама об этом говорит. Это потому, что она соображает лучше нас с тобой, просчитывает ситуацию на пять ходов вперед и сразу видит, какие последствия могут на нее обрушиться.

– Вот уж точно, горе от ума, – вздохнул Коля. – Ты куда столько заварки сыплешь, изверг? Мы же не чифир делаем, а обыкновенный человеческий чай.

– Пусть будет покрепче. Чуть-чуть заварки, зато много кипятка – и будет нормальный чай. А остальная заварка на завтра останется, заваривать не придется.

– Ну ты жлоб! – восхитился Селуянов. – Это ты у нашей Аськи лениться научился? Ты бы лучше чего хорошего от нее набрался. Кстати, Юрок, а ведь мы с тобой про Стасова забыли.

– Почему забыли? – удивился Юра.

– Колобок сказал, что нас с тобой заменить некем, а лишних людей он в незаконную авантюру втягивать не хочет.

– Николаша, кончай свои выходки…

– Нет, правда, Юрок, – перебил его Селуянов. – Колобок и не узнает ничего. Можно сказать Стасову, что надо помочь Аське, он не откажется, я уверен.

– Ага, и тут же побежит ей об этом рассказывать.

– Но мы-то с тобой не побежали, – возразил Коля.

– Мы с тобой, – передразнил его Коротков. – Мы с тобой сидим и изо всех сил боремся с желанием с ней поделиться. Что, нет? Нас двое, и мы друг друга сдерживаем. А он? Подумает пять минут, да и расскажет.

– Можно попросить его как следует, – упирался Селуянов. – Он же профессионал, должен такие вещи понимать. А с другой стороны, он частный детектив, на него наши правила не распространяются, за кем заказчик поручил – за тем и следит. Ему закон не писан.

– Ну и что он будет говорить, если его прищучат? Его же за жабры возьмут и потребуют показать контракт с заказчиком, согласно которому ему поручается следить за Минаевым. Нет, Николаша, это афера чистой воды. Ни за что.

– Ну подожди, Юрасик, что ты сразу мои гениальные идеи на корню рубишь. А если у него будет контракт?

– Ты, что ли, его заключишь? – насмешливо поддел его Коротков.

– Тебе все смешочки, – обиженно пробормотал Николай, отхлебывая горячий чай. – Смешливый…

* * *

Настя обожала делать таблицы и схемы. Она плохо воспринимала информацию, изложенную в свободной и расплывчатой форме, когда приходилось то и дело возвращаться к началу текста, перелистывать страницы назад и искать глазами нужные абзацы и слова. Информация, распределенная по колонкам таблиц или по квадратикам схем, становилась наглядной, яркой и легко поддавалась анализу. Весь день после утренней прогулки с Заточным она изучала материалы по преступлениям палача, вписывая в таблицы массу разрозненных сведений от места и времени совершения убийства до следов, обнаруженных на месте преступления.