(не) только твоя

Пока я киплю и раз за разом умираю внутри, она что-то в уме просчитывает. Потом словно сдается, кивнув на парадный вход в гостинницу.

– Помоги отнести вещи. Потом можем пойти в Торговый центр. Там наверняка есть игровая комната для Али и кафе, в котором можно поговорить.

– При свидетелях, умно, - подчеркнул я тут же ледяным тоном, давая понять, насколько сильно я сейчас зол.

Ловлю ее взгляд и едва подавляю оскал. Боится, и правильно делает. Придушить ее - это самое малое из того, что я хочу сделать с ней сейчас. Сначала, правда, я ее выслушаю. Посмотрим, как ей удастся объяснить, что она натворила с нами, и зачем все это было.

Всю дорогу до ТЦ молчу. Вета разговаривает с Алиной, которая счастлива, что идет в игровую комнату. Я вижу, как загорается ее личико, когда она видит огромную игровую зону. Сам я проходил мимо этой зоны миллион раз. Но сейчас, глядя на горящий взгляд малышки, я словно впервые ее вижу. Вижу, как много всего интересного здесь для ребенка. И оплачиваю ее развлечения, пока Вета помогает ей снять обувь.

Какое-то время мы с ней стоим, провожая взглядом дочь. Алина довольно улыбается, рассматривая игровую и явно не зная с чего начать. Видно, что глазки разбегаются.

Неужели она впервые в подобном месте? Это же такая... малость.

– Почему?
– спрашиваю сквозь зубы, не в силах больше сдерживать себя.
– Почему я должен узнавать о том, что у меня есть дочь, случайно, посреди улицы, потому что она сама ко мне подошла?

4 глава

Вета

Я слышу бурю в его голосе и вздыхаю про себя. Ему свои эмоции стараюсь не демонстрировать, пытаюсь держать лицо.

– В кафе?
– придаю своему голосу максимально будничий тон.
– Или хочешь наорать на меня при резвящихся детишках?

О, ехидство. Занятно. Давно не было. Сколько всего может пробудить в тебе одна неправильная встреча.

Лев смеряет меня очередным убивающим взглядом и кивает в сторону выхода. А я непроизвольно отмечаю, что он изменился. Раньше он не отличался и каплей самообладания. Если он хотел орать - он орал. Он совершенно не контейнировал эмоции, выдавал их сразу, непосредственный и искренний, как трехлетка. И мне, что греха таить, всегда это нравилось.

Этого сдержанного мужчину я пока не узнаю. Неудивительно, впрочем. Не неделя прошла, как бы. Пять лет это достаточно большой срок. Многое могло измениться за это время.

Например, у него на пальце появилось кольцо. Этот атрибут бросился мне в глаза сразу, когда я только оценила его физиологические изменения. Времени даром он не терял.

Когда мы присели и к нам подошел официант, я заказала кофе, а Лев виски.

Я скользнула по его лицу удивленным взглядом.

– Средь бела дня?

– Уж простите, принцесса, - фыркнул он недовольно, бросив в мою сторону очередной раздраженный взгляд.

– Твое тело - твое дело, - пожала плечами, дав себе мысленного пинка.

Взрослый мужчина, сам разберется.

– Так ты рассуждала, когда похитила мою дочь?
– очередная фраза, как пощечина. Этот тон ему дается мастерски.

– Я не похищала твою дочь. Я узнала о беременности, когда уехала. А ты не сильно-то и искал, чтобы корчить из себя поруганную невинность сейчас.

Высказалась, и мысленно тут же дала себе оплеуху. Под взглядом этих потемневших глаз я вечно болтаю больше, чем следует. И потом бешусь на себя за это.

Зачем сказала, что не искал? Зачем показывать ему мои обиды? Ему нет до них дела. Так и нечего унижаться.

– Мне не пришлось бы тебя искать, если бы ты объяснила мне, какого черта ты творишь, - его голос стал повышаться, и я наконец-то начала узнавать мужчину, в которого влюбилась до беспамятства в молодости.

Не знаю как, но мне удалось подавить больную улыбку, которую этот его рык чуть не вызвал.

– У меня были свои причины, - ответила спокойно, открыто посмотрев ему в лицо.

О причинах он, очевидно, не осведомлен. И к лучшему. Не мне ему это рассказывать. Захочет - пусть спросит у папочки.

Когда я уехала, я наивно верила в то, что он меня найдет. Что не поверит в бред, что я сбежала, наймет частного детектива, отыщет, и я все ему расскажу. Он мне, конечно, поверит, и мы будем жить долго и счастливо. В маленьком городке, где никто нас не знает, и где его отец нас не найдет.

Но мечты остались мечтами. И его слова любви остались лишь словами, не подкрепленными действиями. Поэтому все, что мне нужно сейчас, это достойно выдержать его гневные порывы, объяснить, что я не скрывала дочь, и что он может попытаться наладить контакт с ней, если хочет, препятствовать этому я не буду.

Я уверена, что Алина узнала его. Я ведь показывала ей его фото, когда она стала интересоваться. Думаю даже, что не просто так она к нему подошла. Увидела на улице, пока ждала меня, и форсировала события и эту встречу.

Арский молчит, тяжелым взглядом сверлит мое лицо. Я тоже молчу и смотрю на него. Это затягивается на какое-то время, и наш зрительный контакт разрывает появление официанта с кофе и виски.

Лев залпом опрокидывает бокал и бросает официанту:

– Повторить!

– Не стала бы, - качаю головой.
– Алина боится пьяных.

– Пока из вас двоих не Алине стоит меня бояться, - рычит он мне, а потом официанту.
– Повторить. Ее не слушать. Плачу здесь я.

Я закатила глаза. Классика. Неужели годы его не пощадили, и он становится похож на своего папашу? Угрозы, деньги. Все так знакомо.

И так противно.

– Чем угрожать будешь?
– спрашиваю прямо, чтоб не тянуть кота за причиндалы.
– Отберешь? Отсудишь? Меня посадишь? Ни в чем себе не отказывай. Только сразу скажу две вещи. Первая - я пуганная. Вторая - у тебя ничего не выйдет. Дочь меня любит, и ты никогда не разлучишь ее со мной!

– Ты больная, - хмурит он брови, выслушав мою речь.
– Я не ты. И разлучать тебя с дочерью не намерен. Это ублюдский поступок - разлучать ребенка и родителя. Я бы никогда так не поступил.