Не суждено быть сломленной

Брайан замер, положив руку на пряжку ремня безопасности.

— Ты уверена? — увидев выражение моего лица, он кивнул. — Хорошо. Если хочешь, я могу подождать до конца собрания.

Я подняла голову и посмотрела на него.

— Нет, Брайан, все в порядке. Не знаю, сколько времени это займет, и уверена, что у тебя есть дела поважнее, чем сидеть в машине. Я позвоню тебе, как только закончу.

Он выглядел неуверенным, но через мгновение сказал:

— Хорошо, но жди меня внутри. Я позвоню тебе, когда подъеду.

Я вышла из машины и захлопнула дверцу. Бросив последний обеспокоенный взгляд, Брайан уехал. У меня перехватило дыхание, когда я направилась к стеклянному входу и вошла в ярко освещенный вестибюль. Этот амбулаторный центр был частью психиатрического отделения MGH, но мое беспокойство, что все будут смотреть на меня как на странную, было совершенно необоснованным. Помимо пожилой женщины за стойкой регистрации, в вестибюле стояла только высокая девушка с темно-каштановыми волосами. Я должна была зарегистрироваться, но мысль о том, чтобы сидеть в кругу людей, которые прошли через то же самое, что и я, внезапно показалась мне невозможной. От одной этой мысли у меня внутри все перевернулось.

Успокойся.

Высокая девушка смотрела на доску объявлений на стене. Я медленно подошла к ней, еще не готовая зарегистрироваться у администратора, и девушка повернулась ко мне, когда я остановилась рядом с ней. Она была старше, чем мне показалось вначале, может, лет двадцати, но такая худая, что издали казалась моложе.

На ее худом лице появилась улыбка, и она отступила в сторону, чтобы я тоже могла взглянуть на доску объявлений.

— Привет, я Оливия, — сказала она.

Она не пыталась пожать мне руку или сделать какую-либо попытку физического контакта, и мне это понравилось.

— Я Эмбер, — сказала я ей.

— Ты здесь из-за группы поддержки расстройств пищевого поведения? — спросила она с надеждой на лице.

Я замешкалась. Я знала, что последние три года пренебрегала своим телом и не была на солнце столько же времени, но разве я выглядела так, будто пытаюсь уморить себя голодом? Издалека Оливия не выглядела такой уж худой, но теперь, когда я стояла рядом с ней, то увидела, что она была одета в толстое зимнее пальто, чтобы скрыть свое тело.

Из него выглядывали ее тощие руки, похожие на руки скелета, а пальцы на тонкие веточки. Ее скулы впали, и я могла видеть ее синие вены через кожу на шее и руках. Синяки под ее глазами были еще хуже, чем у меня.

— На самом деле, я здесь для... — я заколебалась, не в силах произнести это вслух.

Я ткнула указательным пальцем в название группы.

Глаза Оливии проследили за моим пальцем, а затем слегка расширились. Ее плечи поникли.

— Ох, — пробормотала она. — Я надеялась, что ты в моей группе поддержки. Ты кажешься милой, и я действительно не хочу туда идти. Наверное, мне следует прекратить болтать без умолку, — она смущенно рассмеялась.

Я одарила ее улыбкой.

— Я тоже не очень хочу идти в ту группу, но... — я замолчала.

В моей голове мелькнула мысль, и хотя я знала, что это несправедливо по отношению к Брайану или отцу, я не могла избавиться от нее.

— Почему бы нам просто не посидеть где-нибудь и не поговорить, только вдвоем?

— Звучит прекрасно. Наша личная группа поддержки, — прошептала она. — Мне бы очень этого хотелось. За углом есть парк, но скоро стемнеет.

Женщина за стойкой наблюдала за нами. Наверное, она удивилась, почему мы до сих пор не зарегистрировались.

— Здесь поблизости есть кофейня?

— Да, Старбакс находится в пяти минутах ходьбы. Могу показать дорогу.

Мы шли молча и наконец устроились на двух стульях в углу кафе. Это было самое уединенное место, которое мы смогли найти. Я то и дело поглядывала на других посетителей, опасаясь, что кто-нибудь может подойти к нам. До сих пор мне удавалось ни с кем не столкнуться. В Старбаксе было гораздо больше народу, чем я привыкла, но я старалась не обращать внимания на свое беспокойство. Я заказала тыквенный латте, но Оливия захотела только мятный чай.

— Так кто заставил тебя пойти в группу поддержки? — спросила я.

Она отпила глоток чая.

— Моя мать. Она беспокоится обо мне. Мне пришлось вернуться к ней после того, как я провела несколько недель в больнице. Я пропустила очень много занятий, — она говорила о своих проблемах без всякого смущения. Жаль, что я не могу этого сделать. — Что насчёт тебя?

— На самом деле меня никто не заставлял ехать, но мой отец и брат очень хотят, чтобы я восстановилась.

— Восстановилась в плане?

Я набрала полную ложку пены, позволяя ей растаять на языке и наслаждаясь взрывом тыквенных специй во рту.

— Я плохо разбираюсь в людях.

— Тебе не о чем переживать со мной, — сказала Оливия, подтягивая под себя ноги и делая себя еще меньше. Она все еще была в пальто. — Я не заметила в тебе ничего странного.

Я тоже об этом подумала. И она была права. Я последовала за ней в кофейню, не испытав ни малейшего волнения. Ну, я проверила, сколько мужчин сидело в кафе, но это было скорее мимолетное явление. Находиться рядом с Оливией было легко.

— Иногда я впадаю в панику, — сказала я.

Я надеялась, что она не станет настаивать. Мне действительно не хотелось вдаваться в подробности.

Она кивнула, будто все поняла, а затем сказала:

— Возможно, нам следует установить основные правила. Темы, которые находятся под запретом.

Она вертела в руках пакетик с чаем, но не отводила от меня взгляда. Она ни разу не отвела от меня взгляда. Может, мне удастся кое-чему у нее научиться. Несмотря на ее очевидное безразличие — по крайней мере, большую часть времени я могла скрывать свою подавленность — она не пыталась это скрыть.

— Я начну. Запреты: диета, еда, колледж, вес, парни, здоровый образ жизни, мой отец, — ее брови сошлись на переносице. — Точно уверена, что кое-что забыла.

Я покачала свою чашку.

— Ненавижу вопрос: «Что случилось?». Не люблю говорить о прошлом.

— И это все?

— Да, — так что теперь? — Я переехала в Бостон меньше недели назад.

— Слишком поздно для учебы в колледже, — сказала она и закатила глаза. — Хорошо. Так что, учеба в колледже запрещена только в том случае, если речь идет обо мне.