(Не) моя свадьба
Шрифт:
«Надо же, прорезался голос!» – усмехнулся он про себя.
А потом Милана удивила его еще больше.
Она вручила племянницу Кире, потом повернулась к нему и сказала:
– Поедем домой?
Баграт кивнул, не забыв одарить любимых родственников злым взглядом.
Взял Милану под руку и увел.
Никто не посмел его остановить.
Глава 37. Ее старые ранки
Вроде бы все закончилось хорошо, Баграт увез Милану с Пашей домой.
Но вот какое дело, не чувствовал он никакого морального
Он припарковал машину у дома. Выскочил из машины, забрал у Миланы спящего сына, повел ее в квартиру.
Уже в прихожей всмотрелся в лицо соей любимой, так и есть – грустнее некуда.
Милана взяла у него Пашку, пошла в спальню укладывать.
Баграт двинулся следом. Дождался, пока она положит сладко посапывающего малыша в кровать, укроет.
Увел в гостиную свою ненаглядную, повернул к себе лицом и сказал:
– Милан, ну не рви мне душу своими грустными взглядами! Я не специально признался, так вышло, просто не смог удержать чувств…
– Я понимаю, – сказала она и попыталась улыбнуться. – Когда Пашка в первый раз сказал «ма лю», я тоже была самая счастливая.
– Тогда почему ты такая грустная, раз понимаешь? – проговорил он сдавленным голосом.
– Просто мы с Кирой через столько всего вместе прошли, а теперь…
– Через сколько всего? – не понял он.
– Через все! – сказала Милана со значением.
И столько силы вложила в это короткое слово «все», будто это сразу должно было разъяснить Баграту ситуацию целиком, но он опять ничего не понял.
– Мы с ней очень близки, понимаешь? – продолжила объяснять Милана. – Она мой самый родной человек из близких. У меня и нет больше никого, только она и тетя Зина, но тетя Зина просто тетя, а Кира… Это родная душа!
– И что ж ты родной душе за столько времени не сказала, от кого Пашка? – удивился Баграт. – Ты что ее боишься?
– Я не боюсь ее! – покачала головой Милана. – Она самый добрый человек, которого я знаю.
О, Баграт бы с этим поспорил, но тактично промолчал, стал слушать дальше.
– Думаешь, я просто так молчала столько времени? Мне было стыдно признаться, понимаешь?
– Это еще почему? – приподнял он левую бровь.
– Ну как почему? – всплеснула руками она. – Я когда с тобой познакомилась, она мне сразу сказала, не мой вариант, несерьезный ты. А я не послушалась и позволила тебе все, когда ты в тот раз пришел ко мне в спальню. Потом ты на утро даже со мной не попрощался, уехал, и все вышло, как она сказала. Как в таком признаваться? Вот я и молчала, потому что со стыда сгорала…
Баграту от этого ее признания стало совсем неловко. В который раз за последние недели захотелось с разбегу стукнуться головой об стену. Надо же было ему тогда упиться, идиоту.
Это для него разовый пересып – нормальное явление. А для Миланы это был единственный секс в жизни.
– А почему ты тогда мне все позволила? – задал он давно мучивший его вопрос.
–
Да потому что ты мне понравился очень! – призналась она со вздохом. – Сначала по фото, потом вживую.От этого ее признания Баграту стало очень тепло на душе. Он мгновенно воспрянул духом, почувствовал себя очень значимым.
Но все же спросил:
– Ты так боишься осуждения сестры?
На это Милана не ответила, но очень красноречиво покраснела, в этот момент показалась ему совсем еще девчонкой. Будто ей вовсе не девятнадцать, а гораздо меньше.
Он уже и забыл, какая она юная. Ей ведь лет всего ничего. Если бы не ребенок, училась бы себе спокойно, занималась положенными для ее возраста вещами. А благодаря ему все в ее жизни пошло кувырком. Но все–таки что–то хорошее из этого вышло.
– Ты знаешь, Милана, – проговорил он, внимательно на нее посмотрев. – Это хорошо, что ты тогда не послушала сестру.
– Почему? – удивилась она.
– Разве не очевидно? Тогда у нас не было бы Пашки. Классный же пацан.
Милана кивнула, улыбнулась ему сквозь проступающие слезы.
– И нас бы не было… – вдруг сказала.
На волне новых эмоций Баграт тоже решил признаться:
– Если уж пошел такой разговор, ты мне тоже сразу очень понравилась. Я помню тот день, когда с тобой познакомился. Поэтому вокруг тебя так и вился, ведь отойти было сложно. Но ты мне показалась тогда очень маленькой, поэтому тогда ничего не начал с тобой.
– Но в спальню ко мне пришел, – снова грустно улыбнулась она.
– Пришел, – кивнул он. – Прямой наводкой… И не жалею.
Он крепко ее обнял, поцеловал в макушку, вдохнул нежный аромат сирени, который источали ее волосы.
– Только что теперь Кира с Левоном будут обо мне думать… – вдруг снова запричитала она. – Сто пудов решат, что я какая–то прости господи!
С этими словами она отстранилась, уставилась на Баграта обиженным взглядом.
– Ничего подобного они не подумают, – постарался он ее успокоить.
– Еще как подумают! – с расстройством ответила она. – Пустила к себе ночью мужчину, с которым только что познакомилась, как гулящая себя повела. Разве нормальная девушка так сделает?
– Брось говорить ерунду, ты девочка была, не помнишь разве?
– Помню, – ответила она все тем же грустным голосом.
И тут они оба услышали из спальни плач сына. Пашка заголосил так, что его стопроцентно услышали даже соседи.
Оба родителя бросились к кроватке.
– Блин, – воскликнула Милана, – Я забыла в той квартире его любимую соску! Что же делать, он без нее не успокоится!
Она схватила сына и вдруг расплакалась ему в унисон.
Пашка так удивился, что аж затих. Видно, не привык видеть мать плачущей.
Баграт тоже застыл, обалдев от такой реакции.
Впрочем, очень скоро понял – плакала Милана совсем не из–за соски.
Он обнял свою любимую, державшую на руках сына. Наклонился к ее лицу, поцеловал сначала в одну мокрую щеку, потом в другую, внимательно всмотрелся в ее глаза и сказал:
– Ну что ты, успокойся. Какие проблемы? Сейчас съезжу и привезу это треклятую соску.