Не та профессия. Тетрология
Шрифт:
Глава 28
– Там никак нельзя было не ссориться? – Алтынай, проспав пару часов, вооружается порцией плова (его варят тут же на костре). Потому говорит, не отрываясь от еды. – Я сейчас не ругаюсь и не переживаю, просто выясняю. И кстати, кем он тебя обозвал? Что это за слово, за которое ты его убил?
Перед тем, как ответить, принимаю решение вначале отсмеяться до конца. Хотя это и несколько неуместно.
– Это
Она молча кивает, продолжая сосредоточенно поедать плов.
– Азара преимущественно шииты, – продолжаю. – Почти все. А Фахраддин был крайне взволнован в тот момент и хотел меня уязвить. Видимо, поначалу ему ума хватало не трогать ничего, кроме религиозных, как он думал, отличий.
– А что это слово значит? – не прекращая жевать, не удерживается от любопытства Алтынай.
– От слова «ра фид» на языке Пророка. «Отвергающий». Смотри, я не большой знаток Ислама, но тут дело вот в чём…
Устраиваюсь поудобнее для экскурса в историю (насколько я её помню), но Алтынай меня перебивает со смехом:
– Да ты вообще не в Исламе!.. – она делает непристойные (если бы присутствовали чужие) жесты руками, намекая на только нам двоим известные деликатные подробности моей биографии.
– Вот именно, – киваю. – Потому за точность не поручусь. Но насколько помню, там суть в следующем. Вы, сунниты, считаете допустимым правление любого правоверного халифа, избранного законно. А у шиитов, если память мне не изменяет, допустимой считается передача власти только по линии прямых потомков Пророка Мухаммеда.
Алтынай, продолжая есть, сосредоточенно слушает, расфокусированно глядя перед собой.
– Вот шииты, исходя из своих соображений о правильном и допустимом, не признают законности династии Омейядов и Аббасидов. Отсюда и «ра фид» – отрицающий. При том, сами шииты придают слову «рафидит» положительный смысл: утверждают, что рафидитами являются «единственные верующие, отвергшие зло».
– Не знала, – удивлённо ведёт бровью Алтынай. – Так это они, получается, отрицают и весь Праведный халифат?
– Видимо, скорее принципы передачи власти у первых трёх Праведных Халифов, – деликатно сглаживаю углы. – Насколько мне известно, четвёртого они всё же признали. Я не силён во всей этой премудрости, тебе лучше с кем-то постарше и поумнее на эту тему поговорить.
________
Примечание: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D1%80%D0%B0%D0%B2%D0%B5%D0%B4%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D1%85%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D1%84%D0%B0%D1%82
_________
– Для начала, хотя б с правоверным! – шёпотом хохочет Алтынай, хлопая меня изо всех сил ладонью по плечу. – Слушай, но тогда от меня вообще ускользает смысл и суть вашей ссоры. Чего ты-то клинком стал размахивать?! Ты же меня сам всю дорогу в этом упрекаешь?! На тебя как будто непохоже, нет? – она с сомнением смотрит в пустую миску, явно раздумывая о добавке.
– Пошли за второй порцией, – поднимаюсь со скрещенных по-турецки ног и подаю руку ей. – Речь вообще не обо мне. Знаешь, я знаю пуштунов, как мне кажется, иногда лучше их самих… Во-первых, он оскорбил тебя. Прямо, прилюдно, недвусмысленно. Без каких-то вариантов сгладить свою вину.
– Это когда он сказал, что ты спишь со мной и с Разиёй? Но это же не так! – искренне удивляется Алтынай.
– Это
ты знаешь, что не так. Я знаю. А снаружи оно, видимо, выглядит иначе… Знаешь, у пашто с женщинами же тяжело и крайне непросто.– Да уж всяко не как у нас, – хохочет Алтынай. – У них девчонки и женщины какие-то забитые и вообще, как не от мира сего, только тс-с-с…
Пуштуны хотя и покинули в полном составе стоянку ещё до того, как она проснулась, но высказываться в дурном ключе о другом народе, если сам к нему не принадлежишь, да ещё вслух, в Орде непринято. Старое правило, которому много веков. Как бы не со времён ещё хана Шынгыса.
– Ну вот. А у взрослого мужчины есть определённая телесная потребность, – начинаю сконфуженно размышлять, как бы объяснить девочке-подростку роль секса в жизни мужика, переполненного в жарком климате тестостероном.
– Я понимаю о чём ты, – не прекращает веселиться Алтынай, в очередной раз шлёпая меня ладонью между лопатками.
Сидящие у огня кочевники без слов принимают у неё пустую посуду и через четверть минуты возвращают её, наполненную до краёв.
Вообще-то, по всем правилам, нам полагалось бы сейчас сидеть вместе со всеми. Но степняки отлично осознают возможную необходимость в деликатности, потому нам ничего не говорят. Спасибо, как говорится, за понимание.
– Я знаю пуштунов, – продолжаю уже в шатре, когда Алтынай принимается за вторую порцию. – Оскорбление женщине спускать нельзя. Если бы я промолчал и ушёл, за спиной тут же возникла бы резня, уже между всеми пашто и твоими воинами.
– А так ты избавился от зачинщика и сгладил волнение? – уточняет она.
– Угу. Во-вторых, меня воротит от бача-бази. Много лет как, потому что это мерзость и гадость по всем без исключения канонам, хоть шиитским, хоть суннитским. И родоначальники этого обычая, насколько мне известно, именно пашто. Лицемерно при этом о нём недоговаривая веками и делая вид, что у них такого нет и быть не может.
– Обычай недопустимый. – Серьёзно соглашается Алтынай. – Но ведь не только у пашто… Что-то ещё?
– Конечно. Ещё он нарушил приказ и начал убивать. Причём, когда Разия пояснила, ради чего… Знаешь, я не считаю, что такому человеку стоит жить дальше. Это примерно как те, что напали на тебя с братом в ущелье, помнишь? Когда мы только познакомились.
Она молча кивает.
– Если не убрать из стада одну паршивую овцу, завтра и другие пашто могут начать думать, что воля Хана Степи им не указ, – завершаю пояснения. – Либо его дочери. Даже в походе. Судя по всему, нас ещё ждёт не одно и не два противостояния с внешними силами в провинции, и дисциплину в войске надо взращивать уже сейчас.
– Я сама не сильно верила в длительность союза с пашто, – после паузы сообщает Алтынай. – Хотела верить, сейчас хочу, но до конца не верится. В них – не верится.
– Вот тут я бы не торопился, – спешу остудить её неуместный пыл. – Они могут быть и верными друзьями, и надежнейшими союзниками, особенно в вопросах войны. Но вот таких вот паршивых овец, как этот Фахраддин, надо убирать сразу. К моему великому сожалению, пашто в своей массе не всегда склонны к рассудительности и взвешенности решений. Очень часто они идут за тем, кто всего-навсего громче других кричит во весь голос. Что, впрочем, не отменяет мудрости всего народа… Знаешь, когда речь о женщинах и тех отношениях между мужчиной и женщиной, кои уместны лишь мужу и жене, они как будто разума лишаются. Что-то такое им бьёт в голову, на что со стороны смотреть невозможно.