Не плачь, девчонка

– Какая малая цена, чтобы стать магом, – пробормотала сонная Элен.

Я так не считала, но возражать и не подумала.

– Всем пока! – Элен в умело наведённом и незаметном для неопытного глаза макияже сияла, как новенький галеон. Мне пришлось битых полчаса убеждать её, что выглядит она прекрасно, и нет, глаза совсем не красные, а очень даже красивые.

– Иди поцелую, бессовестная девчонка! – Береника расцеловала её в обе щеки, несмотря на протесты. – А это что? Поппи!

Мы стояли на красивом резном крыльце, собираясь отбывать в разные стороны.

– Обычная шишка! Об тумбу стукнулась, – Элен попыталась снова замаскировать её чёлкой.

– Горюшко! – Поппи аккуратно взмахнула палочкой, что-то пробормотав.

– Ой, больно!

– Сразу бы сказала, я бы мазью смазала. А так – поболит минут двадцать. Будешь знать, как скрывать от меня! Ну вот, зато ничего уже нет. Дай, я тебя тоже поцелую!

– Поппи!

Медиковедьма, смеясь, всё же расцеловала её, и, судя по всему, Элен вовсе не была против. Смотрела на всех с обожанием. И, наверное, уже прикидывала, как всех удивит очень скоро. Хотелось верить, что продержится хотя бы неделю.

– Эль, – ко мне она сама подошла и крепко обняла. – Я так рада была с тобой познакомиться! Ты пиши, если что! Адрес мамин, Поппи знает.

А на ухо шепнула:

– Спасибо! В четверг!

Отступив от меня, махнула всем рукой, с зажатым в ней жёлудем.

Обязательно спрошу, где берут, и как понимают, какой – от чего.

– Пока всем! Увидимся!

Миг – и исчезла.

Береника и Поппи резко развернулись ко мне.

– Что? – пришлось отшагнуть назад, и прижаться к двери. Очень уж суровыми стали их лица.

– Это ты нам скажи! Как она? Выплакалась? – Поппи смотрела с надеждой и беспокойством, а вот Берри кусала губы, и кажется, сама была готова разреветься. А ведь такая сильная женщина на вид.

– Она же сказала, что сама, – пробормотала я, судорожно вспоминая, обещала ли я Элен молчать о её слезах, или только о магии.

– О, Мерлин, бедная девочка! – Берри закрыла лицо руками, судорожно всхлипнув.

– Сама, – фыркнула Поппи мрачно. – Эль, мы её с пелёнок знаем, как облупленную. Ты хоть скажи, чем кончилось?

Мучить их дольше я посчитала излишней жестокостью.

– Она сказала, что ненавидит жалость. И…

– Вот дура!

– Берри, уймись! – Поппи, погладила меня по руке. – Давай, Эль, расскажи. И ты-то чего ревёшь? Сама же сказала, что она жалость ненавидит, вот и не жалей.

– Не могу, – шмыгнула я носом. – Ладно. Сначала она упиралась, а потом всё рассказала. И она порыдала, и я. Поговорили. Потом опять порыдали. Теперь всё нормально будет.

Сама понимала, что мало рассказала, но как такое рассказать-то можно? Но им хватило.

Береника судорожно вздохнула и вытерла слёзы:

– Ну, слава Мерлину! Ребенка-то оставит, если будет? Или заранее ненавидит?

Поппи тоже ждала ответ.

– Оставит, – я слабо улыбнулась. – Сказала, что будет его любить больше всех, даже если сквибом родится.

Они переглянулись и кивнули друг другу, и что это значило, я не поняла.

Это было грустное прощание. Но в глубине души, я была за них всех очень рада. Такая дружная семья! Да они будут любить Элен всякой, с ребёнком, или без него, с неправильными решениями, израненную и оскорблённую, сильную и слабую. А с тем, что у неё магия появилась, все ещё намучаются, но больше любить не станут. Потому что больше – невозможно.

Маленький жёлудь перенёс нас в Хогсмид.

– Где вы их берёте? – решилась выведать я, едва мы появились возле «Трёх мётел».

– Кого? – обалдела Поппи, крутя головой.

– Жёлуди!

– А! – она хитро улыбнулась. – Видела в прихожей за лестницей сундук?

– Ну ага, кажется. Большой такой.

– Он на вид большой, а на самом деле – огромный. Чары расширения Джеф сам накладывал.

– Джеф?

– Джеф Дарси – Муж Береники. Так вот – там всё разложено по мешочкам, тоже немаленьким. Каких только мест нет. И перепутать нельзя – вот смотри.

Она показала мне жёлудь уже без шляпки, а на боку я увидела чёткие буквы: Хог. Швырнула на землю, снова подняла и показала мне. Буквы исчезли.

– Вот так. Выкинул – и все дела. А это возьми себе. Вдруг пригодится. И пойдём уже, а то торчим посреди улицы.

Поппи сунула мне в руку три жёлудя. На одном я увидела две заглавные буквы: «ПП», на втором – «МС», на третьем – «КА».

– Поясни! – мы не торопясь шагали в сторону Хогвартса.

– «ПП» – это Поппи Помфри, такой у тебя уже был – ко мне домой, значит. «МС» – Мунго, кабинет доктора Сметвика. «КА» – Косая Аллея. Всё просто. Ты мне напомни, я тебе наберу побольше всяких. У Анжелики Дарси, где сейчас гостят дети, дубовая аллея. Все жёлуди собираются и складируются. У них есть эльф, который только за этим и следит. Анжелика – мастер-артефактор, она и делает порталы. А Джеф с Берри тоже наловчились с её помощью. Правда, Анжелика может из чего угодно, а они только из желудей вот. Мы аппарацию не очень любим, вот так издавна и повелось. Некоторые жёлуди ещё прадеды делали. Только это семейное, не показывай никому, и не рассказывай.

– Хорошо, – я сунула подарок в карман мантии. – Спасибо большое!

– Тебе спасибо, – она отмахнулась, – за Элен, и вообще. И не надо в один карман. Положи в разные. Чуть что – сунула руку в карман, сорвала шляпку ногтем – и привет.

Я так и сделала. В правом – Мунго, в левом – дом Поппи. А Косую Аллею сунула в кошелёк. Сомнительно, что туда потребуется перемещаться срочно.

Едва мы вошли в замок, как к нам поспешил предшественник Филча, мистер Прингл.

– Сработали охранные чары, – проворчал завхоз Хогвартса, рассматривая меня с удивлением, – опять вы?

– Здравствуйте, мистер Прингл, – сухо поздоровалась Поппи, привлекая к себе внимание.

– А, мадам Помфри! Сами тут разберётесь, – и Прингл, развернувшись, потопал прочь.

– Не обращай внимания, – сразу сказала подруга, – давай ко мне сначала, до обеда ещё есть минут двадцать.

Мы поднялись на второй этаж, прошли через коридор больничного крыла и через небольшой предбанник попали в новые апартаменты колдомедика.

– Гостиная, где мы в прошлый раз пили чай, теперь стала моим рабочим кабинетом, – поясняла Поппи. – Очень удобно, потому что он соседствует с лабораторией и близко к палатам и выходу. Зато тут теперь у меня целых две спальни, своя кухонька – я уж настояла, люблю иногда готовить – и шикарная ванная комната.

Не успели мы пройти по всем помещениям и заглянуть в «шикарную» ванную, как в небольшой прихожей, ведущей в больничное крыло, отчётливо звякнул колокольчик.

– О, – поморщилась Поппи. – Наверняка домовики уже доложили о твоём приходе. Это Дамблдор. Подожди здесь, я открою.

Я осталась в гостиной, рассматривая колдографии, выставленные на каминной полке: мисс Помфри среди выпускников Хогвартса, мисс Помфри с колдомедиком Сметвиком у постели какого-то больного, Поппи вручают какой-то орден два важных типа в дорогих мантиях. Надо бы узнать, что за орден такой. Чувствовалось, что подруга уже успела здесь всё устроить по своему вкусу. Но всё равно, такого уюта, как в её квартирке, здесь не ощущалось. И никаких семейных фотографий. Ни Береники, ни Элен, ни обожаемых племянников.