Не открывай эту дверь

Глаза Шеридана алчно блеснули в ответ на мою провокацию. Но усилием воли вампир подавил огонь и криво приподнял уголок рта.

— Я сегодня уже пил, но спасибо, — таинственно обронил он, и мое лицо снова запылало жаром при воспоминании об утреннем инциденте. Положив ладонь на стол, я посмотрела на припухший, еще не заживший и болезненный, порез между большим и указательным пальцем, аккуратно прикрытый прозрачным пластырем.

События утра отчетливо пронеслись в воспоминаниях…

Я открывала банку. Нет, чтобы попросить сильного мужчину провернуть плотно сидящую крышку. Нож сорвался, и острый кончик воткнулся мне прямо между большим и указательным пальцем.

— Черт! — я выронила нож, подпрыгивая от боли, и побежала к крану, чтобы смыть льющуюся кровь, которая уже перепачкала стол. Совершенно позабыла, что живу с вампиром.

— Нет, подожди! — отчаянно вскрикнул он, мгновенно материализовавшись рядом. Я замерла, так и не успев подставить руку под струю воды; алая жидкость стекала по ладони и капала в раковину.

Подняла голову: Шеридан хищным взглядом следил за капельками, лицо дикое, желваки напряжены. Я знала, чего он хочет, но молчит, помня мой ультиматум: крови. Которая… все равно пропадала, без пользы исчезая в водостоке.

Нерешительно и медленно я протянула руку, предлагая вампиру угоститься. Он так жаждал этого, но мужественно терпел, в глазах — алчность, страсть, безмолвная мольба и… смирение с тем, что я снова его отвергну.

Он моргнул, темные глаза потеплели от благодарности. И затем торопливо прижался губами к порезу, пока я не передумала. Было немного больно, но мы стали настолько близки, что страха я уже не испытывала. Тревогу, неловкость, может быть. Но не того, что он не нарочно убьет меня. Только смотрела, как он, зажмурившись, наслаждается.

Я остановила его, когда стало совсем неприятно руке, словно в нее воткнули с десяток игл.

— Хватит? — попросила тихонечко, запустив пальцы в шелковистую шевелюру.

Кажется, вседозволенность провоцировала прожорливость, потому что вампир не сразу оторвался, а только когда я повторила требование самым строгим голосом. При этом он тщательно обработал рану языком, чтобы кровотечение замедлилось и быстрее остановилось. Клыки, конечно, гораздо эффективнее усиливали регенерацию, но мы имели то, что имели.

Шеридан не дал мне осмотреть рану, а тут же толкнул к стене, атакуя губы. Холодный язык с железистым привкусом ворвался без спроса, смущая, пугая… и неожиданно возбуждая, особенно когда сильные пальцы сжали мои волосы и практически обездвижили. Это было чересчур напористо и властно… но так чувственно, что хотелось закрыть глаза и полностью раствориться в моменте.

Решительный напор внезапно проголодавшегося мужчины быстро отвлек от боли и страха, и когда Шед поднял меня, как пушинку, и понес в постель с впечатляющей скоростью, я уже улыбалась.

Казалось, что страстью Шеридан заменяет любовь, говорит о чувствах тем способом, которым умеет. Может, я себя обманывала. Секс для мужчин имеет не то же значение, что для женщин. Но так отчаянно хотелось верить, что за порывами вампира стоят не только жажда крови или благодарность за жилье, а нечто неизмеримо большее. В конце концов, ради того, чтобы остаться со мной, он ежедневно совершал подвиг: со всех сторон окруженный в городе искушениями, согласился не трогать людей и держал слово.

— А если тебя ранить, у тебя тоже пойдет кровь? — задала я вопрос, когда мы уже сидели за столом, и я попивала чай с лимоном. Вспомнила про отросшую за минуту челку и представила так же быстро затягивающуюся рану. Но вживую еще не видела.

— Не так, как у людей, — удивленно вскинул брови парень в ответ. — Собственной крови у нас нет, мы существуем за счет ее употребления. Наши органы перестроились, человеческая пищеварительная система выполняет совсем другую функцию. Вместо переваривания желудок сразу распределяет питательную массу по сосудам, напрямую превращая ее в энергию или используя для исцеления. Больше она ни для чего не нужна, поэтому наши сердца не бьются так, как человеческие, и мы можем задерживать дыхание бесконечно долго — все эти примитивные органы «смертных» стали рудиментами. Вот почему в ваших легендах вампиров окрестили живыми мертвецами. Но на самом деле это совсем не так, мы просто другие, усовершенствованные эволюцией. Как у вас говорится: все гениальное — просто. Пей и существуй. Чем больше выпил — тем дольше расходуешь, а жить благодаря постоянной регенерации можно вечно.

Я представила внутренности вампира как большое хранилище и постаралась поскорее забыть об этом. Лучше бы не спрашивала!

— Так как кровь чужая и ее не возобновляет человеческая система, она довольно быстро сворачивается, — как ни в чем не бывало продолжил парень, не замечая моего отвращения. — Это значит, чтобы до нее добраться, ранить нужно только что пообедавшего вампира и как можно глубже, иначе это бессмысленно. Из-за плотности густеющей крови поверхностные сосуды не способны ею наполниться — слишком тонкие, именно поэтому наша кожа такая бледная, — вытянул он на столе руку, демонстрируя белизну.

— Хм, — призадумалась я, моя фантазия иногда уводила меня слишком далеко, я и сама не была рада. — Я подумала: голодный вампир может «ограбить» сытого?

— Ну и вопрос! — восхитился Шеридан, заразительно рассмеявшись.

— Забудь, — попыталась соскочить я — красочного описания процесса мне только и не хватало для полного «счастья». Нужно укоротить себе язык.

— Как я и сказал: кровь циркулирует слишком глубоко под кожей, и чтобы до нее добраться, придется довольно глубоко вгрызаться. А сделать это не так-то просто, вампир ведь не будет просто стоять, он будет успешно сопротивляться.

— Ладно, ладно, — я зажмурилась, стараясь избавиться от неприятной картинки перед глазами. Но в голову лезли и лезли непрошенные идеи, совершенно не вдохновляющие. Достаточно ли острым должен быть нож? Если изрешетить вампира пулями, он истечет кровью или нет? Тело вытолкнет пули или они останутся в ране после того как та затянется?

— Наша кровь не годится в пищу, она в определенном смысле уже переработана в нечто иное и содержит токсины. Вампиру, конечно, они не навредят, но и удовольствия от ее употребления — никакого. К тому же, разве это не аналог вашего людоедства?..

«Вампиру не навредят»…

— А кому навредят? — прищурилась я, потому что звучали его слова непонятно и оттого интригующе.

Мне бы замолкнуть, но уже слишком сильно глодало любопытство. На месте ученых я бы заперла вампиров в клетке и хорошенько исследовала, они были существами совершенно непостижимыми, поразительными. Их улучшенные возможности наверняка могли принести пользу человечеству: вылечить рак, продлить жизнь. Если бы удалось обойти «побочный эффект» — превращение в монстра.