Не спите, Иможен! Наша Иможен

— Впрочем, если бы бедняжка Фиона вздумала носить траур по всем, кого дарила особым вниманием, ей бы уже лет двадцать пришлось ходить только в черном…

Весть об убийстве очень скоро распространилась за пределы города. Местный корреспондент одной из пертских газет, позвонив к себе в редакцию, сообщил и о преступлении, и о том, что предварительное расследование завершено: благодаря расторопности сержанта Мак–Клостоу и мужеству двух граждан Каллендера — мистера Лидберна и мистера Гленрозеса — убийца уже сидит под замком.

Арчибальд буквально исходил потом над рапортом суперинтенданту (он сидел за машинкой с самого рассвета), и лишь телефонный звонок оторвал его от мучительных умственных усилий. Звонил из Перта суперинтендант Копланд.

— Алло, Мак–Клостоу?

— Так точно, сэр.

— Что это еще за история с убийством в Каллендере?

Стараясь говорить как можно яснее, сержант по мере сил и возможностей передал последовательность событий.

— Кто жертва?

— Хьюг Рестон, сэр, аптекарь, а также соперник доктора Элскотта на предстоящих выборах в Окружной совет.

— Скверная история, Мак–Клостоу…

— Да, сэр, но убийца уже за решеткой.

— Он сознался?

— Пока нет. Я жду результатов вскрытия, чтобы окончательно припереть парня к стенке.

— Это политическое убийство?

— Да нет, тут замешана, скорее, любовь, сэр.

— Вы уверены?

— Да, сэр, вполне.

— Когда вы к нам его отправите?

— После полудня, сэр, как только получу заключение эксперта.

— Что ж, я вас жду. До скорого, Мак–Клостоу, и — браво!

Широкая грудь Арчибальда еще больше раздулась от гордости. И сержант с удвоенным рвением принялся за работу.

Ближе к полудню в Каллендер примчались репортеры пертских газет и сразу поспешили в полицейский участок. Мак–Клостоу принял их с нескрываемой радостью и, разумеется, не заставил себя долго упрашивать, а тут же подробно рассказал и об убийстве, и о мотивах преступления, и о неизбежных его последствиях.

— А каким же образом получилось, сержант, что Кёмбре стрелял в дядю мисс Лидберн, а не, скажем, в ее отца? — спросил кто–то из журналистов.

— По–моему, он просто ошибся. Было уже темно, Кёмбре струсил и не успел толком разглядеть будущую жертву.

— Он уже признал вину?

— А вы хоть раз видели, чтобы преступник немедленно раскололся?

Мак–Клостоу сфотографировали во всех возможных и невозможных ракурсах и уже собирались идти в кабачок выпить во славу полиции Ее Величества, как вдруг в участок влетела Иможен. Многие ее сразу узнали, и поднялся страшный шум, так что какому–то темноволосому коротышке, вздумавшему отличиться, пришлось кричать, иначе воительница не расслышала бы его слов.

— На сей раз, мисс Мак–Картри, вам не придется расследовать убийство! Об этом уже позаботился сержант Мак–Клостоу!

Иможен не снизошла до ответа, а с прежней стремительностью подскочила к столу сержанта.

— Послушайте, Арчи, если вы сию секунду не отпустите ни в чем не повинного человека, вам придется иметь дело со мной!

Чувствуя за собой поддержку заинтересованной аудитории, Мак–Клостоу выставил грудь колесом.

— Присутствующим здесь джентльменам прекрасно известно, на какие эксцентрические выходки вы способны, мисс…

— Равно как и ваша ни с чем не сравнимая тупость!

— Мисс Мак–Картри, вы преступаете всякие границы дозволенного!

Иможен, обернувшись к журналистам, указала на Арчибальда.

— Этот самодовольный чужак вообразил, будто знает горцев лучше их самих! Никто не видел, чтобы Ангус Кёмбре стрелял в Хьюга Рестона! Зато сержант наверняка забыл вам рассказать (что, впрочем, естественно для этого примата в нашивках), что жертва держала в руке армейский пистолет!

Репортеры, не скрывая любопытства, заволновались.

— Это верно, сержант? А почему покойный мистер Рестон счел нужным вооружиться? Нет ли тут сведения счетов? Или вы пытаетесь что–то от нас скрыть?

Мак–Клостоу примирительным жестом вытянул руки.

— Минутку, джентльмены! Мистер Рестон по поручению мистера Лидберна собирался высказать Кёмбре все, что думает о его поведении. Мистер Лидберн, опасаясь буйного характера Кёмбре, сам посоветовал шурину взять с собой пистолет. Дальнейшее показало, насколько он был прав. Что до странного интереса мисс Мак–Картри к этому делу (о причинах которого, по–моему, приличия ради лучше не распространяться), то подобная забота о молодом человеке значительно младше…

В толпе журналистов послышались смешки, и щеки Иможен мгновенно окрасились в тот же поразительный огненный цвет, что и ее волосы.

— Арчи… — в бешенстве прохрипела она. — И вы смеете публично ставить под сомнение мою нравственность? Нравственность дочери капитана Мак–Картри?

— Признайте, что ваше поведение выглядит довольно необычно, мисс…

— А как насчет этого?

И, к великой радости фотографов, тут же защелкавших аппаратами и камерами, мисс Мак–Картри быстро сорвала с правой ноги туфлю и швырнула в физиономию Мак–Клостоу. Тот пошатнулся от удара.

— А теперь, дурно воспитанная горилла, я жду от вас извинений! — бросила Дева Гор.

Один из свидетелей громко заметил, что у Мак–Клостоу пустые, ничего не выражающие глаза человека, готового совершить убийство. И, словно в подтверждение этих слов, сержант, по–видимому, утратив всякую власть над собой, выхватил револьвер и прицелился в журналистов. Последним вмиг расхотелось смеяться. К счастью, в эту минуту вошел доктор Элскотт. С первого взгляда оценив положение, он весело заметил:

— Ну, Мак–Клостоу, опять вы забавляетесь, как мальчишка?

Атмосфера сразу разрядилась. Арчибальд, проведя по лбу дрожащей рукой, убрал револьвер.

— Покажите–ка мне пистолет Ангуса Кёмбре, сержант, — попросил врач.

Полисмен достал из ящика стола оружие Ангуса.

— Так я и думал, — проворчал Элскотт и, кинув на стол перед сержантом расплющенный кусочек свинца, добавил: — Вот пуля, которую я извлек из черепа Рестона, и, если она подходит к этому пистолету, готов съесть собственную шляпу!