Не плачь, орчанка!

Солдат стойко переносит тяготы и лишения военной службы, поэтому Антон терпел. Только матерился, когда грубая ткань и ручные швы натирали бедра с внутренней стороны. На это обратил внимание Куворк. Антон не выдержал и пожаловался. Управляющий кивнул и съездил за портными.

Помимо белья, Антону требовалась верхняя одежда. Его "пэша" мало того, что вызывало недоумение у орков, так еще истрепывалось ударными темпами. Одно дело разгуливать в форме на площадке КПП, другое - лазить по лесам и скакать верхом. Даже отличная ткань производства СССР имеет предел прочности. Не случайно в армии существует такое понятие, как сроки носки. Рядовому и сержантскому составу положен один комплект формы в год. Антон готовился к дембелю, поэтому "пэша" донашивал. В результате на самых уязвимых местах (колени, локти, внутренняя сторона бедер) некогда плотная материя стала походить на марлю.

Портные привезли с собой ткани. Оказалось, что в Руме есть и хлопчатобумажное полотно, и тонкие сукна, и бархат. Их везли из-за границы, поэтому стоили они соответствующе, то есть очень дорого. Но Куворк не скупился. Антону пошили два комплекта белья, до боли напоминавшие солдатские кальсоны и рубахи, и два костюма. Один, повседневный, из сукна, второй, выходной, из бархата. Цвет Антон выбрал синий. Не потому, что любил, а потому что другого не было. Еще ему построили шубу и меховую шапку. Шуба была мехом внутрь, шапка - наружу. Верх шубы скорняк покрыл алым бархатом, из обрезков соорудил подкладку для шапки. Антону цвет резал глаза, но ему объяснили: так нужно. Высокородные так ходят. Дабы простолюдины видели и не забывали кланяться.

Зато в конструировании фасонов пограничник настоял на своем - рассказал и нарисовал. Поэтому белье вышло похожим на солдатское: портные просто не имели представления о другом. Повседневный костюм Антону представлял собой гимнастерку начала ХХ века с воротом и шаровары. На это пришлось пойти из-за проблем с пуговицами. В Руме их не знали совсем. Использовали булавки, пряжки, завязки. Антон же к пуговицам привык. Поэтому срезал их со своего "пэша" и разделил на две доли. Пуговки с рукавов пошли на "гимнастерку", большие - на камзол. Тот сшили до колен, зато с карманами. Антону так было привычнее. Мастера, которым он объяснил замысел, поняли его по-своему, и сделали боковые карманы косыми, снабдив их клапанами, отделанными золотой тесьмой. Ею украсили и ворот. В комплекте с армейскими пуговицами вышел шик. Даже Куворк впечатлился.

Обзавелся Антон и сапогами. Его "хромачи" приказали долго жить. Интенсивная носка в полевых условиях их доконала. Сапоги порыжели и стали расходиться по швам. А где взять ваксу в Нимее? Антон попробовал сажу, смешанную со свиным жиром. Сапоги приобрели неопрятный вид и собирали на себя пыль. Местные обувь не красили. При выделке кожа приобретала коричневый цвет, тем и ограничивались.

Антон полюбовался на себя в зеркало, то есть в тонкий лист серебра, отполированный до блеска, и решил, что сойдет. В СССР такой наряд вызвал бы смех, но Союз далеко. Куворк назначил день выезда, и на рассвете осеннего дня они тронулись в путь.

Ехали налегке: Куворк, Антон и несколько повозок с селянами и слугами. Повозки - порожние. Прежний лоф выступал обозом: вез зерно, сыры, мед, полотно, кожи. Гнал скот. Часть отдавал в казну, остальное сбывал в Оули. Но Антон с Куворком решили заплатить подать деньгами, оставив продукты себе. Во-первых, подать с селян стала меньше. Во-вторых, Куворк рассчитывал нанять в Оули воинов, а тех следовало кормить.

Антон с управляющим, в шубах и меховых шапках, ехали впереди. Стояла осень, но по утрам уже подмораживало. Отъехали с милю, как на пути материализовался волк. Как и прежде, встал посреди дороги, глядя на путешественников.

– Обнаглел!
– пробурчал Антон, слезая на землю.
– Я ему, что, нанялся?

Но волк удивил.

"Я пойду с тобой, брат, - прозвучало в голове, когда Антон подошел к зверю.
– Пригожусь".

– А как же волчата?
– спросил Антон.

"Они выросли и научились добывать дичь. Ловят зайцев. Те нагуляли жир и перелиняли. Но снега нет, и они хорошо заметны. Ловить легко".

Волк приподнял губу, показав зубы.

– Мы едем в большой город, - сказал Антон.
– Там много собак. Тебя затравят.

"Я не пойду в город. Буду поблизости".

– Ладно, - согласился Антон.
– Но держись в отдалении. Кони нервничают.

Волк тряхнул головой и порскнул в кусты. Антон вернулся к лошади и вскочил в седло.

– Чего хотел волк?
– поинтересовался Куворк.

– Сопроводить нас. Обещал быть полезным.

– Лучше сторожа не придумать, - согласился Куворк.
– Ты не перестаешь удивлять, господин. Тебе служат даже звери.

"Это еще надо разобраться, кто кому", - подумал Антон, но вслух этого не произнес. Отец учил его не откровенничать попусту. Антон дал коню шенкеля, и привставший обоз тронулся.

***

Рексиль разглядывал явившихся к нему посетителей. Верней, одного - Куворка он знал. А вот второй... Гость был одет, как принято в Руме, но все ж по-иному. Синий камзол с непонятными круглыми застежками из желтого металла. На них выдавлены пятиконечные звезды со скрещенными серпами и молотами. Широкий, темно-коричневый кожаный пояс незнакомца украшала массивная бляха из такого же металла и с тем же гербом. Страшно было подумать, что она из золота. На поясе гостя висел странного вида нож в ножнах коричневого цвета и с такой же рукоятью. Через плечо на узком ремешке - странный деревянный футляр. Рексиль затруднился определить, что в нем может быть. Облик гостя выдавал в нем иноземное происхождение. Высок и строен, как иль, но лицом - чистый хумми. Нос, подбородок, губы... Длинные, светлые волосы, ниспадавшие до середины шеи, вьются. У иль они черные и прямые. Да и выражение лица нездешнее. Иль смотрят заносчиво, орки - подобострастно, незнакомец разглядывал наместника с любопытством и без всякого страха. "Наглец!" - раздраженно решил Рексиль.

– Где Гайорк?
– спросил отрывисто.

– Убит, - поклонился Куворк.

– Кем?

– Мной, - сказал хумми.

Рексиль задохнулся от гнева.

– Ты посмел!..

– Я объясню, высокородный!
– Куворк выскочил вперед.
– Сначала позволь представить моего спутника. Его имя - Иль-Ин.

Рексиль на мгновение завис. У высокородных приставка "иль" идет в конце имени и никогда - в начале. Так повелось с давних пор, когда бог Иль-Тек даровал избранному им народу покровительство и разрешил в знак этого добавлять к своим именам "иль". С тех пор никто не осмелился назваться иначе. А этот чужак...

– Это родовое имя моего отца, - сказал наглец.
– Я знаю, что для твоего уха, высокородный, это звучит не обычно. Но в моем мире таких фамилий много.

– Мире?
– уцепился наместник.

– Достопочтенный Иль-Ин прибыл в Рум из другого мира, - поспешил Куворк.
– Того, откуда уже приходили пришлые. Он говорит на их языке.

"Язык", - вспомнил Рексиль. Чужак, как и Куворк, говорил на иль, но произношение выдавало иноземца.

– Как это произошло?

– Шел бой, - ответил Иль-Ин.
– Я убил врагов, но один из них успел бросить гранату... Вы называете это Кулаком. Видимо тот угодил в некий магический артефакт близ места, где я стоял. Последовал удар, и меня перенесло. Очнулся я уже здесь.

Рексиль кивнул - чужак говорил правду. Магу соврать нельзя. И ничего необычного в его словах не было. Людей из других миров и прежде забрасывало в эти земли. Правда, случалось это давно и походило на легенду. Но язык пришлых в Руме существовал, и наместник его знал.

– Кем ты был в своем мире?
– Рексиль перешел на него.

– Воином, высокородный.

– Всего лишь?
– удивился Рексиль.

– Иль-Ин не обычный воин, - вмешался Куворк.
– Он был старшим над ними.

– Маг?