(Не)приемный папа

– «Я позвоню, возьми трубку, пожалуйста».

И тут же раздаётся звонок.

– Дима…

– Ксюш, я понимаю, что тебе страшно.

– Не понимаешь.

– Мне плохо без тебя. Именно мне. Я сейчас не буду давить, и прикрываться Варей.

– Ты лишаешь меня кислорода, не даёшь пережить всё, забыть тебя.

– Я не хочу, чтобы ты забывала меня! Я хочу, чтобы ты была рядом! Я как одержимый. Каждую ночь, ложась в постель, представляю рядом тебя. Как прижимаю к своей груди, как ты льнёшь ко мне, словно маленький котёнок.

– Медовые речи, - хмыкаю, вспоминая своего первого мужчину. Мы ещё были студентами первого курса. Боже, как он вился вокруг, как распинался о любви, какие комплименты говорил. А как только добился своего, то сразу потерял всякий интерес. А потом в моей жизни появился Костя, и я повелась на его сдержанность. Решила, дурочка, что это поведение настоящего мужчины. А теперь понимаю, что он выбрал меня из соображений удобства. Положительная робкая девочка, которая должна стать идеальной женой.

– Дядя Дима, - услышала хныканье на заднем фоне. Месяц прошёл, а Варя так и не начала называть его папой.

– Что, Вареник?

– У меня животик болит, - тихо жалуется девочка, а потом слышится какая-то возня.

– Ксю, я ещё позвоню. Пойду Вареника укладывать. Что-то она сегодня весь день на животик жалуется. Завтра у нас запись к врачу, хоть узнаю, что к чему.

– Передавай, что я её люблю.

– Передам.

А на следующий день приехал Костя. Услышав новость о беременности, даже не поинтересовался прогнозами врачей и моим состоянием. Воспринял всё как должное, как будто – это что-то в порядке вещей, и у нас уже десятеро по полкам.

Честно, я всё ещё ждала от него какого-то участия, что ли? Чтобы с тревогой заглянул в глаза, спросил, не болит ли чего. Но сегодня окончательно поняла, что ему плевать. Он зациклен только на себе.

И к вечеру уже была практически готова послать всё к чёрту и броситься к Диме в объятия, но он не позвонил. И даже не прислал обычное сообщение с милыми рожицами. Неужели решил прислушаться к моей просьбе? Внезапно от этой мысли накатила горечь.

Еле дождалась утра, чтобы позвонить самой. Не дети уже, чтобы в молчанку играть и обижаться непонятно на что.

– Привет, - выдохнула в трубку, стоя под мелким моросящим дождём возле подъезда.

– Привет.

Голос у Димы звучит замученно.

– Что-то случилось?

– Пока рано говорить. Мы с Варей вчера на обследование ездили. Всё не очень радужно, если в общих чертах.

– Что с ней?

– Врождённое заболевание печени. Я ещё сам не до конца понял. Требуются дополнительные анализы. Вот, как раз собираемся в клинику.

– Я приеду!

– Не надо, Ксю. У тебя работа. Всё в порядке, мы не при смерти. Как будет что-то известно, я сразу наберу.

Я подозревала, что у девочки что-то серьёзное! Просила Антонину Владимировну договориться о сложном обследовании. И она пыталась, но вся эта бюрократия, будь она неладна! Никому не нужны детдомовцы, а тем более больные. Это обуза для государства. Никто и палец о палец не ударит, чтобы помочь ребёнку с обследованием или путёвкой в санаторий при острой необходимости.

И теперь я винила себя. Не зная ещё диагноза, я корила себя, что не была достаточно настойчива. Надо было ночевать под министерским кабинетом. Что угодно сделать, но добиться этого чёртова направления!

Весь день варюсь в собственном адском котле из чувства вины и тревоги за девочку. Несколько раз порываюсь позвонить, но в последний момент откладываю телефон. Дима обещал сам, как только будет что-то известно.

Звонок меня настигает в автобусе по дороге домой. И хорошо, что в этот момент я сижу, иначе точно упала бы.

– У Вари врождённый порок печени, если упростить, - без приветствия сообщает он. Как кувалдой по голове.
– Метаболическая патология. Требуется пересадка, а я не подхожу! – выдыхает Дмитрий, и я буквально ощущаю его растерянность, боль и бессилие.

– Почему? Ты же отец, - единственное, что могу сейчас произнести.

– У меня другой резус крови - отрицательный. Орган может не прижиться.

– Как срочно нужна операция?

– В течение пары месяцев. Печень уже в ужасном состоянии. Она отравляет весь организм. Оказывается, Варя не жаловалась, терпела до последнего, чтобы не беспокоить меня. Ты понимаешь, Ксю? – голос Димы срывается, и я слышу судорожный вздох.

– Сложно найти донора?

– Как мне сказали, довольно проблематично. Там очередь на год вперёд! У Вари нет столько времени, - хрипло говорит Дима, и я вдруг понимаю, что он на грани истерики.

– Я сейчас приеду, - отвечаю решительно, выскакиваю на ближайшей остановке и несусь на такси к ним.

Костю оповещаю обо всём по дороге в клинику. Он злится, чего я в принципе и ожидала. Но мне плевать на его недовольства. Впервые в жизни мне плевать… Потом звоню на работу и обрисовываю ситуацию. Благо начальница всё понимает и без вопросов даёт мне отгул на следующий день.

Залетаю в клинику, коротко объясняю администратору, кого ищу, а потом лечу по коридору в нужную палату. В ней на белоснежных простынях, утыканная трубками лежит Варежка. Она прижимает к себе матерчатую кошку и со страхом смотрит на отца. Дима сам в панике. Я это вижу. Он сидит на стуле рядом с кроватью и держит дочку за худенькую пожелтевшую ручку.

– Всё резко ухудшилось. Буквально за два дня, - шепчет он, смотря покрасневшими глазами на дочь.

Подхожу и кладу руку ему на плечо.

– Всё будет хорошо. Варя поправится, - тихо говорю. – Да, Варежка? Мы же поборемся со злым драконом? Рыцарь обязан его победить и спасти принцессу, правда?

Девочка с улыбкой кивает.

– Можно тебя на пару слов? – обращаюсь к растерянному Диме и выхожу с ним в коридор. – Как определяют пригодность для донорства?

– Надо сдать кровь, - он устало растирает лицо ладонями. – Ксю, мне страшно, - выдыхает этот сильный мужчина. – /Запрещено цензурой/, как страшно!

– Ты думаешь, что Варе меньше? Она видит, в каком ты состоянии. Соберись и заходи к дочери с улыбкой, в полной уверенности, что всё обойдётся. Дети всё чувствуют. Ей сейчас нужна непробиваемая стена в лице тебя. Стена, за которую она сможет держаться.

– Варя боится, что я её брошу. Мы ходим к психологу уже пару недель. /Запрещено цензурой/! – в сердцах выдаёт мужчина, ударяя кулаком о стену.

– Тем более. Дай ей уверенность в светлом завтра. Я буду с вами. С тобой буду, но сейчас ты должен собраться.