Не плач, детка!

Она распахнула вторую дверцу - на верхней полке стояли пыльные коробки от обуви. А на штанге перед глазами висели на плечиках пожелтевшие от времени бывшие когда-то белыми блузки, такие старые на вид, что Аня невольно вспомнила, как в детстве примеряла наряды матери, состоявшие примерно из блузок такого же свободного кроя.

– Ничего себе!
– воскликнула Ольга Анатольевна за ее спиной и Анна вздрогнула.
– У меня была точно такая же блузка, когда ты была совсем мала! Это сколько же лет они здесь висят!

Она взяла одну из вешалок и внимательно посмотрела на одежду.

– Точь-в-точь, надо же!

Анна выхватила из рук матери вещь, бросила ее обратно в шкаф и закрыла дверцы.

– Никогда еще не видела столько старых вещей в одном месте! А где Сергей?

– На балконе. Курит.

Они вошли в большую комнату - разложенный диван слева у стены, рядом старенький сервант, что был когда-то и у них, на полу затоптанный грязный палас, на стене справа трельяж с зеркалом и тумба, на которой стоял одеколон, лежала кипа медицинских журналов. Анна подошла ближе.

– Ничего себе! Девяносто девятый год!
– она показала журналы матери.
– Давненько же здесь никто не жил.

Мать кивнула, показала Анне глазами на вещи, лежавшие на диване, но Аня сначала посмотрела на фотографии в рамках, висевшие на стене. С фотокартин на нее смотрела светловолосая женщина, улыбающаяся, но ее глаза, казались жуткими в этой плохо освещённой комнате, рядом висела фотография молодой девушки, на вид лет семнадцати, тоже светленькой, но взгляд ее был печален и даже сердит.

Анна отвела взгляд, стало неприятно, мать же тем временем сказала:

– Смотри, на диване почерневший от времени халат. Его, похоже, как сняли, кинув сюда, так он и лежит уже много лет.

– Да, - кивнула Анна, посмотрела на одеколон и духи на тумбе, на женские туфли, стоявшие на полу у серванта, на множество вещей на полках шкафа.

– Такое ощущение, что уехала хозяйка квартиры совсем налегке, вон, даже духи свои не забрала.

Аня усмехнулась, подошла к балконной двери, чувствуя тревогу, казалось, она ощущает затылком, как следят за ней глаза с настенной фотографии.

– Сергей?
– Она вышла на не застекленный балкон.
– Что вы еще знаете о бывших жильцах?

Мужчина затянулся сигаретой, выдохнул дым, повернулся к Анне:

– Хозяйка уехала в столицу, я же вам уже говорил.

– Это она там на фотографиях?
– Анна кивнула в сторону комнаты и только сейчас заметила в углу балкона старые вещи - деревянные санки из детства и большой чемодан, наполовину расстёгнутый, с полопавшейся от морозов и дождя плёнкой.
– Вы же говорили, она уехала, а чемодан здесь лежит!

По телу пронеслась нервная россыпь мурашек. Сергей, удивленно обернулся, чуть нервозно затушил о перила сигарету, сказал, взяв её за руку:

– Пойдемте в квартиру. У человека же мог быть ни один чемодан, что вы, в самом деле!

В разговор вступила взволнованная Ольга Анатольевн:

– Но почему она не взяла ни фотографий, ни вещей из шкафов? Не убрала перед отъездом за собой разбросанные вещи и посуду?

Она кивнула на тумбочку у зеркала, на которой стояли кружки, лежали пустые обертки от конфет и чайные ложки.

– Такое ощущение, что она не собиралась надолго уходить из дома.
– Сказала Анна.
– Или ушла и не вернулась.

Все трое замолчали, напряженно переглянулись, Сергей выдохнул:

– Еще одну комнату желаете посмотреть?

– Желаем.
– Выдохнула Анна, направилась по коридору в сторону спальни, которая и должна была стать, в случае покупки, ее отдельной комнатой.

Сергей обогнал ее в коридоре, вошел первым, скрипнув дверью, включил свет.

– Здесь тоже полно вещей.
– Сказал он, словно, оправдываясь.

– Как здесь мрачно.
– Протянула Анна, посмотрев на не заправленную односпальную кровать, с выцветшим постельным бельем; на постеры музыкальных групп, популярных в начале двухтысячных, вырезанные из журналов и приклеенные к обоям; на сушилку в углу комнаты с посеревшими от времени вещами, превратившимися в подобие картона; на кассетный магнитофон на чугунной батарее, что теперь казался раритетом.
– У меня даже закружилась голова от такого изобилия старых вещей.

Анна усмехнулась, поправила рукой на шее шарф, казалось, он вдруг стянул горло - ни вдохнуть, ни выдохнуть.

– У меня тоже.
– Подхватила Ольга Анатольевна и взялась за голову.
– Как же здесь душно.

– Это все из-за сжатого воздуха в квартире.
– Закивал головой Сергей.
– Я вас прекрасно понимаю, но поверьте, мрачное представление о жилище создается только из-за старых брошенных вещей. Скоро их здесь не будет.

– Да, но пока они сыграли свою отталкивающую роль.
– Женщина открыла шкаф, стоявший слева от двери, и оттуда вывалилось тряпье и плюшевые игрушки. Розовый заяц отлетел в сторону и жалобно пропищал - Ма-ма...

Ольга Анатольевна вздрогнула, откинула носком ботинка упавший к ее ногам голубой свитер с черными ромбами - слегка растянутый и поношенный.

– Я так понимаю, в этой комнате и жила прежняя хозяйка и скорее всего, провела здесь свое детство.
– Ольга Анатольевна посмотрела на плюшевых зверей, сидевших на кресле справа от нее, кивнула на фотографию в красной рамке: - Это она?

Сергей проследил за ее взглядом, неоднозначно мотнул головой:

– Да.

– Прозвучало как-то неуверенно.
– Усмехнулась Анна, всматриваясь в лицо незнакомки - молоденькая, не старше семнадцати, со светлыми волосами, худым лицом на котором светятся темными пятнами карие глаза, а губы растянуты в широкой, но отнюдь не веселой улыбке. Анна отвернулась, по телу вновь россыпь мурашек - неуютно под взглядом ее глаз. Какие они темные и как будто не живые. Захотелось спрятаться или сбежать. Она сделала шаг к двери, но вдруг замерла, глаза ее расширились от ужаса: - Господи! А это что такое?

И только сейчас они заметили на откосах дверных проемов прибитые деревянные кресты и небольшие салфетки из хлопка с вышитыми на них молитвами. И так повсюду - на дверных косяках этой комнаты, большой гостиной, кухни и даже на стенах коридора.

– Что это?
– Ольга Анатольевна сощурилась, пытаясь прочесть.
– Молитвы?

Она обернулась к растерянному, как показалось, Сергею, но тот не успел ничего ответить - со стороны кухни раздался глухой стук, показавшийся в этой гнетущей тишине мистическим и жутким. Анна вскрикнула, зажала ладонью рот, голову сдавило зловещими тисками.