Не противься страсти

— Нет, пап, я не этому удивляюсь. Ты же сказал, что мама не хотела выходить за тебя замуж.

— Именно так, не хотела — в тот момент. Сразу после их последнего разговора у Кэтрин случился выкидыш. Потеря ребенка едва не свела ее с ума, она была растоптана, потеряна, уничтожена и в результате погрузилась в глубокую депрессию. Все, кто ее знал, считали, что ребенок от меня, поскольку я несчетное количество раз делал ей предложение. И в конце концов я ее добил — она согласилась стать моей женой.

— Добил… — Келли сделала глоток минеральной воды. — А мне казалось, вы были счастливы…

Большой Ястреб перегнулся через стол и сжал руку дочери.

— Так оно на самом деле и было. Мы прожили хорошую жизнь, а после того как родилась ты, Келли, она вообще никогда не вспоминала о прошлом. Ты внесла мир в нашу семью, поэтому-то, наверное, я и люблю тебя до безумия.

Это Келли знала всегда, но только сейчас до конца поняла почему. Поняла всю глубину любви отца к ее матери, поняла причину ненависти к Рори Уорту. Как же тяжело, почти невыносимо было отцу жить с Рори в одном городке, заниматься с ним одним бизнесом, зная, что единственная женщина, ради которой он готов отдать жизнь, любит другого.

— Теперь тебе известно, почему я не хотел, чтобы ты имела хоть какое-то отношение к отпрыскам Уорта, — подытожил Хокинс, вертя вилку в дрожащих пальцах.

Повисла минутная пауза. Наконец Келли тихо, но очень твердо произнесла:

— Да, папа, но эта неприглядная история с Рори не имеет ничего общего с Таггом и его братьями. Неужели ты не понимаешь?

— Яблоко от яблоньки, — упрямо пробормотал Салливан. — Дети отвечают за грехи своих отцов.

Сердце Келли сжалось от боли. Она любила Тагга всей душой, всем своим существом, а он до сих пор не верил ей, вернее, видел в ней только дочь своего врага, его злейшего делового конкурента.

— Пап, а ты не хочешь сдаться? — с надеждой спросила она.

— То есть отойти от дел? Ни за что! А на кого я оставлю свою империю? Тебе-то она не нужна, ведь так?

О боже! Он так и не понял! Разговор по душам ни к чему не привел, и теперь жизнь для нее становилась все более сложной.

Глава 8

Вечером Келли оторвалась от созерцания разноцветных кусочков обоев и лоскутов ткани и с улыбкой подбежала к вошедшему мужу:

— Как прошла поездка?

— Отлично. Но мне все равно очень приятно вновь оказаться дома, — отозвался Тагг. По его лицу было видно, что он и сам озадачен своим признанием. Зато Келли оно безумно обрадовало, особенно после разговора с отцом.

— Проголодался? — спросила она.

— Нет, а вот выпил бы с удовольствием. Чего-нибудь покрепче.

Бросив шляпу на стул, Тагг прошел за ней в кухню, где она проворно смешала в миксере напитки, бросила в стакан кубик льда и подала стакан мужу.

— А это что такое? — кивнул он в сторону лоскутков ткани.

— Может, это немного несвоевременно, но я подумала, как мы будем декорировать детскую, — призналась она. — Поэтому по дороге домой купила в городе эти образцы.

— Неплохая идея, — проговорил Тагг, разглядывая разноцветье на столе. Потом, посмотрев на чуть округлившийся животик Келли, добавил: — Да и по времени в самый раз. Ты уже что-нибудь чувствуешь?

— Пока только то, что джинсы мне явно становятся тесноваты.

Тагг подошел к ней сзади и, к удивлению Келли, положил ладонь ей на живот.

— Меня не было дома менее суток, а я уже вижу изменения.

— Я скучала по тебе, Тагг.

— А я рад вернуться домой, — повторил он, — и очень рад, что здесь меня встретила именно ты.

Его слова бальзамом пролились на душу Келли. Она и не чаяла, что когда-нибудь дождется их от Тагга. Это, конечно, не признание в любви, но уже что-то!

— А зачем ты ездила в город? — спросил как бы между прочим Тагг, целуя ее в шею.

Оттягивая время, Келли немного отошла, глядя на разбросанные на столе образцы. «Соври! — шепнул ей предательский внутренний голос. — Ни в коем случае не произноси имя Большого Ястреба, действующее на него как красная тряпка на быка!» Но Келли не хотела лгать Таггу, искренне считая, что между ними все должно быть предельно честно.

— Я встречалась со своим отцом, мы вместе пообедали.

Тагг сделал большой глоток из стакана, переваривая информацию, кивнул и перевел разговор на другую тему, ткнув мизинцем в образцы:

— И какой цвет ты выбрала?

— Ну не знаю… Серовато-зеленый, по-моему, подойдет мальчику. А для девочки лучше всего розовый.

Тагг подхватил розовый образец обоев и повертел его в руке.

— Такой веселенькой расцветки еще никогда не было во владениях Уортов, — подытожил он.

— Не нравится? — испугалась Келли.

— Да нет, просто я вырос в доме, полном мужчин, и розовый цвет мне несколько… непривычен.

— Ну, так или иначе, я бегу впереди паровоза. Сначала нам надо узнать пол ребенка, а уж потом декорировать для него комнату.

— И когда же мы узнаем его пол? — поинтересовался Тагг.

— Через месяц или два, наверное, — пожала плечами Келли.

— Значит, до этого времени мы можем посвятить себя «Песне Пенни». Я задумал устроить маленькое родео для ребятишек, когда они прибудут в реабилитационный центр. Покажу им, как правильно накидывать лассо и ездить на неоседланных лошадках.

— Когда-то я неплохо умела заставлять лошадь прыгать через барьер, — с воодушевлением подхватила Келли, но Тагг отрицательно мотнул головой:

— Нет, малышка, сейчас это не для тебя. Слишком опасно.

— Да я только покажу ребятам необходимые движения, только и всего!

— Ну ладно, так уж и быть, — вздохнул Тагг, — но только под моим присмотром.

Келли радостно улыбнулась. Шажок за шажком она одерживала маленькие, совсем крохотные победы в борьбе за счастливую жизнь с Таггом Уортом.

Тагг беспокойно ворочался с боку на бок в кровати, в очередной раз преследуемый ночным кошмаром. Днем дела отвлекали его от мыслей о страшной гибели Хизер, а вот ночью… После авиакатастрофы он часто метался в холодном поту и просыпался, страдая от сознания своей вины.

* * *

…В тот день Тагг стремительно вошел в главный дом, мечтая поскорее обнять любимую жену, поцеловать ее в теплые губы, дотронуться до золотистых мягких волос. Хизер была его утешением, его спокойствием, она заполнила собой весь его мир. Раньше он никогда и никого так не любил. Лишь однажды увидел ее, когда Хизер завоевала титул «Королева родео», и навсегда потерял голову.