Не спешите с харакири

– Этот милок, – говорю я, кивая на старикана, – наверняка большая шишка со связями. Мы не говорим по-японски, и, вообще, мне не хотелось бы что-то объяснять японской полиции. Если нас там задержать, дело может обернуться не в нашу пользу. Будет гораздо лучше, если я сначала свяжусь с нашим посольством.

– Годится, – говорит Толстяк, – Иди, я присмотрю за старичком, можешь быть спокоен – он от меня никуда не денется.

В этом замечательном саду находится маленькая бамбуковая хижина, куда мы относим старикана без очков, потерянных во время падения.

– Жди меня здесь. И смотри не высовывайся! Я ухожу на разведку.

Я иду по тропинке, которая вскоре пересекается с другой, ведущей в свою очередь к еще одной, благодаря которой я перехожу через мостик, и замечаю среди рощи карликовых кедров весьма располагающее жилище, окрашенное в веселые тона. Я подхожу ближе. Вдруг дверь распахивается, и мне навстречу бросается стайка хорошеньких девушек.

Это сон, ребята! Их не меньше двух десятков, все японочки и все как на подбор! Они одеты в кимоно, переливающиеся всеми цветами радуги, и сандалии. с деревянными подошвами, нежно цокающими по мелкому гравию. Эти мадмуазелечки, щебеча и смеясь, окружают меня. Они толпятся, подталкивая друг друга локтями, фыркают и трогают меня кончиками пальцев, как будто сомневаются в моем существовании, также как я сомневаюсь в их. Они задают мне вопросы, которые я не могу понять.

– Вы говорите по-французски? – спрашиваю я у них.

В ответ слышу хор красоток, напевающих:

– Фран-цусь-кх! Фран-цусь-ки! Одна из них робко выходит вперед со словами:

– Я говорю чуть-чуть...

Это самая красивая девушка. Потрясающая фигурка, атласная кожа, миндалевидные глаза, сияющие как бриллианты, на голове – огромный, черный, как смоль, шиньон, искрящийся стеклянными шариками заколок. Можно подумать, что эта красотка нарисована кистью величайшего японского художника на блюде из тончайшего фарфора.

– Откуда вы идти? – спрашивает она.

– Мы прогуливались с другом по побережью. Вдруг мы услышали стоны и вскоре обнаружили пожилого мужчину, который лежал неподалеку отсюда в бессознательном состоянии.

Она переводит мои слова своим спутницам, которые взволнованно галдят и жестикулируют руками.

– Где тот мужчина и ваш друг?

– Пойдемте...

Мы направляемся к укрытию. Для этого нам приходится выбрать тропинку, ведущую через мостик, и сливающуюся с другой, которая в свою очередь выводит нас на ту, которая ведет прямиком к uhfhme

По пути я болтаю со своей маленькой спутницей, Ее зовут Мояпопанежнакаклотос, что у французов примерно соответствует имени Лю-лю. Дом, в котором она живет со своими подругами, является школой гейш. Но сегодня – читхи-верг, и у них выходной. Они остались без преподавателей и развлекают себя сами, как могут. Если я правильно понял, то я представляю подарок судьбы для этих милых крошек. Моя Люлю учится на первом курсе. Она должна в июне сдавать дип-лом и, если ей это удастся, то ее на следующий год примут в аспиран-дуру, где она собирается специализироваться в области экстатических языков Востока; поэтому она сейчас зубрит «Камасутру» для того, чтобы отхватить первую премию – незабываемую ночь любви в кампании закоренелого евнуха. Короче говоря, это добросовестная ученица.

Берю выражает неописуемое удивление, увидев меня в сопровождении табуна резвых милашек.

– Где ты подцепил этот зверинчик? – спрашивает он.

От такого изобилия у моего Толстяка шнифты начинают сползать со своих орбит.

– Сам Будда направил к ним мои стопы, – говорю я. – Представь себе, что мы пришвартовались к школе гейш в выходной день.

– Не может быть!

– И тем не менее!

С видом завоевателя Берю выгуливает свой взгляд по моим спутницам.

– Значит, это все наше?!

Восхитительная Мояпопанежнакаклотос ведет нас в комнату, где мы укладываем старика. Он бредит, бесконечно повторяя какие-то слова.

– Что он говорит? – спрашиваю я свою солнцеликую.

– Господин говорит, что он – сын Бога, – серьезно отвечает она.

– Он бредит, моя прелесть, не стоит на это обращать внимание.

– Нужно вызвать врача.

– У меня есть прекрасный врач. Давайте позвоним ему.

Я даю ей номер телефона Рульта. Пока Берю присматривает за пострадавшим, мы идем звонить в соседнюю комнату.

Эти мадмуазельки решили угостить нас легким завтраком. Они чрезвычайно возбуждены нашим присутствием. Люлю объясняет мне, что ее подруги ужасно рады встрече с нами, так как они как раз на следующей неделе должны изучать премудрости французской любви, а тут им представилась возможность приятно удивить своих учителей, если, конечно, мы не возражаем поделиться с ними своими знаниями.

Они уже изучили элементарные виды любви – английскую и американскую; сентиментальную любовь – немецкую, русскую и польскую;дикарскую любовь – монгольскую и конголезскую, себялюбивую любовь – швейцарскую и шведскую; шуточную любовь – типа бельгийской; ну а под занавес программы им осталось лишь пройти бесстыжую любовь, то есть французскую.

– Значит, в вашей классификации французская любовь считается конечной точкой?

– Да, но в ней существуют еще свое деление.

– То есть?

– Например, порочная любовь.

– Это как?

– Так называемая «лионская любовь»... Она спрашивает меня cnknqnl, сочащимся страстной надеждой:

– Вы случайно не из Лиона?

– Я – нет, – говорю я, – но мой компаньон – лионец.

Мояпопанежнакаклотос радостно вскрикивает и сообщает приятную новость своим прелестным однокашкам, которые радостно хлопают в ладоши.

Не переставая болтать, мы дозваниваемся в агентство «ФрансПресс». Трубку берет Рульт собственной персоной. Слушаю.

– Говорит Сан-А!

– Наконец! Я с самого утра пытаюсь дозвониться к тебе в гостиницу.

– С нами случилась удивительная, потрясающая и сногсшибательная история, Рульт Срочно приезжай ко мне с машиной «скорой помощи»!

– "Скорой помощи"?

– Да, у нас тут перелом

– У твоего друга?

– Наоборот, у моего главного врага. По понятным причинам я не могу отвезти его в больницу. Может быть, у тебя есть на примете какой-нибудь укромный уголок, где мы могли бы привести его в порядок без вмешательства стражей порядка?

– Я позабочусь об этом. Да, черт возьми! Где ты сейчас?

Я переадресовываю вопрос Люлю, после чего отвечаю:

– В специальной школе гейш «Кайфутвоя» В трубке воцаряется тишина, и я начинаю думать, что наш разговор прервали (как говорит мой знакомый гинеколог по поводу нежелательной беременности), поэтому кричу настойчивое «Алло!».

– Да! Пощади мои барабанные перепонки, – просит меня Рульт. – Что ты забыл в этом почтенном учебном заведении? Как тебе удалось попасть туда? Это ведь школа закрытого типа.