Не пара для Его Светлейшества

— Мы не можем противиться воле Ковена, — мрачно вздохнула Лата. Хотя по лицу видела — ей тоже хотелось противиться.

— Нам ведь придется уходить налегке. Без всех вещей… не только прихваченных, но и собственных, — с тоской обвела взглядом уютную гостиную Вимала.

— А что с малышом? — Нима стояла бледная. Сжимала и разжимала тонкие пальцы. А рядом стоял, чуть покачиваясь, людоволк. Серьезный как никогда. Он не плакал, не шумел. Будто понимал, что происходит нечто значительное. И за подол моей подруги цеплялся, да… Сроднился он с ней больше, чем с кем-либо. Я была, наверное, слишком строга и сдержана в своем обучении, девочки — легкомысленны и молоды. Нима же, обладавшая огромным сердцем и глубиной — пусть ее и потряхивало последнее время из-за близости посвящения — заменила ему мать.

— На наше усмотрение, — вздохнула, махнув рукой с зажатым в ней письмом. — Предложили оставить здесь.

— Прияна… — вскинулась Нима, явно намереваясь сообщить, что людоволку без нас будет очень плохо. Пусть и в добротном доме. Пусть даже ректор найдет ему няню… Но нельзя маленьким оборотням без ведьм, тем более, живущим вне общины!

— Все я знаю! — буркнула довольно сердито, — С собой заберем, конечно. Напишу записку, что не могли бросить его здесь — вредно для его здоровья. И жизни. Только это усложняет наш план.

— Я его на себя возьму! — пылко сообщила Нима то, что я и так уже знала.

Я кивнула только.

Мы подробно обсудили все, что будем делать. Каждое движение. Каждый вздох. Каждое слово. Не в характере ведьмы юлить и бояться, если уже принято решение. Или ставить под сомнения оговоренные действия, если видна цель. Пусть сомнения и селятся где-то в глубине души.

Потому мы рьяно взялись за дело. И пусть времени для подготовки было мало — да не было его вообще! — успели все закончить к назначенному часу. И даже нашли в себе силы нацепить на лица улыбки по дороге в академию.

Но…

Все что могло пойти не так — пошло не так. И началось это с момента, когда мы зашли в огромный бальный зал.

Когда первой, кого я распознала среди гостей, оказалась вдова Агрэ со своей свитой.

Амрит Агрэ смотрела, не отрываясь. На нас. На меня. И вслед за ней повернулись и пресветлые, стоявшие рядом — незнакомые и разных возрастов. И несколько блистательных девиц, среди которых можно было различить невесту ректора.

Рядом со мной поежилась Вимала и шепнула тихонько:

— Кажется, нас проклинают. Прямо сейчас.

— Угу.

Мать ректора тоже блистала. Во всех смыслах. Глубокое декольте — я бы сказала на грани допустимого. И для подобного бала, и для ее возраста. Облегающий силуэт. Много-много драгоценностей… Она привлекала внимание. И внешностью, и статью, и взглядом этим своим проклинающим. Я даже не сразу различила всех прочих гостей.

Впрочем, может это и хорошо.

Потому что после ощущения, что меня не просто хотят сжечь, а уже сожгли и пепел развеяли, великие деятели инквизиторского прошлого и прочие гости не казались такими страшными.

Вот за что она меня так невзлюбила, а?

Мы же даже не знакомы толком!

— Кто это? — спросила чуть дрогнувшим голосом Лата.

— Мать Его Светлейшества, — ответила, почти не шевеля губами. — Не ожидала, что она будет…

— Это доставит проблем? — уточнила Вимала.

— Уверена, что нет.

Но проблемы это доставило.

Мы не успели черным ножом своих нарядов разрезать белоснежный "торт". Не успели дойти до столов с напитками: пить не планировали, не с инквизиторских чаш, просто это было наиболее удобное место для незаметного наблюдения…

… относительно незаметного, потому что в зале, сияющем свечами, магическими лампами, белыми плащами и платьями, четверым ведьмам не было возможности остаться незамеченными…

… как на нас началось самое настоящее наступление.

Не учеников даже и не магистров. Те, после событий состязаний и практики, как раз присмирели: знали, что спуску не дадим. Но вот заезжие гости с самыми благодушными и пресветлыми улыбками — и с самыми черными намерениями — решили испытать себя и нас на прочность.

Возможно, натравленные вдовой Агрэ.

Уж точно — презрев не только правила гостеприимства, но и этикета.

— Очаровательные, молодые… вам в столице выступать надо, а не в темном ходить.

— Чем так пахнет? Гнилыми травами?

— Позвольте представиться, Мегхан Гуджар, представитель Совета. Наслышан о вашем совместном с инквизиторами взаимодействии. У меня подрастает сын с магией Света, вы же не откажете поступить в услужение в дом? На опыты?

— А ведьмы всегда в черном? Чтобы не стирать?

— Жаль что за такими красивыми лицами такие темные души…

— Как вам в академии? Не устали еще? Может пора домой?

Сказанные напрямую, завуалированные, озвученные просто рядом… Обидные, злые, провокационные высказывания. Некоторые мы отбивали улыбками и молчанием, другие — сдержанными ответами, третьи — острым словом. И медленно продвигались, как планировали, в угол залы. Но я чувствовала все нарастающее напряжение. И в себе, и в девочках. Сколько мы еще выдержим и не сорвемся? А любопытствующих, наглых гостей не убавлялось.

Со стороны, наверное, все выглядело более чем мило. Четыре ведьмочки под градом приветствий восторженной публики. Не более того.

И что тут происходило на самом деле… не напишут даже в ведьмовских книгах, возможно. Слишком привычная ситуация для последовательниц Луны.

Разумом я понимала, что происходящее вполне закономерно. Что бы ни задумывал Его Величество, как бы ни желал примирения и объединения, одного его желания и приказов мало. Людям свойственно расчесывать укусы — инквизиторам так точно. И желания ведьм жить мирно не хватит. Да и оно не столь уж сильное, судя по указаниям Верховных.

А я, пусть и сопротивлялась решению Ковену, понимала его. Сама это чувствовала: общество не готово. Ведьмы слишком горды и привыкли всех презирать за их отношение и внутреннюю слабость. А все прочие слишком ненавидели ведьм за самодостаточность и это презрение.

Мир менять непросто.

Не сразу он поменяется. Не при нас, похоже.

Я чуть поморщилась, представляя, насколько сегодняшнее бегство отдалит эти изменения и снова потянула ведьмочек за собой, обводя глазами зал. Хотя кто нам поможет? От своих же спасать… И вздрогнула, натолкнувшись на внимательный взгляд ректора. Вздрогнула еще сильнее, когда он чуть ли не сделал рывок вперед с обширного подиума, на котором стоял с инквизиторами постарше — явно по важному делу. Уж не знаю, что прочитал на моем лице. Мне казалось, что я все еще была невозмутима. Но мы провели с ним достаточно много времени, чтобы моя невозмутимость не обманула. Он коротко сказал что-то стоявшему рядом магистру Вайтли, хмуро всматриваясь в происходящее.