Не плачь, девчонка

Когда открыла глаза, в них даже потемнело. И сначала круги шли. Только через несколько секунд всё прояснилось.

– Ну и фантазия, – фыркнула Пифия, рассматривая свою мантию. – Ты чего такую приличную наколдовала? Куда мне? А ботиночки мне нравятся, прочные. Так и оставлю. А вы, ну-ка брысь, и молчать о том, что видели, ясно?

Тут я заметила столпившихся вокруг домовых эльфов. Они с умилением смотрели на меня, сжав ладошки перед грудью, словно о чем-то умоляли. Окрик Пифии заставил их потупиться, закивать и вернуться на свои места.

– Ишь, сбежались на дармовщинку, – проворчала гадалка. – Ну да ладно, зато магия твоя не разбудила пол больницы, всё лишнее эти жучары подъели. Теперь в тебе души не чают. Ты как – не ослабела?

Я прислушалась к себе, прижимая к груди посапывающего Северуса – не выспался малец. Не забыла окинуть взглядом обновки – всё в точности как «заказывала», даже логотип «Зенита» на флисовой куртке есть.

– Никогда не ощущала себя такой сильной и здоровой, – призналась с улыбкой.

– Вот-вот, запомни, деточка – когда от души для других стараешься, оно всегда так. Не убудет, а наоборот прибавится.

– Ну, сама-то я тоже прибарахлилась, – возразила я, с удовольствием ощущая обновки. Вот ведь какая Пифия, вроде бы я ей должна, а исполнила столько моих желаний! Ну не по щучьему же велению, все это осуществилось?

Мы поспешили на выход из больницы, не парадный конечно. Был тут, оказывается, и зальчик для простых посетителей. Охранник-маг дремал на скамье напротив камина. Перед ним на столике стояла большая ваза с дымолётным порошком. Пифия сказала, что проводит меня. Так что в Коукворте мы оказались вместе. Когда вышли из той самой почты, в которой мне стало плохо, на улице уже рассвело, хотя не было и шести утра.

Я подумала о Тобби, и мне стало сильно не по себе.

– Сколько продержатся эти вещи? – спросила я Пифию на прощанье. До дома бы успеть дойти.

– Ну, вечные у тебя не получились, но пару лет поносишь, – ответила старушка. – А за палочку спасибо – словно для меня сделали, тебе-то такую нельзя даже трогать, правильно поступила. И за пряник с платком благодарю, утешила старушку. Ну а платье-то откуда? Вот оно как раз вечное вышло. Признавайся.

– Мамино любимое, – пожала я плечом.

– Оно и видно. Беги уже, заждались вас дома.

Мы стояли посреди пустынной в этот час улицы. Северус проснулся и запросился в кустики. Помощи он в этом деле не признавал, и я отпустила. Не терпеть же ему до дома.

– А как мне вас найти? – спросила я, когда Пифия достала палочку, собираясь аппарировать.

– Ни к чему это, – покачала та головой. – Сама вскорости появлюсь. Так что жди в гости.

И исчезла.

А я дождалась Сева и зажмурилась, представив на нём тёплую курточку, а то у него совсем тоненькая для утренней прохлады. Открыв глаза, убедилась, что никакой новой куртки не появилось. Обрадовалась даже. Так и знала, что это вовсе не моё умение, которого не на шутку побаивалась. Вздохнула, гадая, в каком виде обнаружу мужа, взяла ребенка за руку и поспешила домой.

====== Глава 9. ======

Перед крыльцом я остановилась, делая вид, что ищу ключи по карманам. Просто не знала, что скажу Тобиасу, если вообще он дома, а не прочёсывает больницы и тюрьмы в радиусе ста километров. А потом до меня дошло, что все вещи в больнице забрали, и ключей у меня собственно и нет. Стало вовсе не до шуток. Во-первых, захотелось есть, да и сынок не так тепло одет, чтобы ждать на улице. А вскрывать замки и лазать в окна я с детства не пробовала, да и тело было не моим, чтобы решиться на такие подвиги. Надежда, что Тобби всё-таки дома подтолкнула к дверям.

Звонок гулким переливом отозвался внутри дома.

– Папа спит? – спросил Сев, крепко вцепившись в мою руку.

– Конечно, солнышко, ведь ещё так рано. Ты кушать хочешь? – попробовала я отвлечь ребёнка, сама всё больше нервничая. Тишина за дверьми дома угнетала.

– Хочу, – кивнул малыш, глядя на меня своими серьёзными черными глазками. В кого у нас с ним такого цвета радужка, хотелось бы знать.

Я вздрогнула, услышав за дверью характерные шаги. Хотела придумать оправдание, но в голове вдруг стало совершенно пусто. Дверь широко распахнулась, показав нам заспанного хозяина дома, очаровательно лохматого с недовольной миной на лице.

– Явились, – пробурчал он, разворачиваясь и уходя в сторону кухни. И уже оттуда крикнул: – Вы бы ещё ночью вернулись, честное слово! Вас что, выгнали?

Я ошарашено глядела в проём двери, пока Сев не дёрнул меня за руку:

– Мам! Пойдём! Ну, мам!

Заставила себя переступить порог, глотая обиду. Тоби даже не переживал, что мы не вернулись вчера! А что я хотела? Думала, что переспали и всё – любовь до гроба? Это реальность, детка.

Я быстро раздевала малыша, стараясь не подпустить к глазам слёзы. Ну вот же блин, до сих пор не приняла ни разу зелья Сметвика. Да что ж я такая дура-то?

– Иди, умойся, – подтолкнула ребенка к ванной комнате. – Сам сможешь?

– Я большой, – буркнуло это чудо и скрылось за дверью.

Стоило выпрямиться, как сильные руки крутанули меня вокруг оси, и муж впился в мои губы в поцелуе. Я задохнулась от неожиданности, с радостью обнимая его за тёплую шею. Все сомнения разом удалились. Не ругается, и ладно.

– Знаешь, дорогая, – переводя дыхание, Тобби прижал меня к себе, прижимаясь щекой к щеке и поглаживая по спине широкой ладонью, – я, конечно, дико благодарен твой подруге за эти витаминчики. Но ты подумала вообще, что я должен почувствовать, когда жена сбегает после… такой ночи?

– Ты хотел сказать – такого утра? – хмыкнула я в его плечо. – Значит, ты не сердишься?

– Не поверишь, я в ярости! И скоро ты это почувствуешь на своей шкурке, милая, – тон его угроз не оставлял сомнений, что экзекуция мне очень понравится. Муж повысил голос, весело спросив: – сынок, ты там уснул?

В ванной раздалось какое-то шевеление, и малыш показался на пороге. Половина лица у него была в серых разводах, а вторая половина просто ровно смуглая. От грязи, как стало теперь понятно. С подбородка капала вода.

– Н-да, – муж неохотно выпустил меня из объятий, и направился к ребёнку. – Эйлин, иди на кухню, яичница уже, наверное, готова. И в будущем – пиши записки более внятно, а то я хрен знает что передумал. А этого бандита я сейчас сам в порядок приведу. Иди-ка к папочке, Сев!

Я сняла куртку и ботинки, не переставая улыбаться. Надела тапки и поспешила на кухню. Вовремя, яичница с беконом уже начинала пузыриться.

Переставила сковороду на подставку, смахнув прихваткой какую-то бумагу. Расставив на столе три тарелки и приборы, я подняла упавший листок, и с удивлением уставилась в текст, написанный явно моей рукой, но ужасным почерком. Буквы прыгали, и разобрать слова было непросто: