Не по правилам

– Моя специальность, - ухмыльнулся он.
– Добрый вечер, мадам. Что угодно?

– Боже, как я устала сегодня!.. Мартини со льдом. Сделайте двойной.

– Да, мадам. Оливку?

– Луковичку.

– Значит, двойной "гибсон" со льдом. Сию секунду.
– Майо пошарил в баре и извлек виски и несколько бутылок содовой.
– Боюсь, мартини не получится, мадам. Нет джина. Что бы вы хотели еще?

– Тогда скотч, пожалуйста.

– Содовая выдохлась, - предупредил он.
– И нет льда.

– Ничего.

Майо ополоснул стакан содовой и налил в него виски.

– Благодарю. Составьте мне компанию, бармен. Я угощаю. Как вас зовут?

– Джим, мадам. Нет, спасибо, не пью за стойкой.

– В таком случае выходите из-за стойки и присоединяйтесь ко мне.

– Я не пью, мадам.

– Можете звать меня Линдой.

– Благодарю, мисс Линда.

– Ты серьезно не пьешь, Джим?

– Да.

– Ну, ваше здоровье.

– Пчелы!
– неожиданно вскричал Майо.

Линда изумленно раскрыла глаза.

– Ты чего, Джим?

– Я вспомнил этот запах - как в пчелиных ульях.

– Да? Понятия не имею, - безразлично сказала Линда.
– Может быть... Еще порцию.

– Сейчас сделаем. Послушай, об этих знаменитостях... Ты действительно их видела? Вот как меня?

– Конечно!

– А кого именно?

Она рассмеялась.

– Ты напоминаешь мне малыша из соседней квартиры. Ему я тоже должна была рассказывать, с кем из телезвезд встречалась. Однажды я сказала ему, что видела здесь Джина Артура, и он спросил: "Со своей лошадью?"

Майо не понял, но тем не менее был уязвлен. Линда собиралась развеять обиду, когда здание вдруг затряслось, словно от далекого подземного взрыва. Майо уставился на Линду.

– Боже праведный! А что, если и этот дом развалится?

Она покачала головой.

– Нет, сперва всегда раздается такое "бум".

– Нужна еще содовая.
– Он исчез ненадолго и появился бледный, с бутылками и меню.
– Ты полегче, Линда. Знаешь, сколько они дерут за порцию? Почти два доллара. Вот, полюбуйся!

– Плевать! Давай кутить! Сделайте двойной, бармен. Эх, Джим, если бы ты остался в городе, я показала бы тебе, где жили все твои герои. Спасибо. Ваше здоровье. Я могла бы показать и их ленты. Ну? Такие знаменитости, как... как Ред... как его?

– Барбер.

– Ред Барбер и Роки Кэсси, и Роки Летающая Белка...

– Ты обманываешь меня, - надулся Джим, снова обидевшись.

– Я, сэр? Вас обманываю?
– с достоинством спросила она.
– Просто стараюсь доставить тебе удовольствие. Мама меня учила: "Линда, - говорила она, - запомни одно: носи то, что мужчине хочется, и говори то, что мужчине нравится". Вот что она мне советовала... Хочешь это платье?

– Мне оно нравится, если я правильно тебя понял.

– Знаешь, сколько я за него заплатила? Девяносто девять пятьдесят.

– Что?! Сотню долларов за никчемный передник?

– Вовсе это и не никчемный передник, а выходное платье! И еще двадцать долларов - жемчуг. Искусственный, - пояснила она.
– И шестьдесят за лакированные туфельки. И сорок - косметика. Двести двадцать долларов, чтобы доставить тебе удовольствие. Ну как, доставила?

– Ясное дело.

– Хочешь меня понюхать?

– Я уже.

– Бармен, сделайте еще.

– Вам достаточно, пожалуй.

– Нет, не достаточно!
– возмутилась Линда.
– Где ваши манеры?
– Она схватила бутылку виски.
– Давай поговорим о телезвездах. Твое здоровье. Я могу отвести тебя в "ББДО" и показать их фильмы. Ну как?

– Ты уже спрашивала.

– Но ты не ответил. Ты любишь кино? Я его ненавижу, но именно кино спасло мне жизнь, когда наступило Великое Последнее "БАЦ"!

– То есть как?

– Это секрет, понимаешь? Только между нами. Если пронюхает другое агентство...
– Линда огляделась и понизила голос.
– "ББДО" нашло хранилище неизвестных немых фильмов, ясно? Решили сделать большой телесериал. И послали меня в заброшенную шахту в Джерси.

– В шахту?

– Ага. Твое здоровье.

– Фильмы были в шахте?

– Старые ленты. Ацетатная основа. Горят. Их нужно хранить, как вино. И я с двумя помощницами провела там внизу несколько дней. Три девушки, с пятницы до понедельника. Таков был план. Твое здоровье. Вот... Где я остановилась? Ах, да. Взяли фонари, одеяла, полно еды и отправились, как на пикник. Точно помню момент, когда все произошло. Мы искали третью катушку старого немецкого фильма. Есть первая, вторая, четвертая, пятая, шестая. Третьей нет. БАЦ!.. Твое здоровье.

– Боже! А что потом?

– Девочки испугались. Не могла удержать их внизу. Больше никогда их не видела. Но я знала. Знала. Растягивала еду. Наконец поднялась, и зачем? Для кого? Для чего?
– Она всхлипнула и вцепилась в руку Майо.
– Почему бы тебе не остаться?

– Остаться? Где?

– Здесь.

– Я остаюсь.

– Я имею в виду надолго. Ну почему нет? Разве у меня не прелестный дом? В нашем распоряжении весь Нью-Йорк. Тут много продуктов. Можно выращивать цветы и овощи, ловить рыбу, водить машину, ходить в музеи, развлекаться...

– Ты и так развлекаешься. Я тебе не нужен.

– Нужен. Нужен.

– Для чего?

– Для уроков музыки.

После долгого молчания он сказал:

– Ты пьяна.

– Нет, не ранение, сэр. Насмерть.
– Она опустила голову на стойку и закрыла глаза.

Майо сжал губы, что-то подсчитал в уме и положил под бутылку пятнадцать долларов. Он тронул Линду за плечо, и она упала ему на руки. Майо задул свечу, отнес девушку в машину и с величайшей сосредоточенностью поехал к пруду.

Он внес Линду в ее спальню, украшенную множеством всевозможных кукол, и усадил на постель. Она немедленно повалилась навзничь, негромко мурлыча. Майо зажег лампу и попытался приподнять девушку. Она снова повалилась, тихо хихикая.

– Линда, тебе надо раздеться.

– Мпф...

– Так спать нельзя. Платье стоит сто долларов.

– Девнсто девть псят.

– Ну, детка.

– Мпф...

Майо в отчаянии закатил глаза, раздел ее, аккуратно повесил вечернее платье и поставил шестидесятидолларовые туфли в угол. Расстегнуть нить жемчуга он не сумел и положил Линду в постель в таком виде. Лежащая обнаженной на бледно-голубых простынях, она казалась нордической одалиской.