Не оставляй меня, Малыш!

— Ну, ты и сейчас недалеко ушел, — поддела Ася.

Его лицо стало серьезным.

— Нет, Малыш, сейчас это другое. — Он обнял ее покрепче. — Все-таки я ее доконал, эту балерину. Как-то она разрешила проводить ее до своей балетной школы и обратно, а потом мы целовались в подъезде. Долго, пока не вышла ее мать, которая была на ножах с моей: они жили прямо под нами и мы вечно заливали им потолок.

— И что было?

— Ой, что было! — Алексей округлил глаза. — Нам ведь недавно только четырнадцать стукнуло.

— Лешка, слушай, а где твои родители? Где мама?

— Родители умерли. Один за другим, сначала отец, после мать. Пять лет назад. Это их квартира.

Ася тихонько кивнула, плотнее прижалась к его боку. Они остановились у газетного киоска.

— Жаль, закрыто, — Алексей поглядел на часы, — немножко не успели.

— А что ты хотел?

— Книжку купить. Я тут всегда беру. Воронина.

Ася искоса смотрела на него, стараясь, чтобы он не заметил ее взгляда.

Сейчас Алексей выглядел так, как выглядят десятки других московских парней: самый обыкновенный, по-своему обаятельный и даже красивый — мужской красотой, неброской, сдержанной. Таких сплошь и рядом можно встретить на улице, в магазинах, в метро. Разве что одет не слишком шикарно, но при теперешнем расследовании общества — вполне приемлемо.

Ася решила воспользоваться моментом и высказать ему то, что беспокоило ее с самого утра.

— Леш, с завтрашнего дня нужно искать другую работу. Тебе нельзя долго сидеть дома.

— Я знаю, — легко согласился Алексей.

— Ты завтра походи сам, посмотри, может что-нибудь подвернется. И я тоже погляжу.

— Хорошо.

Они немного помолчали.

— Леша, — Ася взяла его за руку, — скажи… ты хотел бы, чтобы я была твоей женой?

— Ты и так моя жена. — Алексей по-хозяйски обхватил ее за локти, притянул к себе. — Холодно, Малыш, — Он поглядел на нее тем особенным взглядом, долгим, пристальным, от которого у Аси по спине ползли мурашки и начиналось сладкое головокружение, и повторил: — Холодно. Пошли домой, согреемся.

Обнявшись, они дошли до дверей квартиры.

Ася едва успела повесить пальто, как Алексей настойчиво подтолкнул ее в комнату:

— Проходите, сударыня.

— Я же в сапогах!

— Меня это не напрягает.

Он уложил ее на диван. Его ладони были прохладными и касались ее тела медленно, не спеша, будто изучая на ощупь. Ася судорожно сглотнула и потянулась привстать.

— Тс, не рыпайся. Лежи смирно. Поняла?

— Да, — почти беззвучно прошептала она, — я тебя люблю.

Алексей погладил ее по голове, потом так же, не торопясь, стянул с нее джемпер. Нагнулся, расстегнул сапоги, снял узкую короткую юбку.

Она лежала совсем без одежды и сгорала от желания.

— Пожалуйста… Алеша…

Алексей склонился над ней, невозмутимо пожал плечами.

— Чего изволит мадам?

— Я… умираю…

Он улыбнулся.

— Все будет хорошо, мадам, вы останетесь живы.

Ася с силой рванула его рубашку. Раздался треск.

Теперь внезапно все изменилось, точно ударил электрический разряд, разделив пространство на магнитные полюса.

Они сжимали друг друга в объятиях с такой силой и яростью, словно хотели причинить боль, возможно большую и ощутимую. Никогда прежде Ася не испытывала столь ошеломляющих, ярких, пугающих чувств.

Она не узнавала себя, презирала себя, восхищалась собой. Она боготворила себя…

17

— Ты что, завела любовника? — спросила Кристина на одной из репетиций.

Ася замерла, держа в руке только что вынутую из магнитофона кассету.

— Я? Любовника? Кристя, ты в своем уме?

— Какая-то ты странная стала последнее время. Взгляд отрешенный, то и дело вздрагиваешь, смотришь на часы. И глаза…

— Что — глаза? — повторила Ася с вызовом.

— Как у русалки. — Кристина одернула юбку и скрестила руки на груди.

— Глупости, — решительно произнесла Ася, пряча кассету в шкаф, — сама не знаешь, что плетешь. По-твоему, я способна обманывать Сережку?

— Ну хорошо, — Кристина поднялась со стула, — где тогда ты была в тот вечер, после фестиваля?

— Господи… — Ася с досадой развела руками. — Ну какая тебе разница? Просто…просто купила торты и встретила одну старую знакомую.

— Ага, — Кристина усмехнулась, — и умотала с ней на три часа.

— Представь себе, умотала. мы бог знает сколько не виделись.

— Чего ж тогда ты мне сразу не сказала? И почему наши не должны были об этом ничего знать? Что за секреты?

— Никаких секретов, — Ася подошла к подруге, мягко обняла ее, — мне просто было неловко перед всеми. Перед Игорем — он же просил, чтобы я осталась.

— Хотелось бы верить, — с сомнением голосе произнесла Кристина, освобождаясь от Асиных объятий.

— Вот и верь. — Ася обезоруживающе улыбнулась и закрыла шкаф.

Она не переставала удивляться самой себе, той легкости, с которой научилась врать и изворачиваться, той отчаянной смелости, даже бесшабашности, с которой шла на риск, просиживая у Алексея все вечера после работы и возвращаясь домой гораздо позже обещанного мужу срока.

Их поиск работы пока не принес результатов. В близлежащем районе вакантных мест не было. Однако Аса не унывала. Она без устали листала рекламные газеты, тщательно перечитывала все расклеенные на столбах объявления и даже не ленилась заходить в маленькие магазинчики и кафе — вдруг там требуется грузчик или сторож.

Сам Алексей также не сидел без дела, воодушевленный Асиной энергией, однако день ото дня его спокойствие и уверенность постепенно сходили на нет. Деньги, которых и так было немного, таяли на глазах, и Асе приходилось выдерживать целые баталии, прежде чем получить от Алексея разрешение купить продуктов на собственные средства.

Вообще отношения их были неровными и непредсказуемыми: часто они ссорились по всяким пустякам, он становился грубым и до ужаса циничным, она едва сдерживалась, чтобы не сорваться и не высказать вслух все что накопилось. Зато на следующий день наступало жаркое примирение, и тогда Асе казалось, что нет женщины счастливей ее.

Дома она была как во сне: готовила, стирала, спорила с Нинюсей, ночами покорно терпела ставшие до омерзения пресными ласки Сергея — все это сквозь какой-то туман, через дымку, притупляющую эмоции.

Реальным осталось лишь общение со Степкой. Асе казалось, что мальчик растет не по дням, а по часам. Он без умолку говорил, сыпал вопросами, иногда вдруг настойчиво и требовательно заглядывал Асе в лицо. При этом в глазах его она видела какую-то неясную, едва уловимую тень, которой не замечала раньше.