Не оставляй меня

Зато «соперники» светились от счастья. До высшего балла им только этой победы не хватало. И предпринятый ими маневр себя оправдал.

— По легенде, заложники друг друга не знали. Что, мозгов не хватило — проверить? — лейтенант стоял перед строем. Даже на костылях он старался держать спину, но выставленная нога в гипсе делала все усилия напрасными. Курсанты едва сохраняли серьезное выражение лиц.

— Значит, как приказы нарушать — так это вы первые! А задание как следует выполнить... Вы что творили? Солдат должен приказы выполнять, а не заниматься самодеятельностью!

— Господин лейтенант, разрешите обратиться!

Он застыл, хватая ртом воздух.

— Курсант Хань, я потрясен вашей наглостью! Перебить старшего по званию...

— Господин лейтенант, разрешите обратиться, — повторила Кара.

— Обращайся, — окинул её подозрительным взглядом командир.

— Солдат должен четко и максимально быстро выполнить приказ. Не думая. Я правильно поняла?

— Да!

— Но разве вы сами не говорили, что важнейшее качество офицера — умение оценивать происходящее и принимать самостоятельные решения? Что с офицерами, которые не умеют думать, стране и врагов не надо — сама себя угробит?

Нэй Байю молчал. А когда заговорил, в голосе слышалась тихо сдерживаемая ярость:

— Вашим заданием было доставить заложников в контрольную точку. Это приказ для солдата. А для офицера сигнал: проверить, нет ли подставы, потому что недооценивать врага...

— Господин лейтенант, в момент освобождения «заложников» вы еще не были «убиты». Но вам тоже не пришла в голову мысль проверить их насчет подставы.

— Ты права, — ухмылку лейтенанта, казалось, можно было увидеть с другого конца плаца, — да только там не мои навыки проверяли. А ваши! Смотрели, как будут действовать будущее нашей армии!

— Господин лейтенант, вы сами себе противоречите! Или подчиняться команде, или... думать. Просьба к командованию сначала самим определиться, чего оно от нас хочет. К вам тоже, господин лейтенант.

А пока позвольте доложить: группа выполнила поставленную задачу, хотя не в полном объеме. Но это скорее вина командира, чем наша. Что касается вас,господин лейтенант, я своего мнения не изменила: игра, даже столь важная, не стоит жизни и здоровья человека. Поэтому нами было принято решение об эвакуации...

— Заткнись, — неожиданно мирно попросил лейтенант, — Я сейчас сам не знаю, что чувствую. Но поздравляю: вы умудрились вытащить «черный билет». Все ваши баллы аннулированы, следовательно, в очередной отпуск никто из отряда не убывает. Остаемся в Академии, следим за порядком и продолжаем учиться.

Под «учиться» он подразумевал ежедневную муштру». А под «порядком»... Проштрафившуюся команду ждал ад.

Сломанная нога не помешала лейтенанту следить за порядком. Уборка всех помещений Академии. Порядок во дворе и в подсобках. Общежитие. Курсанты радовались, что их не заставляют убирать еще и комнаты.

А командир еще и муштру не отменил. Сопровождать отряд на марш-бросках он не мог, но вот командовать на плацу... Шаги выверялись до сантиметров, положение головы, разворот плеч...

— Лейб-гвардия вам обломилась, благодаря излишней самодеятельности, но я скрашу горе: маршировать вы будете не хуже!

К концу третьей недели Кару тихо ненавидели. Сама она сохраняла железное спокойствие.

— Ну как ты так можешь, а? — заламывала вечерами руки Лу, — Я тебя придушить хочу, а ты как ни в чем не бывало.

— Понимаешь, подруга, тут все дело в расстановке приоритетов. Скажи, стоит жизнь лейтенанта каникул? А наших мест в Лейб-гвардии...

— Мечты многих пущены под откос, — робко возражала Лу.

— Мечты — это мечты. Грезы. Красивая форма, ордена во всю грудь... Реальность куда суровее: мы — солдаты. А значит, должны защищать.

— Лейтенант тоже — солдат. Он тоже... должен.

— Прежде всего — он человек. Мне кажется, она стоит дороже, чем вензеля на погонах.

Лу умолкала, до следующего вечера. А Кара раз за разом твердила одно и то же, словно заведенная:

— Мы поступили правильно.

6

Тяжелые шторы надежно удерживались золотистыми подхватами. Кисти свисали до самого паркета. Его начистили так, что отражалась обувь Его Величества.

Король смотрел в окно. На шпили башен, на флюгера, на перистые облака. Ветер игра с ними, рвал на клочки, сгонял в кучу... Над Дворцом царил покой — первый признак того, что все идет как надо.

Но король волновался. Об этом могли догадаться только хорошо знающие его люди: правая рука крепко сжимала запястье левой. Но лицо оставалось безмятежным.

Налюбовавшись на небо, король повернулся к полкам. Провел рукой по тисненым корешкам книг, задержал на одной, передумал и вернулся за стол.

Справа лежала синяя папка с золотым тиснением. Его Величество подвинул её к себе, открыл, и тут же захлопнул.

— Да что же это такое... Что за напасть... — нажал кнопку селектора: — Пожалуйста, чаю. Крепкого. И без сахара.

Секретарь появился через десять минут. На подносе стоял чайничек белого фарфора, рядом — чайная пара из этого же сервиза.

— Благодарю, — кивнул Его Величество, не отрывая взгляда от книжных полок.

Секретарь слегка поклонился и вышел.

Но когда король решил выпить чаю, он уже остыл. Пришлось пить холодный.

Место папки занял лист бумаги. Король карандашом чертил на нем линии, завитушки, вензеля... Но мысль, которая крутилась в голове, поймать не получалось.

Скомканная бумага полетела в корзину. Король развернулся вместе со стулом к карте, что занимала почти половину стены. Внимание правителя приковал короткий участок границы. Он шел строго по середине широкой реки, и являлся причиной многолетнего спора между государствами.

— Неужели снова...

Зашуршал селектор:

— Ваше Величество, — доложил секретарь, — господин Канцлер просит аудиенции.

— Пусть войдет.

Секретарь пропустил канцлера, а сам, подхватив поднос с недопитым чаем, выскользнул из кабинета.

Король уселся в кресло возле длинного журнального стола и кивнул на кресло напротив:

— Опять что-то срочное? Только не говори... — и он снова посмотрел на карту.

— Тут не срочное, тут ЧП, — вздохнул канцлер, — и да, вы не ошиблись.