Не плач, детка!

– Это точно.
– Анна кивнула головой, сделала глоток чая.
– Моя комната до сих пор такая, какой была еще при прежней хозяйки. В эти выходные, наконец, начинаем ремонт.

– Посмотреть можно?
– вдруг спросила Анна Кузьминична и Аннушка, пожав плечами, повела соседку на смотрины.

Васька обогнал их в коридоре, прошмыгнул первым в приоткрытую дверь, но тотчас вылетел обратно, громко зашипев. Анна испуганно остановилась, снова стало неуютно и как будто темно, снова в нос ударил спертый запах пыли и безысходности.

– Чего ты?
– спросила старушка, останавливаясь посреди коридора, заглядывая Анне в побледневшее лицо.
– Чего встала, как вкопанная?

Анна смерила старушку долгим взглядом, не особо довольная ее высказыванием, толкнула дверь:

– Заходите.

– Ох!
– Анна Кузьминична снова перекрестилась.
– И кровать твоя стоит на том же месте, что у Маши когда-то. А обои то да, сменить надо, совсем выцвели, точно цветы на погосте.

– Анна Кузьминична!
– воскликнула Аня.
– Но у вас и сравнения! Мне и так не по себе, а тут вы еще жути нагоняете.

– Не спокойно здесь?
– охотно кивнула старушка.
– Правда, ведь?

Анна вздохнула, обвела взглядом комнату:

– Да.
– Она замолчала, то открывая, то закрывая рот и не решаясь продолжить, потому как, такие разговоры вряд ли кто-то мог понять и разделить. Взять хотя бы любившего ее всем своим добрым сердцем Олега. Казалось бы, кто как ни он должен её поддержать, разделить вместе с ней её переживания, но нет - он поднял ее слова на смех, сказав, что это всего лишь плод ее бурного воображения.

Анна закрыла рот, передумав продолжать, но заметив в глазах гостьи неподдельный интерес и добрую улыбку, вдруг решилась:

– Меня что-то тревожит, словно... Я даже не знаю, как объяснить!
– она тряхнула головой, подошла к окну, отдернула белоснежный тюль, смотрящийся нелепо на пожелтевших от времени рамах.

– Вот и Маша любила у окна стоять. Бывало, часами сидела на этом подоконнике и смотрела в окно.

– Серьезно?
– Аннушка обернулась, провела рукой по волосам, откинув их назад - скорее по привычке, нежели по необходимости.
– Я слышу ее голос по ночам.

Девушка замерла, ожидая увидеть усмешку на лице старухи, но та, казалось, ничуть не удивилась и она продолжила:

– И пение слышу и звуки гитары. Скажите, она любила петь?

Соседка пожала плечами:

– Отец ее хорошо пел и на гитаре играл, а девчонка...
– Анна Кузьминична задумалась.
– Да Бог ее знает, что она любила! Никому же дела до нее не было.

– Я очень хочу узнать ее историю, мне кажется, только тогда я смогу спокойно здесь жить. А до тех пор, она не оставит меня в покое.

Анна Кузьминична согласно кивнула, прошептала еле слышно:

– Есть у меня кое-что.

Анна вскинула голову, любопытно посмотрела на гостью светлыми глазами.

– Думала выкинуть, да рука не поднялась. Тетрадь нашла Машкину, когда вы мебель отсюда выносили.

– Мы не выносили.
– Анна нахмурилась, сообразив, добавила: - Это риэлторы перед продажей, видимо.

– Ну, наверное. Так вот выпала из тумбочки тетрадка эта, на ступеньках в подъезде лежала, а я взяла.

– Что за тетрадь?

– Могу тебе отдать.
– Слова прозвучали твердо, но блеклые глаза старухи все же забегали в сомнении.
– Это дневник ее.

– Дневник?!
– Анна задохнулась от чувства нереального везения.
– Вы имеете в виду дневник не школьный, конечно же, так ведь?

– Конечно, нет.
– Анна Кузьминична вздохнула, посмотрела на девушку с прищуром.
– Только вот не знаю, надо ли тебе знать о том, как жилось ей здесь и что случилось здесь десять лет назад.

Анна на секунду замерла, сглотнула подступивший к горлу ком, а соседка в сомнении покачала головой.

– Надо. Я ведь все равно не успокоюсь, поверьте мне, я такая.

– Да я вижу!
– старушка по-доброму усмехнулась.
– Егоза!

Анна, кивнула, засмеялась и, затаив дыхание, отправилась вместе с Анной Кузьминичной в квартиру напротив, но дальше коридора не прошла, осталась ждать у порога, в то время как сутулая спина старушки скрылась в недрах квартиры.

– Вот она!
– вернувшись, Анна Кузьминична небрежно бросила на тумбу толстую тетрадь в пошарпанной обложке.
– Забирай.

Анна взяла записи в руки и тут же ощутила, какая мощная энергетика исходила из исписанных ровным аккуратным подчерком страниц.

– Ого, много текста!

– Много.
– Анна Кузьминична кивнула, сказала удивленно: - и знаешь, написано так интересно, не как обычно дневник ведут, а как рассказ со стороны, почти как книга. У Маши однозначно был талант писательства.

Аннушка нахмурилась, спросила с прищуром:

– Так может, выдумки это все? Просто ее фантазии? А я буду сейчас себе голову морочить.

– Нет, что ты!
– махнула рукой старуха.
– Все, правда! Все о них и о ней, я же знаю, всю жизнь они на моих глазах жили. И жизнь, и смерть - все здесь.

Анна перестала хмуриться, посмотрела на увесистую тетрадь со слегка пожелтевшими страницами, пролистала ее и, почувствовав, как трепет и волнение охватывают ее, поспешила домой, чтобы, наконец, узнать все, что ее интересовало. Влетев в квартиру, она уселась на мягкий диван в чистой отремонтированной большой комнате и погрузилась в чтение, с каждой новой строчкой забывая о себе и переносясь на много лет назад.