Не та профессия. Тетрология

– Я как раз понимаю! – спешу чётко обозначить свою позицию. – Только вода вроде бы в этих местах не так чтоб очень доступна, нет? – сразу уточняю все материальные моменты. – Не хотелось бы стеснять. Либо, наоборот, оскорблять ваше гостеприимство, оценивая ваше радушие деньгами.

– О моём денежном благополучии можете не волноваться, – бесстрастно отвечает старик. – Мера воды меня не разорит… А вам явно поможет чувствовать себя лучше. Что, в свою очередь, благоприятно скажется на конечном результате нашей совместной работы. Прошу… Река, кстати, рядом. – Бормочет Иосиф, показывая дорогу. – Всего-то уплатить водовозам…

Место для омовений представляет собой крайне небольшую комнатку, выложенную мрамором и с забранным решёткой сливом в полу. Прилагаются бадья и черпак. Не модерн, конечно, но по местным условиям огромное спасибо и за это.

После гигиенических процедур, уже привычно пьём чай в том же тройственном составе и из той же спецпосуды.

– Надеюсь, мы вас не сильно стесняем, – говорю из вежливости. – Благодарим за гостеприимство. Рассчитываем разобраться со всеми остро стоящими вопросами буквально в течение нескольких часов.

– Эта жизнь порой крайне удивительна, – спокойно отвечает Иосиф, отхлёбывая из пиалы, которую держит двумя руками. – Во-первых, мои собственные продажи сегодняшнего утра удивили даже меня. А это достаточно сложно, молодые люди… ибо я уже давно ничем и никем не очаровываюсь и мало чему способен удивляться… Вот разве только таким неожиданным деньгам, которые сами падают мне в карман.

– Надеюсь, удивление было приятного свойства? – вношу ясность, хотя по контексту уже всё ясно.

– А что во-вторых? – через секунду после меня, практически одновременно, выпаливает непосредственная Алтынай.

– Отвечаю по порядку, – всё так же спокойно продолжает Иосиф. – Да, удивление моё этими утренними продажами было именно приятного свойства. Потому что, и это во-вторых, с такой скоростью продаж, следующий заказ мне нужно будет делать уже через несколько дней. А не месяцев, как планировалось… У меня было товара из расчёта на полгода торговли. За сегодняшнее утро купили запас, который я рассчитывал распродавать несколько недель. Предварительно, на завтра заказали почти столько же. Плюс, за завтрашний день многие уже внесли аванс. Чтоб наверняка иметь нужные им расцветки, а не те, что останутся.

– С одной стороны, аванс – это здорово, – размышляю вслух. – Он же в любом случае остаётся у вас? Даже если покупатель откажется от сделки?

– Разумеется, – степенно кивает Иосиф, по-прежнему не излучая никаких эмоций. – А что вас смущает?

– Вот больше всего лично я боюсь необъяснимого везения, – признаю сь, непроизвольно морщась. – В те моменты, когда жизнь требует собранности.

Поскольку условия выкупа нами части пая у Иосифа оговорены, часть выручки сегодняшнего утра уже автоматически принадлежит Алтынай.

– Поначалу я подумал так же, как и вы, – вежливо кивает старик, наполняя свою пиалу повторно. – Но я уже успел всё обдумать. Спешу успокоить: волноваться не о чем.

Видя наши вопросительно поднятые брови, он продолжает:

– Как хорошо вы знаете этот базар и торговлю?

– Вообще не знаю ни того, ни другого, – поднимаю вверх обе ладони. – Всегда был настолько далёк от обоих пунктов, насколько можно. И в прямом, и в переносном смысле.

– Торговлю знаю, если речь о мясном опте, стоимости различной монеты и долговых обязательствах, – говорит вслед за мной Алтынай, излучая явное любопытство. – На этом базаре второй раз. Первый раз покупала сбрую у коновязи, внутрь не заходила.

– Значит, не знаете ничего, – подводит итог Иосиф. – Тогда не сочтите за желание набить себе цену, все условия между нами всё равно оговорены… И будут тщательно исполнены с моей стороны… Но всё же, для лучшего понимания. Как вы думаете, какими народами тут представлены торговые ряды?

– Дари и пашто? – недоумённо и синхронно выпаливаем мы с Алтынай.

Под смех Иосифа, которых кладёт на стол доску для записей (которая тут в повседневной работе используется вместо бумаги и карандаша).

– Это и так, и не так. – Он рисует мелом на доске какие-то пиктограммы, вопросительно сморит на Алтынай.

Которая кивает ему со словами:

– Понимаю.

– Вы, молодой человек, пользуетесь совсем другим письмом, потому вот вам малая доска и второй мел, – великодушно делится канцелярскими товарами старик, деликатно демонстрируя, что наши разные алфавиты не остались вчера незамеченными. – Кстати… то, как вы понимаете друг друга без слов и отвечаете в один голос, настолько обращает на себя внимание, что не могу не спросить: вы ведёте себя, как брат и сестра. Зовёте друг друга, как брат и сестра. Насколько я вижу, даже живёте вместе, как брат и сестра… прошу прощения, если вторгся в тонкие материи, последнее точно не моё дело… Но явно происходите не то что от совсем разных родителей, а даже и из разных народов. И между вами не то что нет ни общего отца, ни общей матери; но и даже родители ваши не приходились друг другу хоть сколь-нибудь кровной роднёй. Не буду вдаваться в детали, но много видевшему в разных концах земли это более чем очевидно… Не утолите ли любопытство, в чём причина? Такой вашей разности и схожести одновременно?

Мы снова переглядываемся с Алтынай под откровенный смешок Иосифа, затем отвечаю я:

– Мы оба чувствуем настроение людей и те страсти, которые их обуревают в конкретный момент. Вам знакомо понятие эмпатии?

– Благодарю, это многое объясняет, – церемонно кивает Иосиф. – Хотя, далеко не все эмпаты в этом несовершенном мире столь близки друг другу помыслами и устремлениями… как вы друг другу.

– Долг жизни. Долг крови. – Роняет Алтынай. – Это с моей стороны. Если не считать… – далее она не продолжает, многозначительно глядя на Иосифа. И выбивая какую-то барабанную дробь пальцами.

А у меня возникает ощущение, что сейчас они разговаривают между собой, не говоря ни слова.

– Это последнее, на что я бы подумал, – многозначительно хихикает Иосиф, глядя на Алтынай, как будто только что узнал что-то, недоступное мне. – Спасибо за исчерпывающую откровенность, ханум… Со своей стороны, вот ответная откровенность. На этом базаре действительно торгуют преимущественно дари и пашто. Ваша правда. Но это, если копнуть глубже, далеко не вся правда.

Затем Иосиф рисует какие-то значки:

– В одной лавке может работать несколько человек, потому считаем только хозяев, согласны?.. – он, подобно преподавателю на лекции у доски, окидывает нас взглядом и продолжает. – В конечном счёте, направления развития и политику определяют именно они… На первом месте числом пуштуны. Чтоб было вам понятнее… вы считаете в десятиричном или в двенадцатиричном счёте?

– Десятками, сотнями, тысячами, – коротко роняет Алтынай, следя за движениями мела старика по доске. – И в войске, и стада.