(Не) пара для вампирессы

— Ни-и-к, — протянул не без опаски, положив ладони на узкие плечи и отстраняя бессмертную.

Подруга поддалась, бережно извлекла клыки из плоти и выпрямилась. Алые глаза обрели человеческое выражение, сверкнули неприкрытой радостью, и в следующий миг Николь бросилась мне на шею.

Не рассчитав, что успела обескровить меня, повалила на диван, чудом не приложив головой о подлокотник, и сама завалилась сверху. Судя по мелькнувшему на хорошеньком личике удивлению, падения она не ожидала. Но вместо того, чтобы смутиться, вампирша уткнулась носом мне в грудь и засмеялась.

Не придумав ничего лучше, я опустил ладонь на густые светлые волосы, скользнул пальцами по шелковистым локонам, наслаждаясь невесомыми прикосновениями.

Она была рядом.

Так близко, что я ощущал вибрации чужого смеха в груди, где опять зашевелилось то чуждое, забытое чувство, что я привык подавлять в себе. Особенно, когда вампирша вскинула голову и посмотрела на меня долгим красноречивым взором, касаясь кончиком носа моего.

Раскрыв губы, от которых я не мог оторвать глаз. Я ощутил с болезненной ясностью, что больше всего на свете в тот миг хотел податься вперёд и коснуться их, пусть даже в мимолётном невинном поцелуе.

Снова.

Снова воздух замирал между нами, и звуки отходили на второй план. Снова оставались только мы вдвоём, и мучительное напряжение судорогой сводило всё тело, контролируемое лишь усилием воли.

Николь трепетала и ждала. Ждала первого шага, и я знал об этом. Открытая и искренняя, она ничуть не стеснялась и не скрывала своих чувств, что вызывало во мне восхищение. Во мне — малодушном и нерешительном, видевшем за изящным плечом совсем другое лицо.

Родной, до боли знакомый облик. Золотистую кожу, усыпанную мелкими веснушками, лучистые светло-карие глаза, мягкие черты лица в обрамлении игривых рыжих кудряшек. Вовсе не совершенные, как холодная красота вампирши, но такие настоящие и любимые.

Сердце укололо, и я в последний миг сдержался, чтобы не поморщиться и не обидеть Ник. Повернул голову в сторону, избегая соблазна.

Глупо обманывать себя, а обманывать её — ещё и подло. Да, было бы подлостью с моей стороны играть чужими чувствами, привязанностями девушки, которая мне доверилась. Поцелуй не имел права на существование. Как бы мне того ни хотелось.

— Прости, — наяда отстранилась, прошептав неуместное слово одними губами. Вгоняя в не до конца окаменевшее сердце очередную иглу.

Дьявол! Как бы я хотел перестать ощущать что-либо. Оставаться сдержанным и холодным, всегда поступать правильно, не оглядываясь ни на чьи чувства.

Увы, своенравное сердце отзывалось миру с той же чуткостью, что и прежде, сколько бы я ни пытался заковать его в броню разума и цинизма. Я хотел бы позволить себе роскошь безразличия и невнимательности к окружающим, но не мог.

От меня не укрылось, как дрогнули от обиды губы подруги, как она опустила ресницы и молнией поднялась. Видел и то, как она изменилась в лице, хотя силилась скрыть эмоции. Знакомое состояние, но Николь в нём не преуспела. К несчастью для меня, потому что чувство вины гадкой горечью разлилось по горлу.

— Ты не должна… — но девушка не дослушала и юркнула в ванную — единственное место в студии, где можно было уединиться.

Мысленно чертыхнувшись, я последовал за ней, прислонился плечом к двери.

— Ник, я… — фраза оборвалась, не успев начаться.

Что я мог ей сказать, чтобы не обидеть ещё сильнее? Что в моём сердце по-прежнему живёт другая? Это из разряда тех слов, которые лучше не произносить при женщине. А больше и говорить не о чем.

К счастью, Николь не хотела слушать. Щёлкнул замок, за ним тишину в ванной заполнило журчание воды. Стиснув зубы, я чуть не треснул ладонью в дверь от досады, но вовремя спохватился. Хватит с нас неловкости на сегодня.

В топку неловкость и недосказанность! Непонимание туда же! И нечего дежурить под дверью, как несостоявшийся извращенец.

Мне бы лучше сосредоточиться на более важных вещах: вчерашнем инциденте, например, или его виновнике, от которого можно ждать любых сюрпризов. К которым, к слову, стоило бы подготовиться.

Вопреки ожиданиям, Лео Хант не спешил с сюрпризами.

То ли оттого, что мы сами преподнесли ему парочку сюрпризов (я смеялся, как ребёнок, когда выяснилось, что Николь сдала вампира копам), то ли оттого, что он готовил свою страшную месть.

Как так получилось, что я сумел воспротивиться чужому влиянию, будучи жалким смертным, осталось невыясненным. Похоже, я ошарашил Ник и Ханта не меньше, чем самого себя. Я догадывался, что наделён редкостным упорством, но чтобы оно творило чудеса… В общем, ещё одна тайна, покрытая мраком, в мою копилку.

Скоро смогу добавить в ментальный бестиарий страничку и о себе любимом.

Так или иначе, охотник молчал как партизан, у нас тем вечером разговор тоже не клеился, а потому мы приняли единственное верное решение: оставить друг друга в покое. Николь попросила мой мобильный, чтобы позвонить Дженне, с которой они договорились о встрече.

Роковая шатенка, испытывавшая к вампирше если не влечение, то живой интерес, предложила помочь с выбором смартфона, дабы Дэйв перестал рвать и метать. Рассудив, что Хант за решёткой и ему потребуется время, чтобы оттуда выбраться, а девушке не помешает подруга, я отпустил её на все четыре стороны.

И раз уж я остался в гордом одиночестве и заполучил внеплановый выходной, требовалось потратить его с пользой.

Первым делом я позвонил Рэксу — своему тренеру по кикбоксингу и, надеюсь, другу — и напросился на тренировку. В последнее время я показал себя сомнительным подопечным, и в голосе бойца слышалось неудовольствие, однако время он мне всё же выделил.

Я подозревал, что огребу по полной: у Рэкса были свои особые воспитательные меры, к числу которых относился так называемый разминочный бой. Только на самом деле он ни разу не разминочный — тренер не щадил противника и не упускал случая надавать по ушам за пропуски тренировок.

В прямом смысле.

Впрочем, именно в этом я и нуждался: в хорошей взбучке, во встряске! А ещё в здоровом способе выпустить пар, снять стресс и направить энергию в нужное русло.

Перед занятием образовалось окно в пару часов, но и для него у меня нашлось применение. После бесцеремонных нападок Ханта на бессознательном уровне захотелось обезопасить себя.

Требования для получения лицензии на огнестрельное оружие ужесточили до крайности после того инцидента, когда один придурок в офисе съехал с катушек и расстрелял семь своих коллег. После чего с непоколебимым спокойствием собрал рабочие принадлежности и отправился ярусом ниже с той же целью.

Лучше бы застрелился, ей-богу!

Цинично, знаю, но столько невинных людей полегло и из-за чего? Из-за одного кретина, не справившегося с напряжением. Воздух у них там на тридцатых ярусах слишком разряженный, что ли?..