Не та профессия. Тетрология

– Сам не сталкивался, но слышал от других людей. Ещё вернее, читал, – старательно говорю исключительно правду, поскольку с Актаром только так и нужно. – Не думал, что тут можно с таким столкнуться.

– Пф-ф-ф, земли и правители везде одинаковы, – снисходительно роняет Актар.

А я думаю, что ум – это далеко не всегда теоретическая подготовка … Иногда она только мешает .

– Чем нам поможет Алтынай в том случае, если придётся забирать людей в другой провинции у тамошней власти? – Алтынай всё равно ещё где-то ходит, потому пользуюсь моментом и проясняю всё в максимальных подробностях (на всякий случай).

–  Я бы, с высоты возраста, поделил твой вопрос на две части, – деликатно «подкатывает» Актар, рисуя носком на песке. – Первое – это имеющаяся сила. В принципе, той сотни, что твоя сестра берёт с собой, должно хватить на все случаи. Плюс мы.

–  Две сотни! – поправляет Актара запыхавшаяся Алтынай, появляясь сзади. – Вторая пойдёт в обход этих ваших гор. По второй возможной дороге.

–  Благодарю, сам хотел об этом попросить, – степенно кивает ей пашто, поворачиваясь ко мне. – Если сотня туркан пойдёт сама по себе, либо даже с тобой; как воспримет наместник другой провинции твоё требование о выдаче людей самого Султана?

– Не думал, что дойдёт до разговора с властями, – пристыженно киваю.

– Зря не думал, – пожимает плечами Актар. – Очень сильная вероятность. Сила – это только одна часть твоего вопроса. Вторая называется «закон». Вот тебе возможность: беглецы прибились к какому-то каравану, имеющему свою охрану. Допустим, ещё и вещи какие-то спрятали в тюках каравана. Как ты будешь перетряхивать груз? Будешь давать честное слово, что ты – тот, за кого себя выдаёшь? А на каком основании караван-баши должен тебе подчиняться?

– А что не так? – всё ещё торможу, переваривая услышанное.

– А караваны, высочайшим соизволением, имеют неприкосновенный статус. И, кроме сборщика налогов, никому не подотчётны, – вежливо сообщает Актар, о чём-то перемигиваясь с Алтынай.

– Здорово, но теперь поясни, как она нам поможет? – видимо, я злюсь на самого себя за отсутствие сообразительности, и от этого говорю что-то не то.

Поскольку Актар с Алтынай начинают дробно хихикать в этом месте.

– А тут, брат мой, в присутствии твоей сестры открывается следующая возможность, – церемонно склоняет голову на мгновение пуштун. – У твоей сестры есть тамга от Султана. С которой она, как гласит упомянутый тобой документ, вольна повелевать, что пожелает. В реальности, любого её даже самого сумасбродного желания, в любом городе Султаната, ослушаться побоятся. Особенно если она будет желать в присутствии своей сотни воинов, не считаю наших при этом… И если её требования будут хоть сколь-нибудь соответствовать существующим законам.

– Ты намекаешь, что мне беглецов могут не выдать, а её побоятся ослушаться? – перевожу в понятные себе категории витиеватый и явно неродной туркан в исполнении Актара.

– Именно, – кивает пуштун. – Кроме того, в отсутствие чиновника в ранге выше тысячника, все её приказы обязательны для единовременного исполнения любыми солдатами либо стражниками всего Султаната. Особенно если она подкрепляет пожелание тамгой, отдаёт письменное распоряжение об этом и ставит свою печать.

– Не знал, – обескуражено по-новому смотрю на Алтынай.

– Пф-ф… – она весело хлопает ресницами, взлетая на коня. – Вперёд! По дороге договорим!

_________

– Неисполнение приказа твоей сестры, ещё и при страже, к коей приравнены и ваши оружные конные соплеменники, ведёт к усекновению головы или даже похлеще, – просвещает меня Актар под стук подкованных копыт по брусчатке города.

– А куда уж хлеще? – задаю логичный вопрос. – Какая-нибудь казнь сроком в сутки? Медленная и печальная?

– Обвинение в мятеже, – конь Алтынай сравнивается с нами, а сама она впивается зубами в красное яблоко, брошенное ей кем-то из продавцов и пойманное ею левой рукой с благодарным кивком. – В случае такого обвинения может и семья пострадать. Вплоть до той же казни.

– Бр-р-р, совсем как у шаха, – припоминаю новости о «соседях», услышанные, как обычно, на базаре.

– Не совсем. Типы казней между собой отличаются, – педантично поправляет Актар. – И ещё одно. Есть много людей, которые видят , правду ли ты говоришь. Взять хоть и меня, или твою сестру, или многих караванщиков… По дороге таких людей может встретиться очень много. Вот приказ твоей сестры, в определённых условиях, равен Султанскому. И соблюдение этих условий, из всех нас, только она имеет право контролировать лично. Плюс, Тамга её рода, полученная от Султана, в твоих руках может иметь гораздо меньше веса в чужих глазах, – Актар с сожалением смотрит нам меня. – Чем она того заслуживает. Извини, Атарбай. Я очень понимаю тебя, поскольку у пашто заслуги самого человека тоже порой много весомее, чем репутация его предков. Но в остальном Султанате это не так. И от того, из чьих уст прозвучит правда либо команда местным властям, может очень зависеть, услышат ли её.

– И будут ли исполнять, – добавляет Алтынай.

– Да понятно теперь, чего уж, – бормочу, удерживаясь от озвучивания известной максимы о Юпитере, одном парнокопытном и о различиях между их возможностями.

– Он просто плохо понимает природу власти, – изображает сожаление Алтынай, продолжая хрустеть яблоком. – Но у него есть другие сильные стороны.

– Да я уже понял, что противостоять придётся не только этим двоим, а и, возможно, каким-нибудь местным властям. И заменить Алтынай в этом споре будет некем, поскольку свои права она не может передать никому, – итожу вслух услышанное.

– Именно, – кивает Актар, в следующую минуту поднимая на дыбы своего жеребца.

Поскольку под копыта нашим коням из пространства между домами вываливается какая-то фигура.

И, схватив жеребца Актара под уздцы, начинает что-то очень быстро лепетать на каком-то странном варианте фарси.

– О чём она говорит? – в ту же секунду требовательно спрашивает меня Алтынай, придерживая и свою лошадь.

– Просит взять с собой… кажется… Очень быстро говорит, причём какой-то странный язык, я её не полностью понимаю, – наклоняясь, шепчу в ответ. – Надо кого-то из знающих было взять с собой… Какие-то слова, которые я не распознаю. О, напирает на то, что может быть полезной при поимке тех, кого мы ищем…

Через какое-то время Алтынай надоедает слушать разговор, в котором мы с ней не участвуем, и она поднимает вверх ладонь, обращаясь к Актару:

– Берём с собой?

Тот чуть заминается с ответом, явно раздумывая, что сказать. Потому Алтынай делает выражение лица бабушки в адрес непослушного внука:

– ТЫ в чём-то сомневаешься?

– Я бы остановился и выслушал. Будет неправильно принять решение, не дослушав её. И не понимая, о чём идёт речь, – вежливо обозначает рамки приличий Актар.

Вместе с тем, нам с Алтынай понятно, что он заинтересован в поимке беглецов не менее нашего.

– Будем галопом гнать до заката, – предупреждает его Алтынай, спрыгивая с коня и бросая поводья кому-то из туркан. – Пойдёмте вон туда, – она указывает на подобие чайханы чуть в стороне.

Гхм, вообще-то женщинам туда входить не то чтоб не полагается, но точно не принято. Если только не что-то из ряда вон.

– У нас особые обстоятельства, – отмахивает на ходу рукой Алтынай, словно угадывая мои мысли.