Не открывай эту дверь

— Ну, здравствуй, Александри, — исказила она мое имя на французский манер, обнимая дверной косяк, будто загулявшая кошка. Ну, или если вернее, как шлюха. Пышные платиновые волосы были забраны вверх в высокой прическе, обнажая тонкую лебединую шею и изящные плечи. Будь она ухоженной и нормально одетой, выглядела бы красавицей.

— Алекса, — поправила я автоматически, вцепившись в ручку, но была слишком хорошо воспитана, чтобы захлопнуть дверь перед носом гостьи, каким бы она ни была монстром и по какой бы причине сюда не заявилась.

— Точно, — она сделала шаг вперед, намереваясь психически задавить меня и заставить отступить, но я проявила неожиданное мужество, вынудив вампиршу остановиться.

— Его нет дома.

— А я вовсе не к Сладенькому, — ухмыльнулась нахалка, и меня затошнило от клички, которой она наградила Шеридана. Ах вот как к нему обращаются женщины? Значит ли это то, о чем думать я совершенно не хотела? Представлять Шеда в объятиях этой парочки было отвратительно. — Я к тебе. Давно пора познакомиться.

Хотелось бы мне сказать, что она не с той ноты начала знакомство, и я не намерена терпеть от нее унижение, но на ее стороне все же была сила, и провоцировать убийцу я вовсе не собиралась.

Хищно улыбаясь, Каролина попросила пустить ее в душ. Из ее спутанных волос торчали листья и веточки деревьев, а одежда была явно снята с чьего-то плеча, местами порвана и испачкана. Даже опасаясь за свою жизнь, я не могла отказать девчонке в помощи, тем более что и выхода-то у меня особо не было — уверена, она вошла бы в любом случае.

— Мони-ик! — пропела она тогда высоким кошачьим сопрано, и в ту же секунду в моей квартире оказались все трое вампиров, а не один. Филипп по-прежнему выглядел опасным и вульгарным, подмигнув мне как старой знакомой. Даже отвесил небрежный реверанс, совсем как французский вельможа прошлого века. А вот девушка по имени Моник, с оливковой кожей и прямыми черными волосами, выглядела вполне мило и даже опрятно. Она вела себя спокойнее и серьезнее, чем ее единомышленники, не играя со мной в кошки-мышки и не издеваясь просто потому, что ей это нравилось.

Я старалась быть гостеприимной, хоть и дрожала от страха, словно осиновый лист.

Каролина и Моник уединились в ванной, и судя по бешеным звукам меняющегося напора и развеселому хохоту, устроили там настоящее сражение водой. А Филипп тем временем вальяжно развалился в кресле, положив ногу на ногу, и принялся развлекать меня рассказами из своего очень, очень далекого прошлого. И, так как он больше не вел себя как агрессивный социопат и не пытался намеренно запугать меня, постепенно я расслабилась и даже почувствовала себя в его обществе почти комфортно, несмотря на страшные глаза с ярким алым ободком.

— Значит, Шед не собирается обращать тебя? — невзначай поинтересовался вампир, наблюдая, как я, выбросив рваную одежду Каролины в мусорное ведро, подбираю для нее вещи из своего гардероба. Наверняка она взяла бы их без спроса, а так я опередила ее, избежав унижения, и, возможно, выторговала себе капельку уважения. Ну, и дополнительные очки жизни.

Лучше соврать, решила я.

— Собирается, но я хотела бы еще немного побыть человеком.

— Дело твое, — улыбнулся вампир почти приветливо.

Когда он не прикидывался зверем, его умиротворенный вид и вежливые манеры внушали доверие, располагали к себе, и я даже начала испытывать к нему симпатию. Особенно после того как узнала, что он был дворянином и родился во времена правления Людовика шестнадцатого. Приличное воспитание невозможно стереть даже веками существования дикарем, и я очень надеялась, что первое впечатление было обманчивым. Шеридан вряд ли сказал бы о Филиппе «он не такой уж плохой», если бы это в самом деле не было так, вряд ли пожелал общения, будь Филипп и дамочки просто примитивными убийцами. Этот мужчина чем-то напомнил мне Лестата из «Интервью с вампиром» — тираничного и коварного, но все же цивилизованного и разумного.

Выдвинув компьютерный стул и присев напротив Филиппа, я решилась поговорить.

— Вообще-то, — поделилась я шепотом, чтобы Моник с Каролиной не услышали, — у меня другой план.

— Какой план? — тут же оживился он, преисполнившись игривым настроением.

С ним легко оказалось общаться. Даже в ресторане он ни разу не посмотрел на меня так, как это делали другие двое — с чувством превосходства. Он лишь переусердствовал немного с типично мужским вниманием, но зато одобрительно воспринял факт, что я давала Шеду пить свою кровь, и отнесся при этом ко мне как к женщине, а не как к еде. Почти как к равной, и это удивительно.

— Скажи, — попросила я, нервно переплетя пальцы, — неужели для меня нет никакой возможности остаться человеком? Я не хочу быть такой как вы.

— А что хорошего в смертности? — Филипп удивленно вскинул брови.

Я нахмурилась.

— В общем-то, можешь не отвечать. — Француз улыбнулся примирительно. — Это же твой выбор. Точнее, между вами двумя.

— Но… — я немало растерялась от его ответа. — Разве вы не убьете меня, если я не стану вампиром?

В ожидании я уставилась на него во все глаза. Это шло вразрез с тем, что говорил Шеридан.

— Мы?.. — весело рассмеялся мужчина. — С чего ты взяла?

— Шед сказал.

Я напряглась: мне совсем не нравилось то, что я слышала.

В глазах вампира промелькнуло, наконец, понимание. Улыбка стала шире.

— Он так сказал? — покачал Филипп головой и рассмеялся громче прежнего. — Что он тебе вообще сказал, твой Шед?

Складывалось стойкое ощущение, будто меня обвели вокруг пальца. Или почти обвели.

— Он говорил, что Совет старейшин строго следит, чтобы не возникало свидетелей-людей. Есть закон: я должна быть либо обращена, либо убита, — недовольно произнесла я. — И что вы исполните его, если вам прикажут.

Филипп веселился от души всю мою эпичную речь. Будь он человеком, наверное, утер бы слезы смеха.

— Мы не стражи Совета, — радостно сообщил он мне, в конце концов. — Мы не занимаемся такой ерундой, для этого у них есть специальные наемники, которые урезонивают особенно зарвавшихся вампиров. Нам же — мне, Моник и Каролин, — в сущности, все равно, собирается он тебя обратить или заберет с собой как есть, или бросит тут, или будет с тобой человеком и доить потихонечку. Это ваше с ним дело, повторяю.