(не) только твоя
Шрифт:
– Откуда ты?..
– Знаю твое имя?
– он фыркает, словно я глупость сморозила.
Это наша вторая встреча. Мы впервые пересеклись в общей компании. Он на меня даже не смотрел особо, в то время как я глаз оторвать от него не могла. Красивый настолько, что захватило дух. Ходил, общался со всеми, как царь, и все, к кому он подходил, так радовались, словно им была оказана честь.
Он
Конечно же я обязана была прийти, чтоб доказать... что он был прав.
Мне здесь правда не место. Среди кучи парней постарше, и размалеванных, полуголых девиц. Мне повезло, что он был здесь. И что он вовремя меня заметил. Ведь я ловила на себе кучу взглядов, всяких, неприятных, ровно до того момента, пока он не подошел и не стал рядом со мной. После этого все в клубе резко перестали меня замечать. А вот его взгляд прожигал только меня, словно он перестал замечать клуб и всех, кто в нем был, как только сфокусировался на мне.
Наш разговор прервала компания, ввалившись в наш уголок. Лев молча сжал мою руку и потащил за собой на выход.
– Будет намного проще, если ты будешь меня слушаться, - сказал уже в такси, раздраженно, и так же раздраженно притянул меня к себе. Уткнулся подбородком в мои волосы и прикрыл глаза.
А я боялась пошевелиться и спугнуть. Потому что даже в самых смелых мечтах не могла поверить, что такой как он вообще обратит внимание на такую как я.
15 глава
Лев
Мои пальцы сжимают ее талию, а я не могу поверить, что снова сжимаю ее в объятиях. Что снова касаюсь ее кожи. Что снова вдыхаю ее запах, снова дышу. По всему телу какие-то странные вибрации, словно в него возвращается жизнь, словно режим робота отключается и покидает здание.
Я не жил эти пять лет. Это было что угодно, но не жизнь. Живу я только когда она рядом.
В руках появляется дрожь, которую я не могу контролировать. Я сжимаю пальцы сильнее, пытаюсь избавиться, но остановить процесс уже не могу. Слышу, как она ойкнула, понимаю, что должен разжать пальцы, ведь оставлю синяки, а этого мне не хочется.
– Ты дрожишь, - говорит негромко и удивленно, опустив взгляд на мои пальцы, Вета.
– Прости, - я раздраженно сжимаю пальцы в кулаки.
В то же время, как тело наполняется жизнью в ее присутствии, включаются и старые песни о главном: а какого черта и где она отсутствовала, почему бросила меня одного, подыхать без себя.
Я сделал шаг назад от нее, присел на пол и уставился в одну точку на стене. Хочу закурить. И заорать. Но лишь упрямо сжимаю кулаки и губы, пытаясь совладать с собой. Совладать, чтоб не сорваться. Этого себе точно не позволю. Не на ней, только не на ней.
Вета молча присаживается рядом. Прижимается виском к моему плечу. Какое-то время мы так и сидим вдвоем, на полу, в тишине.
У меня в горле стоит ком от того, что приходится душить в себе миллион не заданных
вопросов.Я поворачиваю голову к ней, скольжу взглядом по ее бледному лицу. Вспоминаю то, что она сказала мне еще в кафе. То, что я тогда пропустил мимо ушей, потому что был слишком в бешенстве.
– Я ведь искал тебя. Сразу после... И ненавидел тебя. Так бешено ненавидел. Когда не смог найти. Когда бросался во все стороны, а в итоге чувствовал себя, как курица с отрубленной головой, которая несется в свой последний путь. Вся любовь, боль и горечь, которые варились внутри, превратились в ненависть. Я хотел тебя придушить. Я мечтал, что все же найду тебя, встречу, сомкну ладони на твоей шее и не разомкну, пока ты не обмякнешь в моих руках.
– Что изменилось?
– Ненависть это очень острое и жгучее чувство. Его нужно подогревать, поддерживать, иначе она выжжет тебя изнутри. Меня выжгла. Оставив апатию, безразличие, серое пепелище. И когда дым рассеялся, я понял одно. Мне не хватает тебя. Я просто дико по тебе скучаю.
Она скользит взглядом по моему лицу, пока я исповедываюсь перед ней, как грешник. Кивает, когда я замолкаю. Закусывает губу.
– Я понимаю.
– А я не понимаю, Вета. Нихуя не понимаю. Просто скажи: зачем?
– Мне страшно.
Я неосознанно выровнялся. Посмотрел на нее внимательным, возможно даже слишком внимательным взглядом.
Она подняла взгляд в ответ, и мне не понравилось то, что я в нем увидел. Легко было поверить в то, что это блажь, взбалмошность, что она поиграла и кинула. Тогда легко. Но взбалмошные девки от своих “игрушек” детей не оставляют, не рожают и не воспитывают в одиночестве. Здесь есть что-то большее, что-то глубже, и что-то, что, кажется, опять к херам сломает мою нервную систему.
Но я вижу ее страх. И ее ломать не хочу.
– Не бойся ничего, пока я рядом, - я беру ее ладони в свои и вкладываю все силы, чтоб вложить в ее голову эту мысль.
– Я смогу защитить. Тебя, Алину. Смогу. Клянусь. Ты должна мне верить.
– Я... верю, - отвечает, и словно сама удивляется сказанному.
– Ты сильно изменился, Лев. Ты не был таким пять лет назад.
– Я был долбоебом пять лет назад.
– Не ругайся, - качает головой с легким раздражением.
– Это правда. Многое...
– я беру небольшую паузу, чтоб сформулировать свою мысль и подобрать нужные слова.
– Многое отсеялось, когда я лишился того, что делало меня по-настоящему счастливым. Появилось время анализировать свои ошибки. Видеть, что со мной не так.
Она высвобождает руку и кладет ее мне на щеку.
– С тобой все так, - улыбается, хотя улыбка слабая.
– Я не могла даже смотреть на других мужчин, потому что они были... Не тобой.
Ее слова как музыка, но от них стало лишь погано. Я стиснул зубы, понимая, что должен сказать. Раз мы говорим откровенно и вскрываем все, как есть.
– Ты должна знать. Я трахал ее, - смотрю в ее глаза понурым взглядом, - свою фиктивную жену.
Она не отводит взгляд, хотя я вижу, как он вспыхнул и потух.
– Я и не ожидала бы в самых смелых мечтах, что ты жил монахом все это время.
Я хмыкнул.
– А зря, ведь почти так и было. Это было всего раз, я остался у отца, был зол, пьян, как часто бывало, а она пришла полуголая. Спасать... спасительница.
В ту ночь я ее выебал, но жест не оценил. Проснулся утром еще более злой, на нее, на себя, и на отца, который ее под меня бухого подложил. Ведь в том, что это было с его подачи, я не сомневался. Он рвал на себе волосы, чтоб из нас получилась “настоящая семья”. Внуков пытался требовать. Наивный.