Не та цель

— Чернила вам не потребуются, мистер Лонгботтом. Пишите как есть.

Я моментально провёл аналогии с каноном, и осознал, что держу в руках весьма тёмный артефакт, который если мне не изменяет память именуется кровавым пером. Как только я коснулся пергамента, то тут же ощутил очень неприятные ощущения, будто в мою руку втыкаются множество острых иголочек, которые моментально подтвердили мои предположения.

Проведя пером в пустом месте пергамента, я оставил кровавую абстрактную подпись, сразу после чего обнаружил, что чернила на пергаменте вспыхнули золотистым цветом, а в следующий миг почувствовал, как что-то сжимается у меня внутри, будто невидимая прочная нить обвила моё сердце, и замерла в ожидании нарушения договора с моей стороны.

После этого я отошёл от гоблинского стола, уступая место Августе, которая совершенно без эмоций повторила мои недавние действия, вызвав удовлетворённый хмык со стороны Гарнтока.

Как только он проверил подписанные нами договора, то тут же поднял свою голову и произнёс:

— Отлично. С вашей стороны так же выполнены все обязательства, и Гринготтс не имеет к вам ни малейших претензий. Теперь вы свободны. Снаружи вас ждёт мой помощник, который проводит вас до операционного зала.

Не утруждая себя прощаниями, Августа резко развернулась, и схватив меня за руку, быстро потащила по направлению к выходу из кабинета, словно боялась, что Гарнток в любой момент может передумать, и заставить подписывать что-то ещё.

Мы вышли из Гринготтса в молчании. Только когда массивные двери банка закрылись за нами, бабушка резко развернулась ко мне и с не поддельным волнением сказала:

— Внук, мне нужно проверить — насколько сильны наложенные на нас ограничения, поэтому я у тебя сейчас кое-что спрошу… Что именно ты там увидел?

Мне тоже было весьма интересно — как это всё работает, поэтому я честно попытался ответить, но сразу же отказался от этой затеи, как только ощутил, что клятва буквально сжала мне горло, не позволяя ответить на этот вопрос.

Бабушка прекрасно увидела это и сжав кулаки зло прошипела:

— Проклятые гоблины… Что б я ещё раз обратилась к ним за решением своих проблем… — затем она несколько смягчилась и положив руку мне на плечо произнесла:

— Ладно, дорогой. Самое главное, что ты в порядке, и всё это было не зря.

Мы спустились с крыльца банка и вышли на залитую солнцем брусчатку Косого переулка, но холодное послевкусие после встречи с Гарнтоком всё ещё висело в воздухе.

Бабушка шла быстро, её трость отстукивала резкие, раздражённые удары по булыжникам, а я едва поспевал следом за ней, всё ещё находясь под впечатлением от посещения Колыбели, когда вдруг увидел, что нам наперерез устремился какой-то человек.

Я резко повернул голову в ту сторону — и увидел ЕГО.

Мужчина с длинными белыми волосами, ниспадающими на чёрные, безупречно сшитые мантии, стоял в нескольких шагах от нас. Его бледное, высокомерное лицо было абсолютно бесстрастно, но в холодных глазах очень легко читался целый океан презрения. Он наблюдал за нами, словно за интересными, но малозначимыми насекомыми.

Дождавшись, пока мы приблизимся к нему, он тут же сказал:

— Августа… Какая… неожиданная встреча, — произнёс он, и хоть его голос был вежливым, но в то же время казался СЛИШКОМ гладким, словно шёлк, который прикрывает острейшую сталь.

Увидев своего собеседника, бабушка резко замерла. Её спина выпрямилась, а пальцы сжали трость с такой силой, что костяшки побелели.

— Люциус, — ответила она, и в этом одном слове звучала целая буря — ненависть, отвращение, и предостережение, чтобы он и не думал связываться с ней.

Люциус медленно приблизился, его взгляд скользнул по мне сверху вниз, будто я был чем-то незначительным, после чего он протянул:

— Это и есть твой внук? — спросил он, и в его тоне явно звучало: «Это тот самый слабак, позор вашего рода?»

Бабушка слегка прикрыла меня собой, и ледяным голосом прорычала:

— Если тебе ДЕЙСТВИТЕЛЬНО есть что сказать, Люциус, говори. В противном случае — не задерживай нас.

Уголок его губ дрогнул в намёке на лёгкую улыбку, а затем он сказал, явно наслаждаясь ситуацией:

— Как прямолинейно. Что ж, я просто хотел поинтересоваться… Не пересмотрела ли ты свою позицию по Закону о преследовании оборотней? Совет Волшебников скоро вынесет решение, и твой голос мог бы быть… решающим.

Бабушка даже не моргнув, тут же решительно ответила:

— Скорее магия моего рода откажет, чем я изменю свою позицию, Люциус.

Тишина.

Малфой не дрогнул, но в его глазах промелькнуло что-то очень хищное и опасное.

— Жаль, — произнёс он мягко. — Ты всегда была слишком… упряма для собственного же блага.

Затем его взгляд снова упал на меня, и чему-то криво усмехнувшись он спросил:

— А как поживают твои родители, юный Лонгботтом?

От неожиданности, что он посмел задеть эту тему, сердце у меня пропустило удар, но не успел я хоть как-то среагировать, как бабушка резко шагнула вперёд, её магия вскипела вокруг нас, но Люциус на это лишь ещё шире усмехнулся — он ХОТЕЛ этой реакции и он её добился.

— Довольно, — прошипела Августа. — Ты переходишь все границы!

Люциус медленно отступил, делая театральный жест рукой.

— Конечно, прости мне мою бестактность. — он слегка наклонил голову, но в этом жесте не было ни капли уважения, после чего проронил:

— До следующей встречи, Августа.

Но прежде чем уйти, он бросил на меня ещё один насмешливый взгляд, после чего сказал:

— Надеюсь, твои родители хотя бы понимают, что их сын жив… Они же ещё способны что-то понимать?

В этот момент все мои внутренние тормоза напрочь смело волной всепоглощающего гнева. На одних инстинктах я потянулся к волшебной палочке, но бабушка ловким движением мгновенно схватила меня за запястье, а затем прожигая меня горящим взором сказала короткое, но ёмкое:

— Нет.

Малфой же не стал дожидаться результатов своего пассажа и уже уходил в эффектно развивающейся мантии.

Я буквально дрожал от с трудом контролируемой ярости:

— Он… он…

— Он хотел именно этого, — холодно сказала бабушка, после чего тут же добавила:

— Он хотел, чтобы ты дал ему ПОВОД, которым он бы воспользовался сполна.

Мы стояли так несколько секунд, пока фигура Малфоя окончательно не исчезла в толпе. Только тогда бабушка разжала мою руку и внимательно заглянув в мои глаза прошептала:

— Запомни, внук, с такими, как Малфой, ни в коем случае нельзя играть по их правилам. Они планируют свои действия на много шагов вперёд, и выйти победителем из противостояния с ними практически невозможно.

Я кивнул, но в голове уже звучал новый голос — не хранителя, а мой собственный: