Не повод для знакомства

Я думала, что громче Ольги орать уже невозможно. Но голос сверху убедил меня в обратном.

Я зажала уши руками и бросилась вслед за Ольгой. Догнать мне ее удалось метрах в ста от дома, в котором творились столь ужасные вещи.

– Что будем делать? – спросила я ее на бегу.

– Ты о чем? – переспросила Ольга. Она даже не запыхалась.

– Ну, сообщать как будем об убийстве?

– А зачем? Пусть милиция разбирается! Это не наше дело! Мы один раз уже сообщили, так чуть сами не загремели. А то

точно нам тюрьма!

Да, на этот раз дело не касалось Ольгиного любимого, поэтому она не горела желанием сталкиваться с представителями власти. Жизнь потрепала мою правдолюбивую сестренку. Горький опыт подсказывал ей, что не всегда следует проявлять рвение и искать справедливости.

– Долго мы бежать будем? – спросила я. – Давай лучше машину поймаем!

– Давай! – остановилась наконец Ольга.

Мы отдышались и пошли ловить машину. На этот раз не выбирали, а сели в первую попавшуюся. Я вышла у своего дома и побежала наверх. Ольга поехала к себе.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ (ОЛЬГА)

Ох, ну и денечки выдались! Прямо скажем, насыщенные впечатлениями! Нет, так и окочуриться недолго! Я бы и окочурилась, если б не чудодейственная бабушкина наливка, не раз спасающая меня от неминуемой гибели.

Придя домой, я первым делом побежала к шкафу, где хранила свой целебный эликсир жизни. Открыв пробку, я жадно припала губами к горлышку. Не совсем интеллигентно, конечно, но ситуация не та, чтобы думать об этикете. Если бы любого интеллигента подержали в камере всю ночь, потом пытали бы зверски, потом вырубили его сестру, похитив при этом важную улику, а затем сунули головой под лестницу, где лежит труп женщины, то думаю, что с этого человека слетела бы вся интеллигентность.

Успокоилась я, когда из бутылки уже нельзя было выжать ни капли. Ничего, я человек запасливый. Будучи сегодня в гостях у бабушки, я предусмотрительно наполнила ее наливкой еще одну бутылку, в два раза больше этой, чтобы не отвлекать бабулю слишком часто.

Все, спать! Спать, спать, спать! Завтра буду думать! Хотя о чем тут думать? Больше я в эти дела не суюсь! Ненормальная Полина пускай делает, что взбредет в ее сумасбродную голову, а я все-таки человек разумный. Гомо сапиенс то есть. Больше я не стану плясать под ее дудку.

Трясясь в постели под одеялом, укрывшись им с головой, я давала сама себе страшные клятвы. Господи, если все обойдется, я не стану больше лезть не в свое дело! Я буду очень правильным, собранным, пунктуальным человеком. Я буду делать в квартире уборку каждый день, все разложу по своим местам, доучу наконец французский язык, который совершенно забросила в последнее время, я буду… Много чего буду, только бы в тюрьму не попасть! Я, может, даже пить брошу…

И дернул же нас черт с Полиной поехать на улицу Некрасова именно в то время, когда кто-то решил замочить бедную женщину! Теперь Лапины заявят милиции, что мы приходили к ним с расспросами, а майор Степанов с удовольствием воспользуется этими сведениями!

Я лежала и ждала, что за мной придут с минуты на минуту. Как в тридцать седьмом году. Нужно позвонить Полине и спросить, как она себя чувствует. Я вылезла из-под одеяла, тем более, что под ним уже нечем стало дышать, и пошла к телефону.

– Поля, это я! – сказала я шепотом, когда сестра сняла трубку. – Ты дома?

– А кто, по-твоему, с тобой разговаривает? Автоответчик? – ехидным голосом спросила Полина. Нашла время ехидничать! Мы тут на волоске висим, можно сказать, а она изощряется!

– Прекрати острить! – строгим шепотом сказала я. – Как ты себя чувствуешь? Я очень хреново. Совсем не могу уснуть. Все время жду, что за мной придут.

– Ты что, сдурела? – удивленно спросила Полина. – Кому ты нужна?

Я хотела обидеться и повесить трубку. Но решила отложить это на потом, потому что пока мне нужно было еще поговорить с Полиной.

– Ты что, думаешь, что нам ничего не угрожает?

– А что нам может угрожать?

– Как что? Арест!

– Какой арест, что ты несешь? За что?

– Ну как… – растерялась я. – Там же труп…

– А мы при чем?

– Ты думаешь…

– Я думаю, ты совсем рехнулась со страху! Давай спать ложись! Сто грамм прими, если уснуть не можешь! – И Полина повесила трубку.

Ее совет показался мне очень разумным. Полина иногда знает, что посоветовать. Я подумала, что слегка погорячилась, обещая сама себе бросить пить. Не стоит давать столь легкомысленные обещания. И потом, разве я пью? Нет, конечно, просто снимаю стресс.

Бутылочка, наполненная у бабушки, пошла в расход. Зато страхи мои сразу стали проходить. Я легла в постель и спокойно уснула.

Утром я встала поздно. Аж в половине двенадцатого. Полина не стала звонить мне рано, как она это любит делать, и дала возможность выспаться. А может, и сама дрыхла как сурок после вчерашнего. Я была ей очень благодарна.

Повалявшись еще немного, я решила осуществить хоть что-то из вчера намеченных планов. И начать с мытья посуды. Я вспомнила о грязных тарелках, припрятанных в кухонном шкафу. Отмыть их было трудно, так как остатки пищи прилипли намертво.

Я залила тарелки горячей водой и оставила их отмокать, забыв о них на время. Уборкой, что ли, заняться? Вообще-то хорошо бы, но не на голодный же желудок! Надо поесть, но что?

Деньги на исходе, Кирилл не появляется уже который день, клиентов нет. Значит, финансами в ближайшее время я обеспечена не буду. Попросить у Полины? Ни в коем случае! Я уже столько раз брала у нее взаймы и ни разу не возвращала… Просто стыдно. Полина, правда, ни разу даже словом не обмолвилась о моих долгах, но все равно, боже мой, как стыдно! Знала бы бабушка! И куда это я умудрилась размандырить все деньги? Ведь совсем недавно Кирилл оставил мне две тысячи, а осталось… Сколько же осталось?

Я полезла в шкаф, где под горкой простыней и пододеяльников хранились мои сбережения. Полина всегда ругала меня за это и говорила, что это самое любимое место воров. И что прятать туда деньги просто глупо. Но я так привыкла, поэтому держала деньги только там. Да и какие воры могут быть в моей квартире? У меня и брать-то нечего.

Я долго перебирала простыни, не решаясь залезть под нижнюю, чтобы подольше оставаться в блаженном неведении относительно своих капиталов.

Но все равно час искупления должен был пробить рано или поздно. Я сунула руку вниз, и… дрожь пробежала по моему телу. Удар оказался слишком силен. Я, конечно, знала, что денег осталось мало, но не настолько же. Еще надеясь на чудо, я пошарила под простынями. Но чуда не произошло. Кроме жалкой сотни, зажатой в моей руке, там больше ничего не было.